Четыре источники народного недовольства, возмущения и протеста,
вызывающих бунты и восстания

В качестве основных причин (источников) народного недовольства, протеста и возмущений в странах древнего мира, можно назвать следующие:

1. РАБСТВО

2. УГНЕТЕНИЕ, эксплуатацию, насилие со стороны властителей по отношению к свободным гражданам (подданным).

3. ЗАВОЕВАТЕЛЬНЫЕ ВОЙНЫ между правителями

4. МЕЖДОУСОБИЦЫ и борьбу за власть в среде "властной элиты".

РАБСТВО -

Насчитывает около 5 000 лет.

Первоначально рабы, захваченные во время межплеменных вооруженных столкновений, умерщвлялись (в некоторых племенах просто поедались), иногда приносились в жертву богам. Содержание пленных требовало их охраны, обеспечения пропитания и было экономически невыгодно и даже опасно. Именно поэтому на земледельческих работах поначалу использовались рабыни, а не рабы-мужчины. Позже, по мере становления древних государств появлялся и аппарат "управления и принуждения", позволявший обеспечить покорность и рабов, и свободных граждан - подданных правителя. Рабы стали "полноценной" рабочей силой, полностью принадлежавшей владельцу.

Раб не имел собственности, не получал плату за труд, условия труда и отдыха были в полном смысле слова рабскими, питание было отвратительным, дети рабов обычно становились рабами. Особенно трудным было положение рабынь.

Разумеется, некоторые рабы могли занимать относительно "привилегированное" положение, выполняя работу не в поле, а по дому, работая на кухне, и даже выполняя некий интеллектуальный в качестве музыкантов, писцов и т.д.

За малейшие провинности рабы подвергались суровым наказаниям вплоть до смертной казни.

принесение пленных в жертву

УГНЕТЕНИЕ -

Свободные граждане (земледельцы, ремесленники) зачастую выражали недовольство налогами, повинностями, принуждением к работе на повелителя и общественным работам, продолжительность и объем которых устанавливались помимо их воли и согласия и обеспечивались путем принуждения. Следует заметить, что в результате невозможности исполнить принятые долговые обязательства свободные люди частенько вынуждены были переходить в положение рабов.

ВОЙНЫ -

Еще одна причина народных волнений - войны между государствами, в результате которых жители завоеванных стран могли оказывать сопротивление захватчикам (особенно, если те оказывались более жестокими, чем прежние правители). К тому же завоеватели старались посильнее обложить данью (обобрать) жителей захваченных земель.

МЕЖДОУСОБИЦЫ и борьба за власть -

Еще одна причина - внутренние конфликты, заговоры, борьба за власть, в которую претенденты вовлекали народные массы посулами и обещаниями лучшей доли. По мнению некоторых историков нечто подобное произошло в одном из первых проявлений народной борьбы в древнем Лагаше.

Иногда народный протест принимал религиозную форму (особенно если внешний захватчик не проявлял уважения к верованиям и святыням побежденных).

Необходимо также заметить, что далеко не обо всех случаях народных выступлений дошли до наших дней все подробности тех событий - к тому же древние историки (так же как и некоторые позднейшие исследователи) редко испытывали симпатии к бунтовщикам и описывали события тенденциозно и предвзято. И, естественно, по горячим следам описания событий не делались - было не до того.

И, разумеется, оценивая происходившие события и действия их участников, нужно учитывать общую жестокость нравов в те времена - и угнетатели, и угнетенные милосердием по отношению друг к другу не отличались.

Насколько полезно и актуально знание опыта народной борьбы в древние времена в современных условиях?

Далекое прошлое ушло не навсегда.

Во-первых, некоторые суждения об отношениях между правителями и подданными, родившиеся в те времена все еще живучи (например, взгляды некоторых древних правителей на обязанности подданных).

А во-вторых - хотя рабство было официально отменено и запрещено еще в XIX веке использование рабского труда происходит и по сей день. Организация концентрационных и трудовых лагерей в прошлом веке в Германии и СССР - это тоже рабство. Так же как и трудовое рабство, сексуальное рабство, призывное рабство - являются печальными реалиями и нашего века.

В материалах этого раздела использовано методическое пособие "Классовая борьба в Древнем мире" Казань, 1987 (А.М.Малеванный, Е.А.Чиглинцев, А.С.Шофман), материалы из хрестоматий по истории Древнего мира (работы Плутарха, Диодора Сицилийского и других историков), карты из исторического атласа барона Н.Н.Торнау (1912 год), гравюры немецкого художника Х.Лейтеманна (альбом "История Древнего мира" - 1866 год) и некоторые другие материалы.

Редчайшее изображение фрески, показывающей легендарного Спартака, обнаружено нами в достаточно редкой книге А.В.Мишулина "СПАРТАКОВСКОЕ ВОССТАНИЕ. Революция рабов в Риме в I веке до н.э.", изданной в СССР в 1936 году. Там же приведена хронология восстаний в древнем Риме и Греции.

Разумеется, даты издания этих книг - 1936 и 1987 годы - позволяет догадаться, что трактовка описываемых событий дается авторами исключительно с марксистских позиций, однако отношение к институту рабства у цивилизованных людей не зависит от политических взглядов. Кроме того в этих изданиях излагается богатейший фактический материал, что и побудило нас ими воспользоваться.

Естественно, сочинения Диодора, Плутарха и особенно Ипусера тоже не лишены недостатков (но это уже придирки современного читателя). Нужно заметить, что части некоторых текстов (особенно египетских) были утрачены и восстанавливались современными исследователями. В целях удобства восприятия мы объединили дополнения (весьма небольшие - отдельные слова или части слов), сделанные переводчиками с основным текстом.

Из предисловия к книге А.В.Мишулина

"СПАРТАКОВСКОЕ ВОССТАНИЕ
Революция рабов в Риме в I веке до н.э."

Буржуазные историки доказывали, что рабовладельческие порядки, разделение людей на господ и подчиненных и эксплуатация одного класса другим являются прирожденными, нормальными и извечными для человечества порядками.

И так как такой строй — с резким делением людей на классы, когда одни властвовали, а другие подчинялись, когда царила жестокая эксплоатация, — нашел свое наиболее отчетливое и неприкрытое выражение в древних обществах Греции и Рима, эти общества стали в трудах буржуазных ученых сильно идеализироваться. Превозносились рабовладельческие формы хозяйства, воспевался военнополитический строй господ, идеализировалась и культура класса рабовладельцев. Проводились параллели между древней Гре¬цией и Римом, с одной стороны, и современными странами Западной Европы — с другой, сравнивались общественные отношения древности и буржуазной современности. В результате этого историки пытались установить, что капитализм, классы и эксплоатация существовали еще в древности, что никаких особых изменений с тех пор не произошло. Если же какие-либо изменения и происходили, то в конечном результате общество, по мнению буржуазных историков, опять якобы возвращалось к капитализму и буржуазному социальному порядку.
Такая теория круговорота сводила на нет революционные изменения. Она пыталась внушить массе мысль о тщетности борьбы за революцию, старалась сгладить классовые противоречия и усыпить бдительность рабочего класса и. крестьянства.

Подобная установка в изучении древних обществ имела одну цель: показать, что современный капиталистический строй является незыблемым, изначальным и вечным.

Итак, в результате подобного изучения древности античные Греция и Рим подтягивались под буржуазную современность. Нечего и говорить, что особенности классовой борьбы, характер массовых движений и культурная жизнь в древности в результате такого изучения извращались и выступали в неправильном освещении.

Следует заметить, что эта модернизация ярко выступает в исторической науке Запада особенно в настоящее время.

Фашистские историки преисполнены необычайного преклонения перед древностью. Выставляя ее как образец, они предлагают воскресить древние институты, старый, - еще прадедами установленный, порядок вещей. Перед лицом распада капиталистической системы, из боязни наступления революции и для сохранения господства буржуазии фашистские историки направляют взоры на древность, на Грецию и Рим, превознося античные порядки. Тогда рабовладелец безраздельно господствовал над рабом, раб считался неспособным к политическому управлению страной и должен был сносить, подобно быдлу, всю тяжесть эксплуатации. Это была эпоха, когда, по мнению фашистских историков, все находилось на своем месте, ничему не угрожали изменения, не могло быть и речи о такой-то социальной революции. У фашистов всех родов древность стала считаться предметом особого почитания.

Вполне понятно, что этот призыв к древности, к движению назад, к уже пройденному и пережитому исходит из боязни поступательного движения вперед, из чувства беспокойства за дальнейшую судьбу господствующего класса, власти которого уже нанесен сокрушительный удар на одной шестой части мира — в СССР. Ниже мы покажем, как, идеализируя античный мир, фашисты его извращают, затушевывают острую борьбу классов и героическую борьбу рабов в ту эпоху. Покажем на отдельных примерах, как фашисты стараются восстановить у себя некоторые древние институты. Один фашистский «ученый», некий Карл Шмидт (Шмидт, «Сущность фашистского государства»), призывает восстановить спартанский или римский военно-государственный строй. Он заявляет, что у фашистов «могучее чувство органической связи с античностью не есть только одна пустая декорация».

Это — не декорация, а настоящая программа действия и в первую очередь в отношении устройства фашистского государства. Шмидт прямо говорит: «Фашистское государство хочет с античной честностью быть снова государством с видимыми носителями и представителями власти». Подкрашивание фашистского государства под античное должно, по мнению Шмидта, привести к «античной честности», к господству «видимых носителей и представителей власти», как это было во времена римских цезарей или всемогущих императоров. Нечего и говорить, что таким приемом Шмидт хочет оправдать открытую фашистскую диктатуру, власть ее «видимых носителей» в лице фашистских вождей, а их — целый легион: от «фюрера» (Гитлера) вплоть до «вождей» штурмовых отрядов. Воспевая «вождизм», Шмидт ведет его еще от античного Рима, от периода господства римских вождей и императоров, в стиле которых должны управлять государством фашистские вожди. Назад к военно-рабовладельческой демократии античности — таков лозунг этого фашистского историка. Недаром в связи с этим германские фашистские профессора, публицисты, журналисты стали проявлять осо¬бый интерес к таким видным римским военным диктаторам, как Сулла, Красс, Помпей, Цезарь и Август, известным своей жестокой расправой с трудящимися, крайним злоупотреблением своей властью и совершенно неприкрытой демагогией в политике. Интерес к этим людям проявляется по той простой причине, что, как заявил другой фашист, некий Вулле, «проблема социальной жизни древних веков имеет сравнительно много общего с нашим временем». В качестве доказательства этого тезиса Вулле приводит способ разрешения Цезарем проблемы безработицы. «Цезарь решил эту проблему очень просто, — рассказывает Вулле, — часть безработных он проста ликвидировал, другую часть рассеял по всему свету» (Вулле, «Цезари»). Об этом замечательном решении Цезаря говорится с упоением, ибо аналогичное решение Гитлером проблемы безработицы должно указывать на общность между древностью и современностью, между Цезарем и Гитлером.

Чтобы воспитать у штурмовиков «храбрость, верность и непоколебимость» в кровавой расправе с трудящимися, воскрешается образ Суллы — римского «колониального императора». Этот организатор массовой бойни был необычайно холоден и спокоен. Сулла однажды явился в римский сенат в то время, когда на улице слышались предсмертные вопли 6 000 самнитов, которых убивали его солдаты; на вопросы сенаторов Сулла спокойно ответил: «Успокойтесь, там наказано только несколько злых негодяев». Культ диктатуры Суллы выдвигается, так же как и почитание образа Цезаря, поскольку это должно находиться в тесном родстве и общности с фашистской диктатурой во главе с Гитлером. Неудивительно, что некоторые магнаты капитала начали даже выводить свою родословную от древнеримских цезарей. Так, немецкий выходец миллионер Вандербильд ведет свою родословную от Юлия Цезаря.

Как в связи со всем этим извращается подлинная история древности, показывают новейшие «открытия» фашистов в Германии. Некий фон Вендрин в своей книге «Открытие рая» утверждает такие вещи, что даже фашисты Италии должны были назвать это «современными формами сумасшествия». Вендрин доказывает, что римлян никаких никогда не было, это были просто евреи. Рим же образован был германцами, они спокон веку господствовали в Риме, и таким образом немецкая культура является самой древней. Только один немецкий язык поэтому становится языком науки, а все остальные — латинский, греческий, французский, английский — ничего не стоят. Такие утверждения не могли не вызвать возражений со стороны вождя итальянских фашистов Муссолини. Он в одной речи принужден был сказать буквально следующее: «В то время, когда мы в древности имели своего Цезаря и Августа, германцы были дики: они жили в лесах, ходили в звериных шкурах и притом непременно с дубиной».

Древние образы, древние обычаи и даже религиозные культы воскрешаются, чтобы отвести глаза, отвлечь внимание и усыпить бдительность парода. Древность превращается в своего рода социальный громоотвод или глушитель классовой борьбы. Это можно показать па: примере воскрешения в фашистской Германии древненемецкой религи — культа бога Вотана. По приказу министерства пропаганды в день летнего солнцестояния — 24 июня 1935 г. — по всей Германии праздновался древнеязыческий праздник этого бога солнца. Воздвигались статуи бога Вотана, на всех возвышенностях были зажжены костры, фашистская молодежь распевала древнеязыческие песни и неистовствовала вокруг костров. Для чего понадобился такой культ древнегерманского бога, этого не скрыл Геринг в своей речи на горе близ Гейдельберга, где он позировал под библейского Моисея: «На этой горе тысячи лет назад собирались наши предки, чтобы чествовать бога солнца. Возрождая этот культ, мы внимаем голосу нашей крови. Пусть наши предки тысячелетия назад были язычниками. Это не является решающим... Враги называют нас язычниками, потому что мы возрождаем языческие обряды. Однако эти обряды сплачивают воедино наш народ. Они возвышают наши сердца, делают их доступными для идей нашего вождя. Грызня же между церковниками только ожесточает народ». Отсюда совершенно ясно назначение новой религии: она должна отвлечь от классовой борьбы, «сплотить народ воедино» и притупить революционную борьбу масс против эксплоататоров. Даже попов бросило в краску и неловкость от такого культа древности, от такого почитания древних тевтонцев (германцев) и древнеязыческой религии. Так, мюнхенский архиепископ кардинал Фаульбахер в речи к своей пастве должен был сказать буквально следующее: «Древние тевтонцы (германцы), которые так превозносятся, теперь, были в действительности народом, который в культурном отношении стоял на гораздо более низком уровне, чем древние евреи. И их прочие добродетели также сильно преувеличены. Древние тевтонцы заставляли своих жен выполнять наиболее трудные работы, в то время как сами предпочитали лежать, развалившись на медвежьих шкурах, пить мед и мертвецки спать, как чурбаны, до самого полудня».

Фашистские историки не останавливаются и перед тем, чтобы привлечь материал древней истории для разжигания вражды между народами, для доказательства извечности споров, например между немцами и французами. «Юлий Цезарь, — пишет новоявленный фашистский историк Кауч, — называл галлов фальшивыми, коварными, жестокими, тщеславными... Недостатки, которые порицал Цезарь, Франция не только сохранила, но развила до высшей степени. Француз XX века — бездушное существо. Он вежлив на словах, но не сердцем. Нечистоплотность, бестактность и плохое поведение — типичные свойства современного француза».

Так методом аргументации от древности фашисты хотели бы посеять рознь и неприязнь между двумя народами. Древняя история понадобилась фашистам для того только, чтобы сделать следующий вывод Кауча: «Хотим ли мы этого или не хотим, окончательный спор между обоими народами (немцами и французами) еще впереди».

Все эти примеры нам пришлось привести для показа подлинных причин того рвения, которое буржуазная фашистская наука проявляет к древности. В этом рвении фашистские ученые не останавливаются перед извращением фактов древней истории Греции и Рима. Они идут дальше, к прямой фальсификации истории античности, как это мы видели в отношении к Риму.

Понятно, что фашистов привлекают в древней истории такие маститые душители народа, как Сулла, Цезарь и др. И в то же время они совершенно обходят факты классовой борьбы, героические восстания рабов и крестьянства, знаменитых вождей угнетенных масс, как Евн, Клеон, Аристоник и Спартак, о которых не говорят ни слова. Всякая попытка изучить классовую борьбу, проанализировать причины недовольства и восстаний угнетенных клеймится фашистами как «спартаковщина в области науки».

Один фашист, некий Вальтер Франк, написал даже на эту тему целую диссертацию, которая называется «Борющаяся наука».

«Национал-социализм (т. е. фашизм — прим. авт.), — пишет Франк, — создан не для рабских, а для господских натур. Это касается не только политической области, но и духовной. Поэтому мы намерены, — вещает фашистский историк, — от имени национал-социалистической (фашистской — прим. авт.) революции сломать хребет любому восстанию рабов, в какой бы области оно ни возникло». Совершенно ясно, что такая «борющаяся наука» фашистов только поносит всюду борьбу угнетенных против эксплоататоров, оскверняет имена героических вождей трудящихся и совершенно извращает и фальсифицирует исторический процесс, который с момента появления классов является «историей борьбы классов».

Буржуазная наука давно идеализировала древность. Фашистская наука продолжает это, не брезгая никакими средствами и не останавливаясь, как мы видим, перед прямой фальсификацией.

Первым, кто начал борьбу против буржуазных приемов изучения древности, античных культур Греции и Рима, был Карл Маркс. В своих высказываниях Маркс и Энгельс, а потом Ленин и Сталин освещают подлинную, объективную историю общественного развития и в том числе историю древнего мира. Прежде всего Маркс покончил с представлением о капиталистическом строе как некоей идеальной ступени общественного развития. Анализ капиталистического строя не только приводит Маркса к выводу о неизбежности падения капитализма, но дает возможность проникнуть в строение всех древних, предшествовавших капиализму, общественных формаций. Таким образом анализ капиталистического строя дает, по выражению Маркса, «ключ» к экономике античной, т. е. к раскрытию особенностей хозяйства, политического строя и массовой борьбы в древних обществах (Маркс, К критике политической экономии - Введение).

Остановимся на особенностях античной экономики, ибо без этого нам будут непонятны настоящие причины того характера классовой борьбы, который привел к массовым восстаниям рабов и знаменитому восстанию, которое известно под именем спартаковской революции рабов в Италии.

Маркс и Энгельс рассматривали античное общество как первое классовое общество. Возникшее после распада родовых отношений, классовое общество древней Греции и Рима представляло по своему социально-экономическому характеру особую общественную формацию — рабовладельческое общество. Оно еще носит черты господства натурального производства. Основой производственной деятельности, возьмем, ли мы древнюю Грецию или древний Рим, является сельское хозяйство. Почти все древние греко-римские авторы свидетельствуют об этом. Какое значение в ту эпоху придавалось занятию сельским хозяйством, видно хотя бы из того, что например римский агроном Варрон насчитывает до 50 авторов, которые уделяли внимание сельскому хозяйству. В одном сочинении древнегреческого исто¬рика Ксенофонта (IV в. до н. э.) рисуется идеальное рабовладельческое хозяйство, причем подчеркивается, что земледелие является основным и самым приятным видом хозяйственной деятельности эллинов. А пятая глава этого сочинения («Экономика»)] так и называется — «Похвала земледелию», ибо в ней даются советы о лучших способах ведения сельского хозяйства, превозносится доходность занятия земледелием и т. д. Позднее создаются зачатки агрономической науки, которой положил начало древнегреческий ученый и агроном Теофраст. Аграрный характер, рабовладельческого хозяйства может быть прослежен и в древнем Риме, где рабство; в земледелии и ремесле достигло наиболее сильного развития.

Три знаменитых римских агронома — Катон, Варрон и Колумелла — писали о сельском хозяйстве как основном факторе всей хозяйственной деятельности римского рабовладельца. Катон например, так же как и Ксенофонт, считает земледелие занятием устойчивым, единственно благородный и с моральной точки зрения единственно удовлетворяющим. Натуральный его характер хо¬рошо подчеркнул другой римский агроном — Варрон. Он прямо говорил, что в сельском хозяйстве должно производиться все необходимое для производственной деятельности, для дома и внутренних потребностей хозяйства. И только то, что нельзя получить внутри рабовладельческого имения, должно приобретаться путем покупки. На рынок же обычно, вывозились излишки. Катон, а позднее и Варрон говорят буквально следующее: «А что есть в излишке, только то надо продавать». Таким образом натуральные основы хозяйства в древности были совершенно очевидны. Рабовладельческое хозяйство было по существу, как это еще заметил Маркс, хозяйством потребляющим. Позднее только в некоторых больших имениях в связи с массовой эксплоатацией рабов стало все больше и больше производиться продуктов на рынок. Но никогда рабовладельческое хозяйство в древности не могло стать капиталистически-производственным. Все это надо иметь в виду, чтобы не упустить специфичность античного хозяйства и не дать увлечь себя мифами о якобы развитом и чуть ли не капиталистическом типе хозяйства древней Греции и Рима, т. е. теми баснями, которые являются результатом буржуазных установок в изучении древних обществ.

Как земледелие, так и ремесла базировались на рабском труде. Рабство в древности; являлось основной формой труда. При низком уровне производительных сил роль раба низводилась до роли простого орудия труда. Об этом хорошо говорит Маркс, когда он указывает, имея в виду данные древних авторов (например Аристотеля и Варрона), что раб в процесс производства включался как живой инвентарь рабовладельца. Этот инвентарь значился на учете как «instrumentum vocale», т. е. «говорящее орудие» производства. Что же касается эксплуатации рабов в сельском хозяйстве и ремесле, то она проводилась в самых жестоких формах как в древней Греции, так и в Риме, о чем конкретно будет сказано ниже. При рабском труде, говорит Маркс (Капитал, т. I), даже та часть рабочего дня, в течение которой раб возмещает лишь стоимость своих соб¬ственных средств существования, в течение которой он фактически работает лишь на самого себя, представляется трудом на хозяина. Весь его труд становится неоплаченным трудом. Или в другом месте Маркс, характеризуя жесточайшие формы эксплоатации рабов в древнем обществе, говорит, что за¬дачей рабовладельческого хозяйства являлось «выжать из человеческого скота (human cattle) возможно большую массу труда в возможно меньший промежуток времени». Вполне естественно, что при такой форме эксплоатации интерес к сохранению жизни раба отодвигался на второстепенный план. В условиях рабовладельческого хозяйства и постоянного захвата массы рабов путем военных грабежей, превращения ..свободных в кабальных рабов, т. е. в условиях когда «раба всегда можно возместить новым рабом», в таких условиях, говорит Маркс, продолжительность жизни раба становится менее важной, чем его производительность в то время, пока она продолжается. Такое положение рабов в процессе производства влекло за собой не только присвоение прибавочного продукта рабов, но и присвоение их необходимых продуктов, т. е. вело к отчуждению их собственной жизни путем, как говорит Маркс, «крайней грубости их пищи, непрерывных изнурительных мучительств, медленных истязаний, чрезмерного труда, недостатка сна и отдыха» (Капитал, т. I),

Рабство было первой формой деления общества на классы. В низах этого общества находилась масса рабов, занятых тяжелым производительным трудом, а вверху — немногочисленная кучка рабовладельцев, высасывающих из рабов не только прибавочный продукт, но и часть необходимого. Между этими крайними полюсами рабовладельческого общества находилась масса крестьян-общинников, мелких свободных производителей, которая позднее должна была пережить резкую социальную дифференциацию. Рост и укрепление рабовладельческой собственности, превращение части рабов в свободных производителей, постепенное внедрение труда рабов даже в мелкое производство — все это выдвигало вопрос о путях хозяйственного развития мелких аграриев.

Классовая борьба в этот период происходит по двум руслам. С одной стороны она идет по линии социального антагонизма между рабами и рабовладельцами, с другой - она происходит в среде свободного населения, где переплетается с войной сословной.