ПОЛОЖЕНИЕ РАБОВ

1. ВИДЫ РАБСТВА И ЕГО МАСШТАБЫ

В рабовладельческих обществах древности деление на свободных и рабов проводилось с крайней резкостью и отчетливостью, В хозяйстве, в общественной жизни, в быту — всюду резко противостояли друг другу свободные граждане, т.е. настоящие и будущие рабовладельцы, и рабская масса производителей на полях, в ремесле, да домашнем обиходе. Так было и в древней Греции, и в древнем Риме.

По античным понятиям физический труд считался позорным явлением и свободный гражданин не должен был им заниматься: рабовладелец и каждый свободный человек, который мечтал стать рабовладельцем, полагали, что только война, политика и свободное времяпрепровождение, занятия наукой и искусством достойны их положения. Физический труд, по понятиям рабовладельческого класса, делал неспособным свободного человека к высшему знанию, к добродетели, к познанию наук и искусств. Греческие философы, а за ними и римские писатели настойчиво проводили эту точку зрения. Раньше и лучше всех выразил это греческий философ Платон, полагавший, что физический труд — не только позорное явление, но и затемняющее ум занятие. Такой взгляд Платона его ученик Аристотель возводил в целую теорию, согласно которой молодые люди из рабовладельческого класса, из числа свободных граждан государства не должны были изучать какие-либо ремесла, трудовые процессы в сельском хо¬зяйстве и т. п.

Полная свобода от производственной, хозяйственной деятельности провозглашалась идеалом.

Любое производственное занятие может только принизить звание гражданина. Аристотель полагает, что свободному гражданину необходимо научиться лишь одному делу — участию в политиче¬ской жизни, до чего рабы и производители неспособны подняться, А чтобы уметь без смущения выступать, перед народом и руководить им, по мнению Аристотеля, надо было научиться ставить себя выше народа и презирать его. Только таким образом закаляется воля господина, укрепляется власть рабовладельца и властителя над массой народа, который считался «презренным стадом».

Характерны в этом отношении взгляды Цицерона. Этот видный оратор древнего Рима необычайно презрительно относился ко всем видам физического труда. Ремесленники, поденщики и рабы — все это, по мнению Цицерона, отбросы города. Римская чернь, говорит Цицерон, состоит и «пополняется из массы рабов, поденщиков, злодеев и бедняков». Так характеризует этот представитель рабовладельческого Рима всю массу рабов, мелких производителей города и бедняков — пролетаризировавшихся крестьян римской деревни. Такой взгляд на рабов, на физический труд и на производственную, деятельность явился результатом деления общества на рабов и рабовладельцев и господства во всей жизни древнего мира рабовладельческих отношений.

При рабовладельческом способе производства вся материально-производственная деятельность, все виды физического труда перекладывались на рабов. Рабы должны были производить все ремесленные работы, все работы в сельском хозяйстве и домашнем быту, чтобы обеспечить праздную жизнь господину.

Возьмем к примеру сельское хозяйство. Рабовладелец имел большое поместье, или латифундию. Во главе латифундии ставился раб-управитель, или виллик. У него в свою очередь было много помощников из рабов, которые ведали разными отраслями сельского хозяйства. Вся остальная масса рабов производила под их руководством все работы по вспашке, бороньбе и уборке полей. Виноделием, изготовлением оливкового масла занимались также в основном рабы. В их обязанности входили сбор винограда или оливы, выдавливание из них сока, приготовление вина или масла и т. д. В садах и огородах рабовладельцев имелись особые рабы, которые должны были днем и ночью следить за деревьями и растениями, ухаживать за ними, производить сбор плодов, наблюдать за их сохранением и доставлять их к столу семьи рабовладельца.

Все потребности в хозяйстве рабовладельца обеспечивались работой рабов. Уход за скотом, за пчелами, за парком диких зверей, птицами, за прудами рыб, работа по изготовлению одежды, пищи, по сооружению различных построек — все это производилось в крайне тяжелых условиях рабским трудом. Труд рабов применялся также на общественных работах — на строительстве дорог, водопроводов, очистке клоак в городах и т. п.

Много рабов было и в городе — в домах рабовладельцев и в ремесленных мастерских. Здесь были особые экономы из рабов; их помощники и масса рабов были заняты на работах непосредственно по дому или в ремесленных мастерских. Здесь были привратники, повара, ремесленники, служители туалета господина или госпожи. В комнатах за мебель, ковры, посуду отвечали рабы, обязанные выполнять малейшую прихоть своего господина.

Если рабовладелец выходил в город, то его должна была сопровождать толпа рабов для придания большей пышности шествию, показа многочисленной прислуги рабовладельца. Рядом с ним обычно шел раб-номенклатор, который называл господину имена всех встречающихся ему по дороге. Если же господин отправлялся из дому на носилках, то его несли обычно 8 рабов, одетых для этого случая в особые блестящие одежды. Особенно в этом отношение отличались жены рабовладельцев, которые свой выход из дома использовали для показа блеска дома, его богатства, тонкости вкуса госпожи и разнообразия ее прихотей.

Следует заметить, что среди массы рабов было много женщин. Прихоти римских рабовладельцев, особенно в период империи, фешенебельная жизнь римских женщин, уделявших очень много времени и внимания своему туалету,— все это требовало услуг множества рабынь. Они предназна¬чались для выполнения самых различных мелочных услуг. Рабыни должны были научиться искусству делать прически, красить волосы и брови, прилаживать костюм, махать веером в жару, раскрывать зонтик от солнцепека и выполнять ряд самых мелких услуг, связанных с тайнами ухода за женской красотой.

Римские рабовладельцы применяли труд рабов даже при некоторых работах умственного характера. Часто рабы исполняли обязанности секретарей, чтецов, переписчиков, библиотекарей и ученых — это были главным образом греки, сирийцы и каппадокийцы (с Востока). Знаниями их пользовались для самых разнообразных целей. Так, например, знатные римские женщины покупали себе рабов-философов или поэтов, которые являлись как бы родом говорящей книги. В случае необходимости такие рабы должны были произносить за них нравоучения, читать стихи, говорить комплименты и как бы освобождать господ от труда думать, рассуждать, заучивать стихи или какие-нибудь философские положения.
Таким способом использования рабов особенно известен был некий Кальвизий Сабин. Этот знатный и крупный рабовладелец претендовал на необыкновенную ученость. Но слабая память мешала ему, удерживать в голове поэмы Гомера и Гезиода, которых тогда особенно любили декламировать. Чтобы выйти из этого затруднения, Сабин приобрел за большие деньги нескольких рабов, из которых один знал поэмы Гомера, другой — Гезиода, остальные — греческих лириков. При помощи этих рабов он желал блистать в римском обществе знанием древней литературы. На различных торжественных собраниях, на пирах у себя дома и в гостях у римских сановников Сабин обычно появлялся вместе с этими рабами, рассаживал их у своих ног и заставлял их, как суфлеров, подсказывать себе стихи, которые он произносил при всяком случае, желая блеснуть своими знаниями.

Остается сказать еще об одном виде рабства — о гладиаторах. Гладиаторов выбирали из наиболее сильных рабов. Нередко рабы попадали в гладиаторы в результате осуждения за различные «преступления», в частности за бегство. Рабы, предназначенные для гладиаторских боев, воспитывались в особых школах, в условиях сурового режима. Под руководством специальных учителей они обучались различным приемам борьбы, метанию друг в друга дротиков и метким смертельным ударам в противника. Для развращенных вкусов рабовладельческого Рима особенное удовольствие представляли зрелища боев гладиаторов. Гладиаторы выходили на сцену и, забавляя скучающих господ, начинали кровавый бой, в котором один должен был убить другого быстро, жестоко и «красиво».

Таким образом все стороны жизни рабовладельческого общества Греции и в особенности древнего Рима обслуживались чрезмерным трудом массы рабов самых различных специальностей. В условиях, когда рабство являлось основной формой труда, жизнь рабовладельческого класса представляла собой праздное, беспечное и веселое времяпрепровождение небольшой кучки паразитов.

В наши задачи не входит сравнение рабства в Риме, где были налицо свои конкретные исторические условия развития рабовладельческого хозяйства, с рабством в других странах. Это вопрос специального изучения. Здесь следует лишь отметить одно: при сравнении рабства на Востоке, в Греции и в Риме резко бросается в глаза больший масштаб развития рабства в Риме. Может быть именно большие масштабы распространения рабства в Риме и определили собою то, что в Риме восстания рабов происходили чаще и достигали (более значительного размаха, чем это было в Греции.

О масштабах применения труда рабов и о количестве их в Риме мы можем судить на основании некоторых вполне достоверных фактов.

Известный спекулянт и богач, один из душителей спартаковской революции, Марк Красс любил говорить, что только тот достоин звания богатого гражданина Рима, кто может содержать на свои средства целую армию наемников и рабов. Такие же люди, как поэт Гораций или упоминаемый им некий Марк Скавр, имевшие приблизительно по 10 рабов, считались малосостоятельными гражданами.

О подлинном размахе рабовладения мы можем судить по фактам, указываемым в сатирическом романе Петрония, жившего в эпоху императора Нерона. Петроний в своем романе выводит тип богатого вольноотпущенника, который, просматривая списки рабов, родившихся в его обширном имении, устанавливает, что за сутки количество его рабов прибавилось на 30 мальчиков и 40 девочек. Другое выведенное Петронием лицо хвастается, что на его полях и в имениях в Нумидии (в Африке) было так много рабов, что можно было бы составить целую армию, которая способна была бы даже на осаду сильно укрепленного в древности города Карфагена. Несомненно, что эти сведения преувеличены, но не столь уже неправдоподобны, если учесть например свидетельство Сенеки об одном вольноотпущеннике, который имел целый легион рабов, или свидетельство историка Тацита о Педании Секунде, который имел в своем доме 400 рабов. Отдельные рабовладельцы ввиду дешевизны рабов и рабского труда приобретали их такими партиями, что тот же Сенека говорит о наступившей тесноте в домах и имениях римских богачей.

Количество рабов в римском государстве достигло таких размеров, что в римский сенат однажды поступило предложение дать рабам особую одежду, чтобы таким образом их можно было отличать от свободных. Это предложение не было осуществлено из опасения результатов такого подсчета: рабовладельцы боялись, как бы этот подсчет не убедил рабов в численном перевесе их над свободными.

Мы, к сожалению, не имеем точных данных о количестве рабов в древнем Риме. Имеются лишь отдельные предположения ученых. Так, Марквардт, определяя количество населения Рима в эпоху императора Августа в 1,5 млн. чел., насчитывал свободных граждан 600 тыс., а рабов в полтора раза больше, т. е. 900 тыс. Примерно ту же цифру общего населения Рима в императорский период называл и Гиббон к своей, написанной еще в 1776 г., «Истории величия и падения Римской империи». Но Гиббон идет далее и вычисляет не только население Рима, но и всего римского государства.

Исходя из данных переписи, проведенной императором Клавдием, во всей Римской империи Гиббон насчитывал около 120 млн. населения, из них 60 млн., по его мнению, были рабами.

Эти данные конечно нельзя признать точными, они весьма приблизительны, но они безусловно дают некоторое представление о масштабе распространения рабства в древнем Риме. Сами римляне никогда не проводили подсчета рабского населения. Для римского господина и без того было ясно, как велика была масса рабов, противостоявшая господству рабовладельцев. Поэтому римский богач, знатный нобиль или просто рабовладелец мог лишь выразить свое смутное чувство страха перед этой массой рабов. Свой подсчет рабов он выражал краткой поговоркой: «Сколько рабов — столько врагов».

2. ИСТОЧНИКИ РАБСТВА

В рабовладельческом обществе древнего мира существовало много путей и способов порабощения.

При беглом обзоре истории рабства в Риме бросается в глаза прежде всего тот факт, что воспроизводство рабов шло по двум основным каналам: порабощение внутриэкономическое — путем закабаления должников — и внеэкономическое порабощение различных племен — путем завоевания, захвата, прямого разбоя и грабежа и т. д.

К внутренним способам порабощения кроме превращения в рабов должников относится и порабощение всех бездомных, безродных детей, а также тех взрослых свободных граждан, которые уклонялись от переписи, не имели постоянного местожительства или осуждались за какие-нибудь преступления.

Что касается порабощения должников, то именно в древнем Риме этот способ превращения свободных в рабов был особенно развит.

Еще в ранний период римской истории, когда в римском государстве господствовали патриции, т. е. знатные, родовитые по происхождению землевладельцы и рабовладельцы, стала практиковаться отдача несостоятельного должника в рабство. Позднее долговое рабство стало применяться во все более и более широких размерах. Во время войн вследствие длительных дальних походов семьи крестьян, оторванных от своих маленьких земельных участков, все более и более впадали в нищету. Нечего и говорить, что, для того чтобы прокормить семью, беднякам приходилось прибегать к займам на кабальных условиях. Кредиторы давали займы под большие проценты, так что сумма долга из года в год возрастала и отнимала у должника всякую надежду когда-нибудь расплатиться с кредитором. Тяжелое положение должников усугублялось суровым римским законодательством о долгах, которое целиком защищало инте¬ресы кредиторов. Таким образом тот, кто участвовал в войне, терял в конце концов свою землю, семью и имущество - все это шло рабовладельцу в виде компенсации за долги, притом вместе с людьми, которые превращались в рабов.

Древнеримский историк Тит Ливий, характеризуя такое положение крестьянства, говорит, что на войне крестьянин подвергался меньшим опасностям, чем в мирное время среди своих сограждан.

О том, насколько накалена была атмосфера в связи с обращением бедняков в рабство, рассказывает нам тот же Тит Ливий. Достаточно было, говорит Тит Ливий, описывая факт, относящийся к 495 г. до н. э., показаться среди толпы бедному старику, избитому своим кредитором, чтобы эта толпа поднялась и стала угрожать прямым восстанием. Этот старик возвратился с войны и дома застал полный разгром своего хозяйства: жатва была захвачена, ферма сожжена, имущество и стадо расхищены. Он должен был занять денег, заложить всю землю и наняться на отработки к рабовладельцу, который, присвоив себе все имущество бедняка, добрался теперь и до его собственной шкуры. Рабовладелец избил должника так, что истерзанный старик подбежал к собравшемуся на крик народу и рассказал о гнусном избиении его кредитором. Тогда толпы должников возмутились, рассеялись по городу и стали готовиться к прямому восстанию против господ. Только в связи с тем, что городу угрожало нападение внешних врагов — вольсков, рабовладельцы вынуждены были пойти на уступки.

Должникам, попавшим в рабство, обещали свободу, если только они будут вступать в войска и бороться с наступавшим внешним врагом. Эта уступка рабовладельцев являлась в сущности прямым обманом, ибо она была в силе, пока протекала война, а как только заканчивалась война, должников снова заковывали в цепи как рабов. Таково было обычное право кредитора, который за неуплату своевременно займа обращал своего должника в раба.

Законами XII таблиц (около 450 г. до н. э.) особо защищалась частная собственность рабовладельца и официально узаконивалось превращение должника в раба. Так, по закону XII таблиц, если должнику, работающему у господина, не удавалось уплатить в срок долг, ему угрожало рабство. Его заковывали в цепи, и в течение 60 дней он должен был находиться в заключении. Если в течение этого времени за должника никто не уплачивал долга, он присуждался господину в качестве раба и мог быть продан за пределы Рима, «по ту сторону Тибра».

Так постепенно по мере роста богатства одних и нищеты других увеличивалось количество должников и усиливался процесс воспроизводства рабов.

Нечего говорить, что крестьяне боролись против своего порабощения и добивались смягчения кабального рабства. Так в результате этой борьбы возник закон Петилия 326 г., по которому в обеспечение долга шло только имущество, но отнюдь не личность должника. Закон этот, введенный в момент острой борьбы, вскоре перестал выполняться. Во время Пунических войн рост должничества продолжал приводить к своему обычному концу — рабству. Завоевание новых стран, господство там ростовщиков, передача им сбора дани с населения способствовали необычайному росту долгового и кабального рабства. Масса мелких производителей опутывалась сетью займов, процентов по ним, бесконечно возраставших долгов, что приводило неизбежно в поко¬ренных странах к рабским оковам.

В числе способов увеличения прироста рабов внутри римского государства были продажа и подбрасывание де¬тей. По римским законам, отец семейства имел неограниченную власть над своими детьми. Павел, один из римских законодателей позднего периода, прямо говорит, что отец имеет неограниченное право над жизнью и смертью своих детей. Отец мог по своему усмотрению распорядиться судьбой своих детей: он мог продать их, подбросить или даже убить. В Риме гордились таким всесилием отца семейства. И действительно, отец имел над детьми власть несколько даже большую, чем над своими рабами. Дело в том, что если купленный раб получал от господина свободу как вольноотпущенник, он становился свободным навсегда. Сын же или дочь, проданные отцом в рабство, даже в том случае, когда они отпускались на свободу, господином, должны были возвратиться к своему отцу и находиться в его полной власти. Отец мог второй раз продать своих детей, и только после третьей продажи дети в случае освобождения их господином могли уже не возвращаться к отцу.

Как нам сообщают .римские историки Светоний и Тацит, многие римляне тяготились своими детьми и выбрасывали их на улицу, на произвол судьбы. Подброшенные дети обычно обращались в рабство: их продавали или они использовались «среди поцелуев, игр и наслаждений». Подраставших юношей и девушек рабовладельческая знать или заставляла служить позорному делу разврата или готовила им печальную участь гладиаторов.
Женщины, вступившие в сожительство с рабами, по сообщению историка Тацита, также обращались в рабство.

Таковы были внутренние пути воспроизводства рабов в древнем Риме.

Эти средства прироста рабов бледнеют перед теми способами внеэкономического захвата рабов, какие процветали на войне, в морском разбое и римских набегах на мирные «варварские» племена. Римское государство покоилось не только на господстве рабовладельческого класса над рабами, но и на военном подчинении окружавших его чужеземных племен. Вначале побежденным не всегда обеспечи¬валась жизнь, но затем, по мере развития рабовладельческого хозяйства, пленники стали обращаться в рабов. В какой степени война, захват побежденных и обращение пленников в рабство являлись основными каналами, по которым шло воспроизводство рабов, показывают нам древние свидетельства Тита Ливия, Плутарха, Аппиана и других.

Так, например, из этих свидетельств мы узнаем, что после похода римского полководца Эмилия Павла в Эпир там было обращено в рабство 150 тыс. пленных, которых вывезли и рассеяли по всему свету.

Из другого свидетельства мы узнаем, что римский полководец Марий после войны с кимврами и тевтонами на севере Италии обратил в рабство 90 тыс. пленных тевтонов и 60 тыс. кимвров. А во время военной экспедиции Лукулла в Малую Азию в Понте, стране очень богатой, было столько порабощено народа, что рабы продавались «по-дешевке» — по 4 драхмы (драхма — 25 копеек). Также военные походы превращались для полководцев в очень доходные предприятия. Это повело в дальнейшем к частым военным экспедициям, в особенности в страны еще не тронутые, населенные и богатые. В таких случаях в тылу военных легионов, как общее правило, находились ростовщики, мар¬китанты и любые коммерческих дел мастера, которые после завоевания каких-либо областей набрасывались на них, как стая паразитов, и, высосав у населения все соки до конца, продавали его в рабство. Это были торговые агенты римских военных командиров, накапливавших путем грабежа колоссальные богатства и потом возвращавшихся в Рим с триумфом.

Трудно указать какую-либо войну древнего Рима, которая не приводила бы к рабству побежденные народы. Римские военные вожди обычно хвастались своей добычей, некоторые из них сами описывали порабощение народов. Так, Цезарь во время покорения Галлии, как он сам сообщает, продал в рабство 53 тыс. пленных. Масса же всего порабощенного Цезарем населения, по свидетельству Плутарха и Аппиана, доходила до 1 млн. чел. Не было пощады ни одному, даже маленькому, району (или государству), который был завоеван. Так, во время военной расправы с маленьким иудейским государством, сопровождавшейся разрушением Иерусалима, римлянами было обращено в рабство около 97 тыс. евреев.

Помимо войны римлянами с целью захвата рабов устраивались систематические набеги на города, людей, их имущество. В императорский период такие набеги организовывались в Эфиопию (Африка), в страны Малой Азии, в Сирию, в страны Дуная, где население неожиданно, в результате внезапных набегов, порабощалось большими массами. Такого рода нападения позднее перешли уже в прямые пиратские грабежи на море и суше.

Пиратство являлось наряду с войной, военными набегами и захватами также одним из важных внеэкономических способов увеличения армии рабов; рабы путем торговли рассеивались по всему свету, но главная масса их направлялась на поля, в мастерские и рудники римских богачей. Пиратство получило столь сильное распространение, что сообщение по морям стало одно время небезопасным даже у самых берегов Италии. Попадавшее в руки пиратов прибрежное население продавалось в рабство.

Торговля рабами производилась нередко в самом лагере римских войск, где маркитанты и разного рода торговцы-спекулянты всегда были начеку. Нередко для покупки рабов торговцы целыми стаями направлялись в чужеземные области: в Вифинию, Сирию, Каппадокию и т. п. Существовали большие рынки рабов, где устраивались настоящие ярмарки. Такие рынки, куда свозились рабы из разных мест, существовали на Кипре, Хиосе, в Афинах и Эфесе. Позднее самым крупным центром работорговли являлся остров Делос на Эгейском море. Своей славой крупной ярмарки он затмил все известные в древности рынки. Здесь имелась гавань для причала большого количества кораблей, сюда свозили рабов тысячными партиями из самых различных пунктов мира, для приема их имелись соответствующие помещения. Для предупреждения возможности восстания такой массы рабов их быстро распродавали; рабовладельцы не допускали скопления рабов на сколько-нибудь продолжительное время. О быстроте торговых операций на ярмарке рабов в Делосе сложилась даже поговорка: «Купец, причаливай, выгружай, все уже продано».

Привозимых на рынок рабов выставляли обычно на видном месте или на возвышенности, ноги их обыкновенно покрывались белым мелом или краской, что служило знаком невольничества. Согласно древнему свидетельству, военачальники при походах, как правило, всегда запасались мелом, чтобы отмечать им всех обращенных в рабство. Таким образом выставленные на рынке рабы имели различные знаки. Знак белой краской означал невольничество, простой венок на голове — военнопленного, колпак на голове— знак того, что за этого раба не ручались, а прикрепленные иногда на шее особые надписи говорили о качестве живого товара, его происхождении и недостатках.

сцена продажи раба

 

Чтобы показать товар лицом, торговцы пускались на разные хитрости. Они умели придавать членам гладкость, блеск, создавать впечатление молодости. Рабов продавали как оптом, целыми партиями, так и в одиночку. Как глумились над человеческим достоинством раба, как унижали его и низводили до положения рабочего скота, видно из процедуры покупки и заключения торговой сделки. Представители древнеримской литературы Проперций и Теренций свидетельствуют нам, что при покупке раба его осматривали со всех сторон, заставляли прыгать, открывать рот, говорить, декламировать отдельные произведения литературы.

Продавец должен был заявлять открыто обо всех недостатках продаваемых рабов.

Покупателю однако уже в общем были известны достоинства или недостатки тех или иных рабов по их происхождению. Так например, рабовладельцы считали рабов из Крита лгунами, из Фригии — робкими, из Мавритании — суетными, из Далмации — свирепыми, из Сирии — сильными, выносливыми, из Греции — красивыми и образованными.

Продавцы должны были особо ставить в известность покупателей, не убегал ли продаваемый раб от своего господина, не являлся ли он вообще беглым, не выступал ли он гладиатором, не способен ли он на какие-либо крайние поступки. Такие рабы были очень опасны, и страх рабовладельцев перед ними привел к изданию ряда законов, по которым купля-продажа объявлялась недействительной, если продавец заранее не поставил покупателя в известность об этих «недостатках» рабов.

Цены на рабов были самые различные, в соответствии с тем, какое количество рабов было на рынке. В период необычайно больших захватов в плен — во время походов Лукулла, после войны с Митридатом в Малой Азии — раб стоил около 4 драхм, В самом Риме рабы стоили несравненно дороже. Высоко ценились рабы, знающие ту или иную специальность или имеющие какое-нибудь образование, как это часто бывало с греческими и сирий¬скими рабами.

Так порабощенные крестьяне, захваченные в плен чужеземцы и купленные на рынках вдали от Рима рабы направлялись в римские латифундии, ремесленные мастерские, рудники и домашнее услужение к рабовладельческой знати, где они под надзором надсмотрщиков подвергались самой жестокой и утонченной эксплуатации.

3. ПОЛОЖЕНИЕ РАБОВ. ПЕРВЫЕ ФОРМЫ БОРЬБЫ

Буржуазная наука затушевывала вопрос о положении раба в древности. Так, например, Гиббон на всем протяжении своего труда о древнем Риме старался прикрасить рабство. Там же, где приходилось констатировать действительно тяжелое положение раба, Гиббон прямо и сознательно оправдывает его простым и высокомерным указанием на необходимость самосохранения римлян, для жизни и господства которых, дескать, рабы всегда представляли серьезную социальную угрозу.

Такой взгляд проводился буржуазной исторической наукой и позднее. Французский ученый Буассье, немецкий ученый Мейер, современные фашистские историки одновременно и прикрашивают и оправдывают рабство. Вот что, например, пишет о положении рабов Буассье: «Очень может быть, что жестокое обращение с рабами выносилось несравненно легче, нежели мы думаем. Плохой раб, привыкший заслуживать удары, привыкает также и выносить их. Под конец он примиряется с ними, и они не портят его хорошего расположения духа». Так цинично пишет Буассье, оправдывая жестокое обращение с рабами. Нечего, конечно, говорить, что не в интересах буржуазной и фашистской науки было вскрывать действительное положение рабов, ибо ведь это указывало бы на причины восстаний, приводило бы образцы борьбы угнетенных за свое освобождение. Поэтому фашисты сейчас всячески искажают историю или прямо выступают против нее. «История, — пишет французский ученый Поль Валери, — самый опасный из всех продуктов... Она побуждает к мечтаниям, она опьяняет народы, она пробуждает у них ложные воспоминания, растравляет старые их раны, лишает их покоя и ввергает их в манию величия или преследования».
Задача марксистской науки — точное установление фактов и научное их объяснение.

Остановимся на анализе положения рабов в производстве.

Еще великий греческий философ Аристотель установил деление инвентаря каждого рабовладельца на две категории: орудия неодушевленные и орудия одушевленные. По этой теории рабы относились ко второй категории и считались просто орудиями, с тем только отличием от обыкновенных, что у них есть душа. Вместе с тем считалось, что полноценной человеческой души у рабов нет и быть не может. Так как Аристотель полагал, что у раба нет своей воли — есть лишь воля господина, то и душа раба поэтому неполноценна. Она аналогична душе вола, мула или лошади. Вот почему, будучи приравненным к ним, раб называется одушевленным орудием труда.

Не только грек Аристотель так смотрит на рабов. Римский агроном Варрон предлагал инвентарь рабовладельца делить на три части: орудия немые (лопата, кирка), орудия, наполовину одаренные голосом (лошади, мулы, быки), и орудия говорящие (рабы). Недаром ведь римские законоведы ставили раба на одну доску с животными. По закону Аквилия, за убийство раба полагалось такое же наказание, как за убийство вьючного животного. Причем следует отметить, что другой римский агроном, Колумелла, свидетельствует нам о смертной казни за убийство быка, в то время как за убийство раба не привлекали даже к уголовной ответственности. Таким образом у римлян представление о рабе сливалось с понятием вещи, простого орудия, и потому раб находился вне покровительства закона. Не приходится уже говорить о том, что ему запрещалось приобретать что-либо в свою собственность, он целиком принадлежал господину.

Раб рассматривался как вещь, а не как личность. Это видно также из того, что рабам не давалось никакого имени, им давались лишь клички, как животным. Древний писатель Квинтилиан говорит, что имя, отчество и фамилию имеют право носить только свободные люди, рабы же на это претендовать не могут. Рабам давали прозвища по названиям различных животных (волк, медведь и т. п.) или называли их по имени стран, откуда они ввозились (Ливан из Ливана, Сир из Сирии), или по имени купцов, которые их покупали. Чаще всего рабы носили клички по имени своего господина, в особенности если в доме господина было немного рабов.
Так, раб назывался Марципор — что значит раб Марка, Люципор — раб Люция, Публипор — раб Публия и т. д. В выборе кличек или прозвищ рабовладельцы не стеснялись. Иногда в выборе прозвищ следовали требованию моды. Больше всего модных прозвищ требовал Варрон, который про обыденные имена говорил сле¬дующее: «Что это за господа, которые теперь дают своим рабам имена, давно уже вышедшие из употребления?».

Примеры того, как раб принижался до положения вещи, даст нам римское законодательство: «Раб не имеет личности, он не имеет гражданских прав, - и в отношении его не может быть никаких обязательств», — так говорили римские юристы. А юрист Гай установил даже закон, по которому господину принадлежало полное право над жизнью и смертью раба. Таким образом целиком отрицались гражданские права раба, считавшегося простой вещью. Если же раб обманным путем присваивал себе гражданские права и какие-либо общественные должности, то, по преданию, его за это наказывали сбрасыванием с Тарпейской скалы.

Бесправное положение раба лучше всего может быть прослежено в самом производстве.

Обратимся прежде всего к жизненному уровню раба. Посмотрим, как жили рабы в древнем Риме. По этому поводу мы имеем много свидетельств древних писателей.

Так например, Варрон, говоря об устройстве хлевов для быков, одновременно упоминает и о клетушках, необходимых для помещения в них рабов. Это замечание уже дает возможность заключить, каковы были помещения, в которых жили рабы.

Для этих помещений выбирались по преимуществу низкие места, где летом можно было избавиться от излишней жары. Помещения вырывались глубоко в земле, так чтобы до окон, расположенных на уровне земли, нельзя было достать рукой. Такие казармы для рабов римляне называли эргастулами. Еще худшие помещения, сырые и полутемные, делались специально для тех рабов, которые были закованы в цепи. Это были настоящие тюрьмы, в которых их обитатели жили в ужасных условиях, подобно животным.

Посмотрим, каков был продовольственный режим рабов. Как общее правило, рабы, по свидетельству древних, получали жизненный рацион, состоящий только из хлеба и вина, наподобие кваса. После созревания винограда и оливы отпускаемая на человека порция хлеба резко сокра¬щалась Вместо хлеба выдавались приправы различного рода из отбросов оливы и гнилого винограда.

Что касается вина, отпускаемого, рабам, то оно приготовлялось по следующему рецепту. Римский агроном Катон советовал для составления вина брать смесь из 10 амфор (кувшинов) молодого вина и 2 амфор пресной воды и смесь эту кипятить в течение 5 дней. Для предупреждения острокислого вкуса к этому вину потом примешивали еще морской воды. Такого рода горькая и кисло-соленая смесь выдавалась рабам как вино. Хлеб с таким вином да кое-когда приправа из оливок и рыбы — вот к чему сводился весь продовольственный рацион рабов.

Обратимся теперь к рассмотрению трудового режима рабов.

Каковы были условия их производственной деятельности? В каком положении они находились в процессе производства? Вряд ли можно это положение рабов обрисовать более красочно, чем это делают сами древние писатели.

Римский агроном Катон давал наставления, как следует выколачивать из раба всю его трудовую энергию. «Раб, — говорит Катон, — должен работать или спать». Это клас¬сическое положение может служить примером того, как рабовладелец создавал трудовой режим для подвластных ему производителей. Во время римских праздников обычно давали отдых быкам. Но рабы наравне с лошадьми и ослами не могли располагать ни праздниками, ни отдыхом, как это говорит нам тот же Катон. Только в особые праздники — так называемые Сатурналии — рабам предоставлялись отдых и некоторая свобода. В остальное же время работа должна была производиться без отдыха под надзором специальных надсмотрщиков, которые ударами кнута или бича не давали рабам останавливаться в ходе работы.

Что было со старыми и больными рабами? Как поступали с ними?

И в этом случае Катон развивает типично рабовладельческую теорию. Он дает советы поступать со старыми и больными рабами, как с негодными и износившимися орудиями. Старых быков, старые повозки, завалявшееся железо, говорит Катон, следует продавать вместе со старыми износившимися рабами как лишнее и ненужное в хозяйстве господина. Причем, по сообщению древнего писателя Плутарха, Катон предлагал выгонять из дому и выбрасывать на улицу всех старых рабов, которых никто не хотел покупать. Кроме этого был еще обычай безнадежно больных рабов высылать и поселять на острове, находившемся на реке Тибре. Это был остров стонов и мучений обреченной на произвол судьбы массы несчастных людей. Впоследствии как бы в насмешку этот остров был посвящен богу здоровья — Эскулапу, ибо попавшие на этот остров безнадежно больные не могли рассчитывать ни на что другое кроме божьего попечения Эскулапа. Светоний, биограф римских императоров, рассказывает нам о том, что император. Клавдий впоследствии был вынужден, издать декрет, согласно которому было запрещено уби¬вать рабов или отсылать их на остров Эскулапа.

В особо тяжелом положении находились сельскохозяйственные рабы и рабы в рудниках. В сельском хозяйстве у римского господина, как уже говорилось выше, скапливалась масса невольников. То, что господин не мог их всех знать, всегда создавало у него недоверие и подозрение к рабам. Поэтому господин вводил особый надзор за рабами (надсмотрщики). Кроме того для предупреждения побегов сельские рабы часто заковывались в цепи. Иногда же на шеи рабов надевались железные цепочки вроде обруча или воротничка, на которых отмечали, кому принадлежит раб: имя господина и название его имении. Существовали еще неснимающиеся ошейники с надписями: «Лови меня, ибо я беглый».
В Греции, а потом и в Риме существовала даже специальная профессия — люди, промышлявшие ловлей рабов. В Риме ловлей рабов занимались так называемые фугитиварии — изловители беглых. В случае поимки такие рабы возвращались обычно своим хозяевам.

Особенно тяжело приходилось рабам с цепями на ногах, стеснявшими их движение. Цепь являлась спутницей многих невольников в эргастулах не только днем, но и ночью. Это необычайно тяжелое положение сельских невольников не раз служило причиной их массовых бегств, расправ с господином, а иногда и прямых восстаний.

Необходимость добычи металла, трудности работы по его извлечению и обработке при тогдашней технике за¬ставляли отправлять в рудники, в особенности же в Испанию, большие партии наиболее физически крепких невольников. Между прочим посылали туда рабов, осужденных за бегство и другие «проступки».

Картину невыносимых страданий в рудниках хорошо рисует нам древней писатель Диодор Сицилийский. В своей «Исторической библиотеке» он пишет буквально следующее: «Те люди, которые занимаются работой в рудниках и которые приносят своим господам невероятные по своим размерам доходы, изнывают от своей работы в подземных шахтах круглые день и ночь, и многие из них умирают от чрезмерного труда. Нет у них ни отдыха от работы, ни перерыва в ней. Надсмотрщики бьют их и заставляют переносить весь ужас их бедственного положения, доводя их до смерти. Впрочем наиболее крепкие физически и выносливые в течение долгого времени выдерживают свой тяжелый труд, хотя смерть и. была бы для них предпочтительнее, нежели жизнь при таких ужасных условиях».

Не удивительно, что рудники являлись позднее местом постоянных восстаний. Рабы в лаврионских рудниках, во Фракии, в Галлии и Испании не раз поднимались против своих угнетателей, сбросить господство которых можно было только путем восстания.
Не лучше было положение других категорий рабов: городских, гладиаторов и домашних.

Городские рабы, работавшие в кузнечных, булочных и других мастерских, всегда были под суровым надзо¬ром и угрозой жесточайших репрессий господина.

Как выглядели рабы в мастерских, передает нам один персонаж, выведенный Апулеем в его произведении «Золотой осел». Вот каковы были рабы на мельнице и в булочной:

«Великие боги, что это были за люди! По всей коже у них были видны сине-багровые кровоподтеки; рваные лохмотья не закрывали, а только пачкали спину и члены; у некоторых только у живота болтались какие-то грязные лоскутки; решительно у всех сквозь рубище и дыры сквозило голос тело; клейма на лбу, голова обритая наполовину, на ногах кольца от цепей. Мертвенно бледные лица, слабое и скверное зрение, красные веки, воспаленные в постоянном полумраке, где, словно какой-то чад или дым, всегда стояла тонкая пыль от муки. Эта грязно-белая пыль покрывала их лицо и одежду, так что они напоминали тех, которые, готовясь к борьбе, натерли себе песком все тело».

Таково было положение рабов-ремесленников. Нужна была только искра, чтобы в этих мастерских разгорелся пожар восстания.

Выше мы говорили о рабах-гладиаторах, предназначенных для кровавых зрелищ на арене римских театров. Бесчеловечные сцены гладиаторских боев прославлялись даже историками, писателями и ораторами рабовладельческого класса. Так например, Цицерон очень восхвалял гладиаторские бои, ибо, по его мнению, они служили прекрасной школой для воспитания чувств презрения к смерти, хладнокровия и мужества. Поставлять гладиаторов было делом очень выгодным. Для этого отбирали специально сильных, физически крепких и необычайно смелых рабов. Большей частью это были захваченные в плен невольники, не раз убегавшие от своих господ и потому осуждавшиеся на гладиаторство, среди них были и рабы, осужденные за другие «преступления». Гладиаторы прежде всего должны были пройти соответствующее обучение в специальных школах. Гладиаторские школы существовали в Риме, но наиболее известны были школы в Капуе, где обучался Спартак, и в Пренесте, где гладиаторы не раз поднимали восстания против своих поработителей.
Народ узнавал о гладиаторских боях по особым объявлениям, которые краской наносились на стенах домов, общественных зданий и даже на надгробных памятниках. До нас дошло несколько таких объявлений с именами некоторых гладиаторов, выступавших в Помпеях.

Борьба гладиаторов проходила в обстановке крайнего ожесточения бойцов, иногда ночью при свете факелов и при многочисленном сборище народа. При приближении конца боя цезарь или служитель, или посвященная богам женщина давали поднятием вверх большого пальца знак спасения побеждаемого гладиатора или опусканием пальца вниз — знак для последнего удара, который должен был добить насмерть повергаемого противника. Особый слу¬житель обходил убитых гладиаторов и, вонзая в них раскаленное железо, убеждался, действительно ли они убиты. Другой служитель убирал трупы убитых и, при проявлении каких-либо признаков жизни, ударом тяжелого молота добивал недобитых.

Несколько слов об участи женщины-рабыни, находившейся в услужении в богатых домах.

Легкая, праздная, изнеживающая жизнь богатых римлянок делала их необычайно капризными, вспыльчивыми и гневными. Достаточно было внезапного кашля или чиханья, простой забывчивости рабыни или неловкого ее движения, чтобы тотчас же вызвать припадок бешенства госпожи и привести к суровой расправе над рабыней. Иногда же для суровой расправы над невольницами не требовалось никакой вины, достаточно было одного каприза господина или госпожи.

Некоторые знатные римские матроны имели у себя дома даже палачей, которые только и были заняты тем, что расправлялись с жертвами рассеянности или какой-либо случайной вины. Рабынь заковывали в колодки, подвергали неимоверным истязаниям. Во время своего туалета госпожи заставляли обнажаться рабынь по пояс. Если рабыня совершала какую-нибудь оплошность, матрона, вооруженная длинными булавками, в гневе вонзала их в обнаженное тело своей прислужницы. Так роскошные особняки римских рабовладельцев обагрялись кровью неволь¬ников. В момент расправы над рабами они напоминали собой настоящие бойни для скота.

Любой раб, будь то мужчина или женщина, на любом участке рабовладельческого хозяйства ожидал, по выраже¬нию Плавта, «обильной жатвы ударов».

Каковы были первые шаги борьбы рабов? Естественно, что в первое время рабы, изолированные друг от друга и поставленные в условия строжайшего надзора, вели борьбу в скрытых, латентных, формах. Латентные формы выражались главным образом в порче и постоянной поломке инвентаря рабовладельца. Этим раб как бы хотел показать, что он не чета простой вещи, что он от нее отличается — ведь он же живой человек. Нередко были случаи самоубийства рабов в виде протеста против рабовладельческой эксплуатации. К латентным формам борьбы следует отнести и индивидуальные убийства своих хозяев. Свидетельства многих древних историков сообщают о расправах над жестокими господами. Выбрав удачный момент, рабы втайне убивали хозяина-истязателя. Впоследствии рабовладельческая верхушка издала ряд законов, по которым за смерть убитого господина, которому принадлежал убийца, приговаривались к казни поголовно все его рабы. После убийства рабами префекта города Рима Педания Секунда были преданы казни 400 рабов, имевшихся у него. При Нероне к казни приговаривались наряду с рабами и вольноотпущенники.

Теперь остается сказать еще об одном способе борьбы с угнетателями. Речь идет о бегстве рабов. Нечего говорить, что как бегство рабов от своих угнетателей, так и расправы с последними являлись такими формами борьбы, которые уже перерастали в активные и открытые выступления рабов.

Убегавший раб не мог найти себе убежища. В древней Греции такое убежище он мог найти в храмах, в Риме же храмы не давали рабам права убежища. Кроме того всякое частное лицо, которое укрывало раба, подвергалось большому штрафу. Пойманный раб отводился назад к господину, который выжигал на лбу беглеца раскаленным желе¬зом клеймо или же надевал на его шею железное кольцо. Классовая борьба угнетенных и угнетателей все более и более обострялась. Латентные, скрытые, и индивидуальные методы борьбы переходили во все более и более активные, массовые и открытые выступления рабов против рабовладельческого класса.

из книги

А.В.Мишулин
СПАРТАКОВСКОЕ ВОССТАНИЕ
Революция рабов в Риме в I веке до н.э.

Государственное социально-экономическое издательство,
Москва, 1936 год.