Об участии социал-демократии во временном революционном правительстве
С докладом по этому вопросу на съезде выступал В.И.Ленин.
В самом начале своего выступления Ленин отметил: "Обсуждать этот вопрос с точки зрения ближайшего практического осуществления было бы донкихотством..." Вопрос был "навязан литературной полемикой".
Так что на практическую и скорую реализацию положений доклада Ленин, выходит, не рассчитывал и разговор был отвлеченно-теоретический.
Стоит ли читать этот доклад сегодня?
Обратим внимание на несколько обстоятельств.
Во-первых, это не доклад, а скорее лекция - с яркими примерами, множеством цитат - и интереснейший образец ораторского мастерства!
Во-вторых, оцените не только образованность и эрудицию Ильича, но и его логику. Насколько правомерно было использовать для анализа ситуации в России те или иные события, которые происходили когда-то и где-то за границей? Это вопрос о качестве анализа и аргументации "по аналогии".
В-третьих, попробуйте представить, какое впечатление произвел доклад Ленина на делегатов съезда. Сразу скажем: сильное впечатление. А вот какое именно сильное, вы поймете, прочитав доклад. И, кстати, смогли бы вы сами выступить на таком уровне?
И, наверно, самое главное - этот вопрос встал перед партией практически в 1917 году. Сначала после февраля надо было определяться по отношенияю к Временным правительствам (их было несколько), а потом после октября, когда и было создано это самое временное революционное правительство, из которого поочередно уходили то одни, то другие. А может не уходили, а выдавливались? Хотел ли Ленин иметь союзников, но терял их или изначально стремился к монопольной власти одной партии?
И ответ вы, возможно, найдете в его докладе, сделанном в далеком 1905 году, а также в выступлениях его соратников.
ИЗ СТЕНОГРАММЫ СЪЕЗДА:
заседание ОДИННАДЦАТОЕ
18 апреля (1 мая), вечернее
Слово получает т. Ленин для доклада по вопросу об участии социал-демократии во временном революционном правительстве
Ленин. Моя задача — изложить постановку вопроса об участии социал-демократии во временном революционном правительстве. На первый взгляд может показаться странным, что подобный вопрос возник. Можно подумать, что дела социал-демократии обстоят великолепно, и вероятность ее участия во временном революционном правительстве очень велика. На самом деле это не так. Обсуждать этот вопрос с точки зрения ближайшего практического осуществления было бы донкихотством. Но вопрос этот навязан нам не столько практическим положением дел, сколько литературной полемикой. Необходимо всегда иметь в виду, что вопрос этот первый поднял Мартынов еще до 9 января. Вот что он писал в своей брошюре «Две диктатуры» (стр. 10—11):
«Представьте себе, читатель, на минуту осуществление ленинской утопии. Представьте себе, что партии, состав членов которой сужен до участия в ней только профессиональных революционеров, удалось «подготовить, назначить и провести всенародное вооруженное восстание». Не очевидно ли, что всенародная воля назначила бы сейчас же после революции именно эту партию временным правительством? Не очевидно ли, что народ именно этой партии, а не какой-нибудь другой, вручил бы ближайшую судьбу революции? Не очевидно ли, что эта партия, не желая обмануть оказанного ей раньше народом доверия, вынуждена была бы, обязана была бы, взять в свои руки власть и сохранить ее, пока она не упрочит революционными мерами торжество революции?»
Такая постановка вопроса невероятна, но фактически она такова: Мартынов находит, что если бы мы очень хорошо подготовили и двинули восстание, то очутились бы в отчаянном положении. Если бы мы изложили наш спор какому-нибудь иностранцу, то он никогда не поверил бы в возможность такой постановки вопроса и не понял бы нас. Только зная историю воззрений российской социал-демократии и зная характер «хвостистских» воззрений «Рабочего дела», можно понять наш спор. Вопрос стал неотложным вопросом теории, выяснение которого необходимо. Это — вопрос о ясности наших целей. Я очень просил бы товарищей при изложении наших прений перед русскими практиками усиленно подчеркивать эту Мартыновым данную постановку вопроса.
В № 96 «Искры» напечатана статья Плеханова. Мы очень ценили и ценим Плеханова за все те «обиды», которые он нанес оппортунистам, и которые навлекли на него почетную вражду массы лиц. Но за защиту Мартынова мы его ценить не можем. Тут перед нами не прежний Плеханов. Он озаглавливает статью: «К вопросу о захвате власти». Это искусственно суживает вопрос. Мы так никогда вопроса не ставили. Плеханов изображает дело так, как будто «Вперед» назвал «виртуозами филистерства» Маркса и Энгельса. Но на самом деле это не так, это маленький подмен. Общую концепцию Маркса в этом вопросе «Вперед» особо подчеркнул как правильную. Слова о филистерстве относились к Мартынову или Л. Мартову. Как ни готовы мы высоко ценить всех тех, кто работает с Плехановым, но все же Мартынов не Маркс. Плеханов напрасно затушевывает мартыновщину.
Мартынов утверждает, что, если мы примем решающее участие в восстании, для нас возникает большая опасность, что пролетариат нас заставит взять власть. В этом рассуждении есть своеобразная логика, правда, попятная. По поводу этого своеобразного указания на опасность победы в борьбе с самодержавием, «Вперед» спрашивает Мартынова и Л. Мартова, о чем идет речь: о социалистической или демократической диктатуре? Нам приводят знаменитые слова Энгельса об опасности положения вождя, получившего власть от имени класса, еще не созревшего для полного господства. Во «Вперед» мы разъясняли, что Энгельс указывает на опасность положения вождя, когда он post factum ( после совершившегося факта) констатирует расхождение между принципами и действительностью, между словами и фактами. Такое расхождение ведет к гибели в смысле политического краха, а не физического поражения. Вы должны (такова мысль Энгельса) утверждать, что переворот социалистический, тогда как он на самом деле только демократический. Если бы мы сейчас обещали пролетариату России, что в состоянии теперь же обеспечить полное господство, то мы впадали бы в ошибку, которую делают с.-р. Именно над этой ошибкой с.-р., говоривших, что революция будет «не буржуазной, а демократической», мы, с.-д., всегда потешались. Мы всегда говорили, что революция не ослабит, а усилит буржуазию, но даст пролетариату необходимые условия успешной борьбы за социализм.
Но раз речь идет о демократическом перевороте, то перед нами две силы: самодержавие и революционный народ, т. е. пролетариат, как главная борющаяся сила, и крестьянство и всякие мелкобуржуазные элементы. Интересы пролетариата не совпадают с интересами крестьянства и мелкой буржуазии. Социал-демократия всегда подчеркивала, что это классовое расхождение в недрах революционного народа неизбежно. Объект борьбы при горячей борьбе может переходить из рук в руки. Революционный народ стремится к самодержавию народа, все реакционные элементы отстаивают самодержавие царя. Успешный переворот, поэтому, не может не быть демократической диктатурой пролетариата и крестьянства, интересы которых против самодержавия царя совпадают. На лозунге «врозь идти, вместе бить» сошлись и «Искра» и «Вперед», но «Вперед» добавляет, если вместе бить, то вместе добить и вместе отбить попытки врага вернуть потерянное. После свержения самодержавия борьба не прекратится, а обострится. Реакционные силы именно тогда сорганизуются для борьбы настоящим образом. Если мы употребляем лозунг восстания, то мы не должны пугать социал-демократию возможностью победы восстания. Завоевавши самодержавие народа, мы должны его отстоять — а это и есть революционно-демократическая диктатура. Бояться ее нет никаких оснований. Завоевание республики — гигантское завоевание для пролетариата, хотя для социал-демократа республика не «абсолютный идеал», как для буржуазного революционера, а лишь гарантия свободы для широкой борьбы за социализм. Парвус говорит, что ни в одной стране завоевание свободы не стоило таких гигантских жертв. Это верно. Это подтверждает и европейская буржуазная печать, со стороны внимательно следящая за русскими событиями. Сопротивление самодержавия элементарнейшим реформам невероятно сильно, а чем сильнее действие, тем сильнее противодействие. Отсюда высокая вероятность полного краха самодержавия. Весь вопрос о революционной демократической диктатуре имеет смысл при полном ниспровержении самодержавия. Возможно, что у нас повторятся события 1848—1850 гг., т. е. самодержавие будет не свергнуто, а ограничено и превратится в конституционную монархию. Тогда ни о какой демократической диктатуре не может быть и речи. Но если самодержавное правительство будет действительно свергнуто, то оно должно быть заменено другим. А этим другим может быть лишь временное революционное правительство. Оно может опираться только на революционный народ, т. е. на пролетариат и крестьянство. Оно может быть только диктатурой, т. е. организацией не «порядка», а организацией войны. Кто идет штурмом на крепость, тот не может отказаться от продолжения войны и после того, как он завладеет крепостью. Одно из двух: или возьмем крепость, чтобы удержать ее, или не идти на приступ и заявить, что хотим только малое местечко около крепости.
Перейду к Плеханову. Он употребляет прием глубоко неправильный. Он уклоняется от важных принципиальных вопросов, пускаясь на мелочные придирки, употребляя некоторый момент подмена. (Восклицание т. Барсова : Да!) «Вперед» утверждает, что в общем схема Маркса верна (схема смены самодержавия сначала буржуазной монархией, а после — мелкобуржуазной демократической республикой), но если мы будем заранее ограничивать по этой схеме пределы, до которых мы пойдем, то мы будем филистерами 77 . Таким образом защита Маркса Плехановым есть «verlorene Liebesmuhe» (потерянные усилия любви). Защищая Мартынова, Плеханов ссылается на «Обращение» 78 Центрального Комитета Союза коммунистов к членам Союза. Излагает это «Обращение» Плеханов опять-таки неверно. Он оставляет в тени, что «Обращение» это писалось тогда, когда полная победа народа уже не удалась, несмотря на победоносное восстание пролетариата в Берлине в 1848 году. Буржуазно-конституционная монархия уже сменила самодержавие, и, следовательно, о временном правительстве, опирающемся на весь революционный народ, не могло быть и речи. Весь смысл «Обращения» состоит в том, что, после неудачи народного восстания, Маркс советует рабочему классу — организоваться и готовиться. Неужели эти советы пригодны для выяснения положения в России до начала восстания? Неужели эти советы разъясняют наш спорный вопрос, предполагающий победоносное восстание пролетариата? «Обращение» начинается так (цитата 75 стр. Ansprache ): «...В течение обоих революционных лет, 1848—1849, Союз коммунистов двояким образом проявил себя, во-первых, тем, что его члены повсюду энергично участвовали в движении... далее тем, что его воззрения на движение» (изложенные, между прочим, в «Коммунистическом манифесте») «оказались единственно правильными»... «В то же самое время прежняя крепкая организация Союза значительно ослабела. Большая часть членов, непосредственно участвовавшая в революционном движении, думала, что время тайных обществ прошло, и что достаточно одного открытого выступления. Отдельные округа и общины стали запускать сношения с Центральным Комитетом (Центральным Правлением — Zentralbehorde) и постепенно прекратили их вовсе. Таким образом, в то время, как демократическая партия, партия мелкой буржуазии, все более организовывалась в Германии, рабочая партия потеряла свою единственную прочную опору, сохранилась в организованном виде самое большее в отдельных местностях для местных целей, и в силу этого попала в общем движении (in der allgemeinen Bewegung) всецело под господство и под руководство мелкобуржуазных демократов» («Ansprache», стр. 75).
Итак, Маркс констатирует в 1850 г ., что мелкобуржуазная демократия во время протекшей уже революции 1848 г . выиграла в организованности, а рабочая партия потеряла. Естественно, что все внимание Маркса обращается на то, чтобы рабочая партия не оказалась снова в хвосте буржуазии. «...В настоящее время, когда предстоит новая революция, крайне важно, чтобы рабочая партия выступила возможно более организованной, возможно более единодушно и возможно более самостоятельно, если она не хочет снова, как в 1848 г ., быть эксплуатированной буржуазией и тащиться у нее в хвосте» («Ansprache», стр. 76).
Именно в силу этой большей организованности буржуазной демократии, Маркс не сомневается, что она получит безусловное преобладание, если произойдет тотчас же новый переворот. «Что мелкобуржуазная демократия в течение дальнейшего развития революции получит в Германии преобладающее влияние на известное время (fur einen Augenblick), это не подлежит никакому сомнению» («Ansprache», стр. 78). Приняв все это во внимание, мы поймем, почему об участии пролетариата во временном революционном правительстве Маркс не говорит в «Ansprache» ни одного слова. Совершенно неправ, поэтому, Плеханов, когда утверждает, будто Маркс «не допускал даже и мысли о том, что политические представители пролетариата могут вместе с представителями мелкой буржуазии трудиться над созданием нового общественного строя» («Искра» № 96). Это неверно. Маркс не поднимает вопроса об участии социал-демократии во временном революционном правительстве, а Плеханов изображает дело так, будто Маркс решает этот вопрос отрицательно. Маркс говорит: мы, с.-д., были все в хвосте, мы организованы хуже, нам надо самостоятельно организоваться на тот случай, если мелкобуржуазная демократия после нового переворота окажется у власти. Мартынов делает из этих посылок Маркса следующий вывод: Мы, с.-д., организованные сейчас лучше мелкобуржуазной демократии и составляющие безусловно самостоятельную партию, должны бояться того, что. в случае успеха восстания, нам придется участвовать во временном революционном правительстве. Да! Тов. Плеханов, иное дело марксизм, иное дело мартыновизм. Чтобы нагляднее указать все различие в положении России в 1905 г . и Германии в 1850 г ., остановимся еще на некоторых интересных местах «Обращения». У Маркса и речи не было о демократической диктатуре пролетариата, ибо он верил в непосредственную социалистическую диктатуру пролетариата, немедленно после мелкобуржуазного переворота. Например, по поводу аграрного вопроса он говорит, что демократия хочет создать мелкобуржуазный крестьянский класс, а рабочие должны противодействовать этому плану в интересах сельского пролетариата и в их собственных интересах. Они должны требовать, чтобы конфискованная феодальная поземельная собственность осталась государственной собственностью и была обращена на рабочие колонии, в которых ассоциированный сельский пролетариат должен пользоваться всеми средствами крупной агрикультуры. Ясно, что при такого рода планах Маркс не мог говорить о демократической диктатуре. Он писал не накануне революции, как представитель организованного пролетариата, а после революции, как представитель организующихся рабочих. Маркс подчеркивает, как первую задачу, что «после переворота ЦК должен немедленно отправиться в Германию, созвать съезд партии и предложить ему принять меры для централизации рабочих клубов». Таким образом, идея самостоятельной рабочей партии, которая для нас перешла в плоть и кровь, тогда была нова. Не надо забывать, что в 1848 г ., когда Маркс редактировал свободную и крайне революционную газету (Neue Rheinische Zeitung» («Новая Рейнская газета») , он не опирался ни на какую рабочую организацию. Его газету поддерживали радикальные буржуа, которые чуть не провалили ее, когда Маркс в ней обрушился на парижскую буржуазию после июньских дней. Поэтому-то так много говорится в этом «Обращении» о самостоятельной организации рабочих. Там идет речь об образовании рядом с новым официальным правительством революционных рабочих правительств как в форме рабочих клубов и рабочих комитетов, так и в форме общинных советов и коммунальных управлений. Там идет речь о том, что рабочие должны быть вооружены и образовать самостоятельную рабочую гвардию. Как 2-й пункт программы указывается, что в них, рядом с буржуазными кандидатами, должны быть выставлены рабочие кандидаты, по возможности из членов Союза. Как слаб был этот Союз, показывает то, что Маркс должен был доказывать необходимость выставлять собственные кандидатуры. Вывод из всего этого тот, что Маркс не упоминал и не решал вопроса об участии во временном революционном правительстве, ибо этот вопрос тогда не мог иметь никакого практического значения, и все внимание обращалось всецело на организацию самостоятельной рабочей партии.
Плеханов говорит далее в «Искре», что «Вперед» не приводит никаких доказательств по существу, ограничиваясь повторением нескольких излюбленных словечек, что «Вперед» будто бы хочет критиковать Маркса. Так ли это? Не видим ли мы, наоборот, что «Вперед» ставит вопрос на конкретную почву, учитывая реальные общественные силы, которые участвуют в России в борьбе за демократический переворот. Плеханов же ни единого слова не говорит о конкретных русских условиях. Весь багаж его ограничивается парой не к месту приводимых цитат. Это чудовищно, но это так. Русская ситуация настолько отличается от западноевропейской, что Парвус мог даже ставить вопрос, где у нас революционная демократия. Не имея возможности доказать, что «Вперед» хочет «критиковать» Маркса, Плеханов за уши притаскивает Маха и Авенариуса. Я решительно недоумеваю, какое отношение имеют эти писатели, к которым я не чувствую ни малейшей симпатии, к вопросу о социальной революции. Они писали об индивидуальной и социальной организации опыта, или что-то в атом роде, но, право, не размышляли о демократической диктатуре. Уж не известно ли Плеханову, что Парвус стал сторонником Маха и Авенариуса? ( Смех .) Или, может быть, дела у Плеханова обстоят так, что приходится ни к селу, ни к городу создавать себе мишень из Маха и Авенариуса. Плеханов говорит далее, что Маркс и Энгельс изверились скоро в близость социальной революции. Союз коммунистов распался. Начались эмигрантские дрязги, которые Маркс и Энгельс объяснили тем, что были революционеры, но не было революции. Плеханов пишет в «Искре»: «Политические задачи пролетариата были бы определены ими» (Марксом и Энгельсом, изверившимися в близость социальной революции) «уже в том предположении, что демократический строй останется господствующим в течение довольно продолжительного периода. Но именно потому они еще решительнее осудили бы участие социалистов в мелкобуржуазном правительстве» («Искра» № 96). Почему? Ответа нет. Плеханов подменяет опять демократическую диктатуру социалистической, т. е. сбивается на ошибку Мартынова, от которой много раз энергично предостерегал «Вперед». Без демократической диктатуры пролетариата и крестьянства республика в России невозможна. Это утверждение «Вперед» выставил на основании анализа реальной ситуации. К сожалению, Маркс этой ситуации не знал и о ней не писал. И потому ни подтверждать, ни опровергать одними только цитатами из Маркса анализа этой ситуации нельзя. А о конкретных условиях Плеханов не говорит ни слова.
Еще менее удачна вторая цитата из Энгельса. Во-первых, крайне странно, что Плеханов ссылается на частное письмо, не указывая, где и когда оно было опубликовано 79 . За опубликование писем Энгельса мы были бы очень благодарны, но желали бы видеть их полный текст. Однако, некоторые данные мы имеем, чтобы судить об истинном смысле письма Энгельса.
Мы точно знаем — это во-вторых, — что ситуация в Италии девяностых годов совершенно непохожа на русскую. Италия более сорока лет уже пользовалась свободой. В России рабочий класс не может и мечтать о таковой без буржуазной революции. В Италии, следовательно, рабочий класс давно уже мог развивать самостоятельную организацию для социалистического переворота. Турати — итальянский Мильеран. Очень возможно поэтому, что и тогда Турати выступал с мильеранистскими идеями. Такое предположение вполне подтверждается тем, что, по словам самого Плеханова, Энгельсу приходилось разъяснять Турати разницу между буржуазно-демократическим и социалистическим переворотом. Значит, Энгельс как раз боялся того, что Турати окажется в ложном положении вождя, не понимающего социального смысла того переворота, в котором он участвует. О Плеханове, следовательно, нам приходится еще раз повторить, что он смешивает демократический и социалистический переворот.
Но, может быть, у Маркса и Энгельса можно найти ответ на вопрос не о конкретной русской ситуации, а об общих принципах революционной борьбы пролетариата? По крайней мере «Искра» поставила один такой общий вопрос.
В № 93 она пишет: «Лучший путь для организации пролетариата в партию оппозиционную буржуазно-демократическому государству есть путь развития буржуазной революции снизу давлением пролетариата на стоящую у власти демократию». «Искра» говорит: ««Вперед» хочет, чтобы давление пролетариата на революцию (?) шло не снизу только, не только с улицы, но и сверху, из чертогов временного правительства». Эта формулировка верна; «Вперед» действительно этого хочет. Здесь перед нами действительно общий принципиальный вопрос: допустимо ли революционное действие снизу или также и сверху. На этот общий вопрос можно найти ответ у Маркса и Энгельса.
Я имею в виду интересную статью Энгельса «Бакунисты за работой» 31 ( 1873 г .). Энгельс описывает вкратце испанскую революцию 1873 г ., когда страну охватило восстание интрансижентов, т. е. крайних республиканцев. Энгельс подчеркивает, что тогда не могло быть и речи о немедленном освобождении рабочего класса. Задача состояла в том, чтобы ускорить для пролетариата прохождение предварительных стадий, подготовляющих социальную революцию, в том, чтобы устранить препятствия, стоящие на ее пути. Возможность достигнуть этой цели давала республика. Испанский рабочий класс мог использовать эту возможность, только деятельно участвуя в революции. Такому участию мешало тоща влияние бакунистов и между прочим их идея всеобщей стачки, критикуемая очень метко Энгельсом. Энгельс описывает, между прочим, события в городе Alcoy с 30 тыс. фабричных рабочих. Пролетариат оказался там господином положения. Что же он тогда сделал? Вопреки принципам бакунизма пришлось участвовать во временном революционном правительстве.
«Бакунисты, — говорит Энгельс, — в течение многих лет проповедовали, что всякое революционное действие сверху вниз вредно; все должно быть организовано и проведено снизу вверх».
Итак, вот как ответил Энгельс на общий вопрос, поставленный «Искрой» о «сверху и снизу». Принцип «Искры»: «только снизу и ни в каком случае сверху» — принцип анархический. Делая вывод из событий испанской революции, Энгельс говорит: «Бакунисты должны были действовать вопреки собственным принципам, вопреки принципу, будто учреждение революционного правительства есть новый обман и новая измена рабочему классу» (как хочет уверить теперь нас Плеханов). «Вопреки этим принципам бакунисты должны были заседать в правительственных комитетах отдельных городов и притом в качестве бессильного меньшинства, майоризированного и политически эксплуатируемого буржуазией». Итак, Энгельсу не нравится только то, что бакунисты были в меньшинстве, а не то, что они там заседали. Заканчивая брошюру,
Энгельс говорит, что пример бакунистов «показывает нам, как не надо делать революцию».
Если бы Мартов ограничил свою революционную работу исключительно действием снизу, он повторил бы ошибку бакунистов.
Но «Искра», сочинив принципиальные разногласия со «Вперед», сама сбивается на нашу точку зрения. Так, Мартынов говорит, что пролетариат, вместе с народом, должен заставить буржуазию довести революцию до конца. Но это и есть не что иное, как революционная диктатура «народа», т. е. пролетариата и крестьянства. Буржуазия вовсе не хочет довести революцию до конца. А народ должен хотеть этого по социальным условиям его жизни. Революционная диктатура просветит его и втянет в политическую жизнь.
«Искра» пишет в № 95:
«Но если бы, независимо от нашей воли, внутренняя диалектика революции в конце концов все-таки вынесла бы нас ко власти, когда национальные условия для осуществления социализма еще не назрели, мы бы не стали пятиться назад. Мы бы поставили себе целью разбить тесные национальные рамки революции и толкнуть на путь революции Запад, как сто лет тому назад Франция толкнула на этот путь Восток».
Итак, «Искра» сама признает, что если бы случилось такое несчастье, что мы победили, то мы должны были бы действовать именно так, как указывает «Вперед». Следовательно, в практическом вопросе «Искра» идет вслед за «Вперед» и подрывает свою собственную позицию. Не понимаю только, как можно Мартова и Мартынова против их воли вытащить ко власти? Это уж совсем бессмыслица.
«Искра» приводит в пример Францию. Но это якобинская Франция. Пугать якобинством в момент революции величайшая пошлость. Демократическая диктатура, как я уже указывал, есть не организация «порядка», а организация войны. Если мы бы даже завладели Петербургом и гильотинировали Николая, то имели бы перед собой несколько Вандеи. И Маркс прекрасно понимал это, когда в 1848 г . в «Новой Рейнской газете» напоминал о якобинцах. Он говорил: «Террор 1793 г . есть ничто иное, как плебейский способ разделаться с абсолютизмом и контрреволюцией» 82 . Мы тоже предпочитаем разделываться с русским самодержавием «плебейским» способом и предоставляем «Искре» способы жирондистские. Русская революция имеет перед собой невиданно выгодную ситуацию (противо-народная война, азиатский консерватизм самодержавия и т. д.). И эта ситуация позволяет надеяться на успешный исход восстания. Революционное настроение пролетариата растет не по дням, а по часам. И в такой момент мартыновщина не только глупость, но преступление, ибо она подрывает размах революционной энергии пролетариата, подрезывает его революционный энтузиазм (Лядов: Совершенно верно!). Это — та самая ошибка, которую, в другой обстановке, по вопросу не о демократической, а социалистической диктатуре делал в немецкой партии Бернштейн.
Чтобы дать вам конкретное представление, каковы на деле эти пресловутые «чертоги» временного революционного правительства, сошлюсь еще на один источник. У Энгельса в его статье « Die Reichsverfassungskampagne » есть описание того, как он участвовал в революции около этих «чертогов». Он описывает, например, восстание в Рейнской Пруссии, которая была одним из самых индустриальных центров Германии. Шансы на победу демократической партии, говорит он, были здесь особенно благоприятны. Задача состояла в том, чтобы бросить все свободные силы на правый берег Рейна, распространить восстание на более широкую арену и попытаться создать здесь посредством ландвера (ополчения) ядро революционной армии. Именно такое предложение и было сделано Энгельсом, когда он ехал в Эльберфельд, чтобы сделать, что можно, для осуществления его плана. И Энгельс нападает на мелкобуржуазных вожаков за то, что они не умели организовать восстание, не запасли денег, напр., для содержания рабочих, боровшихся на баррикадах, и т. д. Нужно было действовать энергичнее, говорит Энгельс. Первым шагом должно было быть разоружение эльберфельдской гражданской армии и распределение ее оружия среди рабочих, затем взыскание принудительного налога для содержания вооруженных таким образом рабочих. Но это предложение, говорит Энгельс, исходило единственно и исключительно от меня. Почтеннейший Комитет общественной безопасности не имел ни малейшей склонности к таким «террористическим предприятиям».
Таким образом, в то время, как наши Маркс и Энгельс (то бишь Мартынов и Мартов) (гомерический смех) пугают нас якобинством, Энгельс бичевал революционную мелкую буржуазию за пренебрежение к «якобинскому» образу действия. Энгельс понимал, что собираться воевать и отказываться от государственной казны и государственной власти — во время войны — значит недостойным образом играть словами. Откуда же вы возьмете деньги на восстание, если оно станет общенародным, гг. новоискровцы? Ведь не из государственной же кассы? Это буржуазно! Это якобинство!
По поводу восстания в Бадене Энгельс пишет: «Инсуррекционное (повстанческое) правительство имело в своих руках все шансы на успех: готовую армию, заполненные арсеналы, богатую государственную казну, единодушное население». Все и каждый задним числом поняли, что следовало делать при таких условиях. Надо было организовать войско для защиты национального собрания, отбросить австрийцев и пруссаков, перебросить восстание в соседние государства и «поставить дряблое, немецкое, так называемое национальное собрание под террористическое влияние восставшего населения и восставшей армии; надо было далее организовать силы восстания, предоставить в его распоряжение обильные денежные суммы, заинтересовать в восстании земледельческое население посредством немедленной отмены всех феодальных повинностей. И все это надо было сделать немедленно, чтобы придать восстанию энергический характер. Через неделю после назначения Баденского комитета было уже поздно».
Мы уверены, что революционные с.-д. будут в момент восстания в России, по примеру Энгельса, записываясь в солдаты революции, подавать такие же «якобинские» советы. Наша же «Искра» предпочитает писать о цвете конвертов избирательных бюллетеней, отодвигая на задний план вопрос о временном революционном правительстве и революционной охране учредительного собрания. Наша «Искра» ни в каком случае не намерена действовать «сверху».
Из Карлсруэ Энгельс отправился в Пфальц. Во временном правительстве заседал его друг д'Эстер (освободивший однажды Энгельса из-под ареста). «Об официальном участии в движении, которое было чуждо нашей партии, не могло быть и речи, — говорит Энгельс. — Я должен был занять в движении то место, которое только и могли занять работники «Новой Рейнской газеты» — место солдата». Мы говорили уже о том распадении Союза коммунистов, которое ставило Энгельса вне почти всякой связи с рабочими организациями. Это делает понятным приведенную нами цитату: «Мне предлагали много гражданских и военных мест, — пишет Энгельс, — мест, которых я ни минуты бы не поколебался принять при пролетарском движении. При данных условиях я отклонил их все».
Как видите, Энгельс не боялся действовать сверху, не боялся слишком большой организованности и силы пролетариата, могущей привести его к участию во временном правительстве. Энгельс сожалел, напротив, что движение было недостаточно успешным, недостаточно пролетарским в силу полной неорганизованности рабочих. Но даже и при этих условиях Энгельс принял место: он служил в армии в качестве адъютанта Виллиха, брал на себя доставку амуниции, перевозил с неимоверными трудностями порох, свинец, патроны и т. д. «Умереть за республику, такова была моя тогдашняя цель», пишет Энгельс.
Предоставляю вам, товарищи, судить, похожа ли эта, нарисованная со слов Энгельса, картина временного правительства на те «чертоги», которыми старается отпугнуть от нас рабочих новая «Искра». ( Аплодисменты. )
Оратор читает проект своей резолюции и комментирует ее:
Проект резолюции по вопросу о временном правительстве.
Принимая во внимание:
1) что как непосредственные интересы российского пролетариата, так и интересы его борьбы за конечные цели социализма требуют возможно более полной политической свободы, а следовательно, замены самодержавной формы правления демократической республикой;
2) что вооруженное народное восстание при полном успехе его, т. е. при ниспровержении самодержавия, необходимо вызовет учреждение временного революционного правительства, которое одно только способно обеспечить полную свободу агитации и созвать действительно выражающее волю народа учредительное собрание, избранное на основе всеобщего, прямого и равного избирательного права с тайной подачей голосов;
3) что эта демократическая революция в России не ослабит, а усилит господство буржуазии, которая неминуемо попытается и известный момент, не останавливаясь ни перед чем, отнять у российского пролетариата возможно большую часть завоеваний революционного периода, —
III съезд РСДРП постановляет:
а) следует распространять в рабочем классе убеждение в необходимости временного революционного правительства и обсуждать в рабочих собраниях условия немедленного осуществления полностью всех ближайших политических и экономических требований нашей программы;
б) в случае победоносного восстания народа и полного ниспровержения самодержавия допустимо участие во временном революционном правительстве уполномоченных нашей партии в целях беспощадной борьбы со всеми контрреволюционными попытками и отстаивания самостоятельных интересов рабочего класса;
в) необходимыми условиями такого участия являются: строгий контроль партии за ее уполномоченными и неуклонное охранение независимости социал-демократии, стремящейся к полному социалистическому перевороту и постольку непримиримо-враждебной всем буржуазным партиям;
г) независимо от того, возможно ли будет участие социал-демократии во временном революционном правительстве, следует пропагандировать в самых широких слоях пролетариата идею необходимости постоянного давления на временное правительство со стороны вооруженного и предводимого социал-демократией пролетариата в целях охраны, упрочения и расширения завоеваний революции.
Заседание закрывается.
заседание ДВЕНАДЦАТОЕ
19 апреля (2 мая), утреннее
Председатель. Предлагаю приступить к обсуждению доклада о временном правительстве.
Зимин [Красин] . Я, как, вероятно, и все остальные, с наслаждением слушал речь докладчика. Однако некоторые места меня не удовлетворили. Докладчик сказал, что вопрос о временном правительстве навязан нам нашими противниками; мне же кажется, что вопрос этот очень важен сам по себе, что он навязан нам всем ходом русской революции.
Это — вопрос не теоретический, — нет, он вполне реален; и не потому он имеет для нас реальное значение, что нам, быть может, придется участвовать во временном правительстве, а потому, что временное правительство является одним из звеньев в цепи событий совершающейся русской революции.
За исключением пролетариата, все классы проявили дилетантское отношение к революции. Единственный класс, запечатлевший кровью свое серьезное отношение к революции, — был пролетариат. Если разобрать при этом отношение нашей партии ко всем политическим вопросам последнего времени, мы отметим тенденцию конкретизировать наши требования. Так, прежде мы ограничивались одним общим лозунгом: «Долой самодержавие!». Затем мы перешли к более конкретному лозунгу — «Созыв учредительного собрания»; теперь, наконец, мы говорим уже о вооруженном восстании. Общее требование политической свободы сменяется требованием демократической республики, и этим путем мы пришли и к конкретизации средств к достижению этой республики — к требованию вооруженного восстания. И вот теперь, когда наши общие требования подхвачены либеральной буржуазией, когда все либеральные тараканы выползли из своих щелей, когда нет такой продажной газеты, страницы которой не пестрили бы требованием созыва народных представителей, — теперь мы должны, конечно, идти все дальше и все больше конкретизировать наши требования.
Вопрос о революции ставится перед пролетариатом в совершенно конкретной форме. Мы говорим, что политическое перерождение России может быть достигнуто лишь путем созыва учредительного собрания. Но кто же будет созывать его? Неужели же царское правительство? Этого никто из нас не может допустить. Но предположим это на минуту. Как же осуществится техника этого созыва? Разве народ может быть сколько-нибудь правильно представлен, если созываться учредительное собрание будет при помощи существующего административного аппарата, даже если бы на бумаге и были признаны все наши демократические требования. Но допустим даже, что учредительное собрание созвано с соблюдением наших требований — всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Предположим, оно даже провозгласит республику. Но разве царское правительство может исполнить это постановление? Нет! Оно разорвет бумажку учредительного собрания и силою разгонит это собрание. Таким образом, нам остается только революционный путь.
Либералы думают, что дело лишь в созыве учредительного собрания, но докладчик правильно указал здесь, что настоящая борьба только и начнется после свержения самодержавия.
Политический переворот может быть прочен лишь тогда, когда он произведен силой вооруженного народа. С этой точки зрения, временное правительство является неизбежным. Его главная задача — это воспользоваться всем грандиозным правительственным аппаратом. Временное правительство означает для нас закрепление приобретений революции, вооружение народа, раздача с этой целью оружия из арсеналов, осуществление некоторых требований нашей программы-минимум, например, введение 8-часового рабочего дня. Оно означает для нас упорную борьбу против реакции. Поскольку мы, с.-д., являемся революционерами, постольку для нас обязательна поддержка временного правительства, пока оно остается временным. Если мы и не примем участия во временном правительстве, мы организуем силы пролетариата и будем давить на него, будем влиять на его решения, будем влиять на каждый шаг его с целью осуществления основных требований нашей программы-минимум, которые пролетариат и предъявит временному правительству.
В нашей среде не существует разногласий по вопросу о том, что предстоящий переворот будет только политический, а не социалистический. Результатом его будет только усиление влияния буржуазии, и в жизни временного правительства будет, наконец, такой момент, когда революция пойдет на убыль, когда сила буржуазии заставит ее пытаться отнять у пролетариата его завоевания. Пролетариат уже теперь добился многих улучшений, сохранение которых требует от него новых усилий. И вот, когда пролетариат будет истощен страшными жертвами, буржуазия воспользуется случаем, чтобы отнять у него завоеванные права. В такой момент наши представители должны будут, конечно, уйти из временного правительства, чтобы не обагрить своих рук кровью пролетариата. Наша задача — в строгом контроле пролетариата над временным правительством и даже над учредительным собранием. Мы уже теперь должны прививать пролетариату скептицизм и подозрительность, учить его, что даже по отношению к учредительному собранию он должен проявлять то недоверие, которое он теперь питает к либералам.
При попытке конкретно разъяснять пролетариату ход революции мы неизбежно наталкиваемся на вопрос о временном правительстве. Возможно, что мы будем в нем участвовать, возможно, что и нет. Вопрос не в этом, а в том, чтобы сорганизоваться и иметь возможность давить изнутри или извне на временное правительство, добиваясь осуществления требований пролетариата.
Что касается резолюции т. Ленина, то я вижу ее недостаток именно в том, что она не подчеркивает вопроса о временном правительстве с этой стороны и недостаточно ярко указывает связь между временным правительством и вооруженным восстанием. В действительности, временное правительство выдвигается народным восстанием, как орган последнего, и оно представляет собою реальную силу лишь постольку, поскольку реальна сила восставшего народа и связь между последним и временным правительством. Я нахожу, далее, неправильным выраженное в резолюции мнение, будто временное революционное правительство появляется лишь после окончательной победы вооруженного восстания и падения самодержавия. Нет, оно возникает именно в процессе восстания и принимает самое живое участие в его ведении, обеспечивая своим организующим воздействием его победу. Думать, будто для социал-демократии станет возможно участие во временном революционном правительстве с того момента, когда самодержавие уже окончательно пало, — наивно: когда каштаны вынуты из огня другими, — никому и в голову не придет разделить их с нами. Если без нашего участия образуется временное правительство достаточно сильное, чтобы окончательно сломить самодержавие, то, конечно, оно не будет нуждаться в нашем содействии и, состоя из представителей враждебных пролетариату групп и классов, сделает все зависящее от него, чтобы не допустить социал-демократию к участию во временном правительстве.
Далее, в рабочих кругах надо распространять не столько убеждение в необходимости временного правительства, сколько конкретизировать при агитации наиболее вероятный ход революции, указывая на то, в каком отношении пролетариат заинтересован в вопросе о временном правительстве.
Самый вопрос об участии или неучастии социал-демократии во временном правительстве, т. е. о том, возможно оно или нет и стоит ли участвовать в нем, если это участие возможно, — должен быть решен и может быть решен только на основании конкретных данных, в зависимости от условий времени и места. Это должно быть выражено и в резолюции. Остальные мои поправки стилистического характера.
Читается резолюция Ленина с поправками Зимина.
Резолюция об участии во временном революционном правительстве.
«Принимая во внимание:
1) что как непосредственные интересы пролетариата, так и интересы его борьбы за конечные цели социализма требуют возможно более полной политической свободы, а следовательно, замены самодержавной формы правления демократической республикой;
2) что осуществление демократической республики в России возможно лишь в результате победоносного народного восстания, органом которого явится временное революционное правительство, которое одно только и способно обеспечить полную свободу предвыборной агитации и созвать, на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права с тайной подачей голосов, учредительное собрание, действительно выражающее волю народа;
3) что этот демократический переворот в России, при данном общественно-экономическом ее строе, не ослабит, а усилит господство буржуазии, которая неминуемо попытается в известный момент, не останавливаясь ни перед чем, отнять у российского пролетариата возможно большую часть завоеваний революционного периода, —
III съезд РСДРП постановляет:
а) необходимо распространять в рабочем классе конкретное представление о наиболее вероятном ходе революции и о необходимости в известный ее момент появления временного революционного правительства, от которого пролетариат потребует осуществления всех ближайших политических и экономических требовании нашей программы - ,
б) в зависимости от соотношения сил и других факторов, не поддающихся точному предварительному определению, допустимо участие во временном революционном правительстве уполномоченных нашей партии, в целях беспощадной борьбы со всеми попытками контрреволюции и отстаивания самостоятельных интересов рабочего класса;
в) необходимым условием такого участия ставится строгий контроль партии над ее уполномоченными и неуклонное сохранение независимости социал-демократии, стремящейся к полному социалистическому перевороту и постольку непримиримо враждебной всем буржуазным партиям;
г) независимо от того, примет ли участие социал-демократия во временном революционном правительстве, следует пропагандировать в самых широких слоях пролетариата идею необходимости постоянного давления на временное правительство со стороны вооруженного и предводимого социал-демократией пролетариата в целях охраны, упрочения и расширения завоеваний революции».
Лесков [Романов] . Я хотел отметить ту же сторону в докладе т. Ленина, о которой говорит т. Зимин, т. е., что т. Ленин преувеличил теоретичность вопроса о временном правительстве. Но так как т. Зимин уже указал, что этот вопрос является результатом революционного движения пролетариата, то мне только остается присоединиться к т. Зимину.
Другой вопрос — насколько пролетариат и социал-демократия может отказаться от участия во временном правительстве. Мне кажется, что в процессе борьбы рабочий класс выдвигает и организацию, способную закрепить за ним достигнутые завоевания. Таким образом, нарастают элементы того временного правительства, о котором мы говорим, как об охранителе интересов пролетариата. Что касается вопроса, выгодно или невыгодно участвовать нам во временном правительстве, то он решается чисто конкретно на почве взаимоотношения сил. Только более сильная партия могла бы нас заставить отказаться от такого участия.
Китаев [А. М. Эссен] . Тов. Мартынов в Женеве на реферате, содержание которого вошло впоследствии в брошюру «Две диктатуры», на вопрос: «Что же все-таки будет, если мы преждевременно окажемся у власти?» — ответил: «Это будет не победа, а беда наша». Соображения, изложенные в этой брошюре, легли в основу предлагаемой «Искрой» тактики, сводящейся к тому, чтобы оставаться все время в оппозиции, действовать снизу, а не сверху. Тов. Плеханов заявил затем, что Маркс и Энгельс, и вместе с ними, очевидно, и вся революционная с.-д., одобрили бы эту тактику. Тов. Ленин показал нам вчера, как обстоит дело с Марксом и Энгельсом, я же думаю остановиться на другом теоретике международной с.-д. — Каутском.
В своей брошюре против Бернштейна (« Bernstein und das Socialdemokratische Programm»), не переведенной на русский язык, в отделе «Тактика», он устанавливает сначала общие тактические положения: «Каждая политическая партия должна ставить своей задачей — овладение политической властью, чтобы преобразовать государство сообразно своим воззрениям и влиять на общество с помощью государственной власти, и каждая жизненная партия должна быть готова к тому, что ей достанется государственная власть; поэтому она должна постоянно знать, для каких целей она эту власть употребит. Партия, которая с самого начала объявила бы, что она может плодотворно работать только в оппозиции, что она стремится к могуществу, но не к политической власти, — обессилила бы себя самое и потеряла бы всякое доверие народной массы». Установив эти общие положения, Каутский как бы специально отвечает на вопрос, заданный т. Мартыновым - «Что же будет, если мы преждевременно окажемся у власти?». «К стыду своему, — говорит он на 191-й и следующих страницах, — я должен сознаться, что очень мало думал до появления брошюры Бернштейна о том несчастии, которое нам угрожает, если мы теперь же достигнем власти. Опасность проснуться завтра диктатором Германии составляла всегда ничтожнейшую из моих забот. Конечно, у нас нет никаких гарантий в том, что с.-д. может закрепить в своих руках государственную власть, если завтра политическая буря вознесет ее внезапно вверх. Быть может, кормило правления рано или поздно ускользнет или будет вырвано из ее рук, как это было с демократическими классами во время английской XVII века и французской революций. Но чем же можно наверняка предохранить себя от подобных преждевременных побед? Только тем, что с.-д. распустит себя самое. Партия, которая существует, должна бороться, а борьба равносильна стремлению к победе. А кто борется из-за победы, должен всегда считаться с возможностью победить. Итак, если мы хотим быть уверенными в том, что власть не попадет нам преждевременно в руки, то нам не остается ничего другого, как — лечь спать. Сам Бернштейн не захочет этого, и, таким образом, нам только и остается продолжать борьбу с гнетущим сознанием того, что мы можем дожить до победы».
Комментарии излишни.
Барсов [Цхакая] . И до вчерашнего дня я был убежден, а вчера, — после блистательной речи докладчика по вопросу об участии нашей партии во временном революционном правительстве, — еще более убедился, что вопрос этот, вернее, постановка самого вопроса навязана нам новоискровцами, «меньшевиками», во главе с рабочедельцем — Мартыновым (см. его «Две диктатуры»). Здесь некоторые ораторы возражают, что вопрос возбужден совсем не «меньшевиками» — новоискровцами, а выдвинут самой жизнью, революционным моментом в России. Согласен, конечно, жизнью, но ведь в жизни находятся, наряду с нами, и «новоискровцы» и т. Мартынов! Мы, левое крыло нашей партии, не ставили вопроса впервые, считая его решение в некотором смысле аксиоматичным и естественным выводом из нашего учения о классовой борьбе пролетариата. Но новоискровцы с т. Мартыновым во главе, как во многом другом, так и в этом, хотели проявить «оригинальность», к сожалению, совсем не соответствующую и роли революционного класса пролетариата и не вытекающую из учения революционной с.-д. Да, новоискровцы во всем оказались «оригинальными», — стоит вспомнить, например, хотя бы печальной памяти «план земской кампании»! Тов. Мартынов перекрестил всех новоискровцев и создал, таким образом, учение «хвостизма»...
К сожалению, и многие российские меньшевики-практики также не разобрались в этом вопросе: возбудить-то они его возбудили и в периферии, в районных и подрайонных организациях, как это было, например, в среде петербургских меньшевиков, но решили его, кажется, отрицательно, т. е. в том смысле, что нельзя участвовать нашей партии во временном революционном правительстве ни в каком случае, так как это будет мильеранизм, жоресизм и проч. ...!?! Вот их решение вопроса! Вот диалектическая логика!
Разве в такой абсолютной форме можно ставить вопрос? Да-да, нет-нет! Это метафизика хвостизма, а не диалектика! Здесь возможно только диалектически-историческое освещение вопроса с точки зрения борьбы классов. Если бы, например, при Великой французской революции борющийся класс и его радикальная партия отказались принять участие в Национальном конвенте, чтобы положительно повлиять на выработку более демократической конституции, то разве и класс и партия не обрекли бы себя на политическое ничтожество и не ослабили и замедлили бы дальнейшую борьбу? Если мы, — партия пролетариата, — самая революционная и самая сильная теперь партия в России, то, руководя восстанием многомиллионного народа — пролетариев и крестьян — мы для уничтожения самодержавия и учреждения демократической республики должны именно своим участием во временном революционном правительстве обеспечить, гарантировать возможность последовательного до конца проведения и осуществления всех демократических требований нашей программы-минимум. Ведь эта последняя одинаково важна и для пролетариата и для крестьянской бедноты. За нее будут бороться, за нее будут проливать кровь все пролетарии и полупролетарии городов и деревень всей России.
Словом, и точка зрения классовой борьбы и роль наша, как руководителя великой российской революции, обязывает нас участвовать во временном революционном правительстве, ибо мы знали, — а если не знали, то теперь должны убедиться в этом на основании живых фактов русской общественной жизни, — что революции никто и никто из либералов и даже демократов не проведет. Нисколько, ни на одну минуту не затушевывая классовых противоречий пролетариата и всего буржуазного мира, мы самим ходом революции будем вынуждены принять участие во временном революционном правительстве. Это не мильеранизм, а если хотите «якобинизм», но современный якобинизм материалиста-революционера с пролетарской идеологией.
А разве, с партийной точки зрения, наши организации подчас и теперь не являются «временными правительствами» в некоторых уголках? Возьмите некоторые кавказские организации, как Гурийский комитет с Батумским во главе. Конечно, все зависит от силы, организованности нашей партии, от ее размаха в революционном руководстве восставшим народом. Все принадлежит силе, и только силе, — иногда даже одной физической. А у нас должны быть, и мы думаем у нас и есть также и силы всякие другие — духовные, социальные и пр. Все может решить сила сплотившегося в могучую с.-д. партию всероссийского пролетариата. Если мы не явимся руководителями восстания, то, конечно, мы иначе будем влиять на ход и исход революции — революционным давлением извне на учредительное собрание! Абсолютно ничего мы не решаем, — все зависит от известной политической и социальной конъюнктуры, т. е. от соотношения и взаимоотношения всех социальных сил, восставших против дикого самодержавия русского царя. Поэтому-то я заключу свою речь тем, что еще раз скажу: ложна самая постановка вопроса и тем более его отрицательное решение у новоискровцев. Это — хвостизм рабочедельца Мартынова! Прочь такая дряблость мысли и такая трусость в революционере! Мы хотим, мы захотим, и мы должны именно участвовать во временном революционном правительстве, — временном революционном — пусть не забудут новоискровцы — и только временном революционном. Здесь одни хвостисты не заметят огромной разницы между таким участием и участием в обыкновенном буржуазном правительстве, — вроде мильерановского и прочих ему подобных.
Воинов [Луначарский]. Мне очень нравится точка зрения т. Зимина, рассматривавшего временное правительство, как одно из звеньев в цепи революционных событий, и я, главным образом, хочу возразить лишь тем, кто говорит, что разногласия по вопросу о временном правительстве вызваны фракционными раздорами. Разногласия эти более существенны, и они были бы и при отсутствии фракционных раздоров.
Тов. Ленин справедливо говорит: «Мы должны обратить внимание на то, что часть наших литераторов пугает партию тем, что ей, пожалуй, придется принять участие во временном правительстве. Уже теперь т. Мартынов старается удержать партию за фалды, боясь, как бы она не зарвалась в революционности». Тов. Ленин недостаточно лишь отметил два возражения, которые вытекают из всей позиции т. Мартынова и новой «Искры», — в этом отношении я и постараюсь дополнить его. Одно возражение такое: проводя свою политику, — говорят нам, — вы легко можете удариться в анархизм. Кто гарантирует вам, что в случае вступления вашего во временное правительство вооруженные рабочие не потребуют от вас ряда реформ социалистического характера, что могло бы озлобить буржуазию и привести к страшному кровопусканию. Если вы будете во временном правительстве, как же вы сможете не исполнить требований пролетариата, касающихся социалистических преобразований? Ответ прост. Будем мы или не будем во временном правительстве, анархистская агитация всегда сможет толкнуть некоторых малосознательных рабочих на путь невыполнимых требований. Мы, конечно, всегда должны и будем бороться против всякой сознательной или бессознательной провокации, и то, что пролетариат всегда обладал здоровым инстинктивным чутьем, должно гарантировать нам успех в борьбе с такой провокацией. Мне довольно сослаться на пример январских дней в Варшаве, где рабочие безжалостно расправлялись с разными темными личностями, пытавшимися скомпрометировать революционное движение разгромами и грабежами. Рабочим, увлеченным бессознательной провокацией, мы будем говорить то же, что и теперь говорим: организуйтесь, готовьтесь для борьбы, и этим путем вы скорее приблизите возможность социалистического переворота, чем бесплодными вспышками, которые будут только на руку реакции.
Второе возражение впадает в другую крайность: допустим, говорят, что вы не будете поддаваться анархическим порывам; но вам грозит опасность увлечься парламентским политиканством, впасть в «парламентский кретинизм», когда вы будете восседать в «чертогах». Вы можете пойти на сделки с разными Новиковыми, Гессенами и т. д. и покрывать своим именем их антипролетарскую политику. Товарищи из новой «Искры», видно, думают, что, если бы их посадили во временное правительство, они непременно оказались бы «временно-правительственными кретинами». Но эта точка зрения не обязательна для всех социал-демократов. Центр тяжести социал-демократии в пролетариате; у социал-демократа же, тесно связанного с пролетариатом, ни в каких «чертогах» голова не закружится. Вступив во временное правительство, мы должны употребить все средства и силы прежде всего на расширение нашей пропаганды и агитации. В этих целях мы должны использовать весь этот грандиозный аппарат, который попадает нам в руки, для пропаганды идеи республики путем доказательства выгод ее для широких слоев демократии, пропаганды с.-д. программы и тактики среди пролетариата и т. д.
В заключение, одно возражение т. Зимину. Повторяю, мне нравится его стремление конкретизировать вопрос. Но он допустил одну ошибку. Он сказал, что настанет момент, когда буржуазия попытается вырвать у пролетариата и мелкой буржуазии их революционные завоевания. Тогда — говорит т. Зимин — нам придется уйти из временного правительства, чтобы не «обагрять свои руки в крови пролетариата». Я не согласен с такой точкой зрения. Я думаю, что нам придется не уйти, а бороться всеми силами с контрреволюцией. И если мы, в конце концов, вынуждены будем уйти из временного правительства, то разве только на новую площадь Согласия, т. е. на гильотину.
Андреев [Алексеев]. Нам важно, чтобы по поводу резолюции, касающейся такого важного вопроса, высказывались возможно полнее. Ввиду разногласий по этому вопросу было вполне уместно опровергнуть в докладе мнение наших противников, в том числе и такого некогда ортодоксального с.-д., как т. Плеханов.
В общем я присоединяюсь к резолюции, но думаю, что она нуждается в некоторых существенных поправках и дополнениях. В ней говорится: «вооруженное восстание... при ниспровержении самодержавия... вызовет учреждение временного правительства». Я думаю, что учреждение временного правительства возможно не после низвержения самодержавия, а в самом ходе революции. Затем, было уже указано, что в ходе революции возможно возникновение не одного временного правительства, а нескольких, что правительство, разбитое в одном пункте, сосредоточит свои силы в другом, и это вызовет в разных местах образование самостоятельных временных правительств. Во втором пункте задачей временного правительства ставится: «обеспечение полной свободы агитации» и т. д. Это слишком узкая постановка вопроса. Необходимо внести дополнение, касающееся осуществления ближайших требований нашей программы. Было бы невероятно, чтобы пролетариат ограничился низвержением властей и не постарался сбросить часть давящей его кабалы и провести революционным путем некоторые из своих непосредственных требований. Задачей временного правительства является также беспощадная борьба против попыток контрреволюции. Эту задачу следовало бы формулировать во втором пункте приблизительно следующим образом: «Вооруженное народное восстание для полного своего успеха потребует учреждения временных революционных правительств и временного революционного правительства, задачей которого, с точки зрения пролетариата, является беспощадная борьба и подавление контрреволюции, осуществление полностью ближайших социально-экономических требований с.-д. программы-минимум и созыв учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования для пересмотра и санкционирования основ нового государственного строя». Тут важно отметить, что роль так называемого учредительного собрания сравнительно скромная; отмена самодержавного режима выпадает на долю временного правительства, так как, по справедливому замечанию т. Зимина, царское правительство не приведет в исполнение постановления учредительного собрания об отмене самодержавия.
Тигров [Авилов] . Я должен внести небольшую поправку в речь т. Китаева. В полемике Каутского с Бернштейном речь идет не о демократическом перевороте, а о социалистическом, притом же о Германии, где пролетариат представляет из себя уже теперь громадную силу. Я подчеркиваю это лишь во избежание недоразумений; вообще же вполне разделяю точку зрения докладчика и т. Китаева. Тов. Ленин вполне прав, говоря, что вопрос о временном правительстве имеет скорее теоретический, чем практический интерес. Силы наши слишком слабы, и обсуждать вопрос сейчас практически было бы бесплодным прожектерством. Я думаю, что вопрос в этих рамках исчерпан, и я бы предложил закрыть прения и перейти к вотированию резолюции.
Сосновский [Десницкий]. Я бы предложил небольшую поправку к пункту в) резолюции т. Ленина. Я согласен, что вопрос о временном правительстве носит теоретический характер и в значительной степени вызван полемикой, возникшей вокруг него. Ввиду этого желательно ставить этот вопрос возможно конкретнее. На мой взгляд, необходимо поэтому в пункте в), говорящем об условиях участия с.-д. во временном правительстве, вставить одно условие, подразумевающееся у т. Ленина, но не выраженное им ясно. Именно, в резолюции не подчеркнута широта участия с.-д. в революции и ее роль руководительницы по отношению к другим слоям населения. Вместе с тем, не подчеркнута активная роль организаций местных и общих — в контроле над представителями социал-демократии во временном правительстве и в поддержке их. Без такой поддержки и такого контроля со стороны партийных организаций участие во временном правительстве было бы авантюризмом.
Ленин. В общем и целом я разделяю мнение т. Зимина. Естественно, что я, как литератор, обратил внимание на литературную постановку вопроса. Важность цели борьбы указана т. Зиминым очень правильно, и я всецело присоединяюсь к нему. Нельзя бороться, не рассчитывая занять пункт, за который борешься.
Поправка т. Зимина к пункту 2): «что осуществление и т. д. ...временное правительство, которое одно только» и т. д., вполне целесообразна, и я ее охотно принимаю. То же самое и поправка к пункту 3-му, — тут очень кстати указать, что при данных общественно-экономических условиях буржуазия по необходимости усилится. В пункте а) резолютивной части выражение «пролетариат потребует» лучше моей формулировки, так как центр тяжести перенесен на пролетариат. В пункте б) вполне уместно указание на зависимость от соотношения сил. При этой формулировке, мне кажется, отпадает поправка т. Андреева. Кстати, мне хотелось бы знать мнение русских товарищей, ясно ли выражение «ближайших требований», и не следует ли прибавить в скобках «программы-минимум». В пункте в) у меня употреблено слово «является», а у т. Зимина «ставится», — очевидно, здесь нужна стилистическая поправка. Там, где говорится о контроле партии, мне кажется, моя старая формулировка: «охранение независимости социал-демократии» — лучше, чем предложенная т. Зиминым — «сохранение». Наша задача не только «сохранить» независимость социал-демократии, но и постоянно «охранять» ее. Поправка т. Сосновского, касающаяся этого пункта, только ухудшает формулировку, делая ее более расплывчатой. Поправки т. Андреева входят по частям в пункты моей и т. Зимина резолюции. Кстати, едва ли уместно вносить в формулировку выражение «временное правительство» во множественном числе, как предлагает т. Андреев. Конечно, у нас могут быть многие временные правительства, но отмечать этого не следует, так как мы вовсе не стремимся к подобному дроблению. Мы всегда будем стоять за единое российское временное правительство и будем стараться создать «единый центр и притом русский». (Смex.)
Константинов [Владимиров] . Мне хочется указать на один факт, упущенный всеми ораторами, — это вопрос о настроении самих рабочих. Мне приходилось говорить в России со многими меньшевиками, и они даже не допускали сомнений относительно участия социал-демократии во временном правительстве под контролем партии. Я думаю, что эти меньшевики, лучше зная настроение рабочих, чем их заграничные руководители, прекрасно понимали, какое громадное агитационное значение будет иметь этот пункт. Настроение рабочих будет только понижаться, если они будут знать, что как бы они ни боролись за демократическую республику, их представителям запрещено участвовать во временном правительстве. Рабочие очень чутки к представительству их интересов и всегда будут требовать тесной связи своих представителей с организацией.
Вельский [Красиков]. Присоединяюсь вполне к постановке вопроса в резолюции и предлагаю только изменить отдельные выражения. Мы можем рассчитывать на пропаганду нашей программы-минимум, но мы должны строго взвешивать, насколько мы можем, будучи во временном правительстве, говорить о перевороте чисто социал-демократическом, обращаясь ко всей стране. Мы должны ясно поставить себе цели переворота и не попасть в положение вождей революции 1848 г . Но, с другой стороны, мне кажется, нам не следует давать буржуазии авансов, указывая, что в результате переворота она усилится. Если нам удастся осуществить нашу программу-минимум, то едва ли можно сказать «усилится господство буржуазии»; абсолютно — усилится, но относительно рабочего класса — едва ли. Иначе выходит, как будто мы стремимся к усилению буржуазии. Я предлагаю заменить слово «усилит» — словом «не устранит». Тут же я бы оттенил зависимость нашей тактики от международной конъюнктуры, о которой т. Ленин только упомянул и против указания на которую, вероятно, возражений не будет.
Филиппов [Румянцев]. Относительно теоретичности вопроса об участии социал-демократии во временном правительстве, я полагаю, что этот вопрос теоретичен в такой же мере, как и вопрос о вооруженном восстании. Я согласен, что вопрос о временном правительстве вытекает из самого хода русской революции, — из этого положения следуют поправки, которые я хочу предложить. В пункте б) резолютивной части не оттенена принципиальная сторона вопроса о возможности участия во временном правительстве, а также и то, что это участие логически вытекает из всей постановки вопроса о вооруженном восстании. Предлагаю редактировать это место следующим образом:
б) Допустимое с точки зрения принципов социал-демократии и логически вытекающее из роли социал-демократии в вооруженном восстании народа участие ее представителей во временном революционном правительстве определится соотношением политических сил различных общественных классов и других факторов в момент переворота. Это участие имеет целью беспощадную борьбу со всеми контрреволюционными попытками и отстаивание самостоятельных интересов рабочего класса, а также расширение базы революции и ее социальных задач.
Кроме того, т. Градов, не имеющий слова, ибо список ораторов закрыт, просит меня указать, что, и по его мнению, задача социал-демократии во временном правительстве лежит также в расширении базы революции; поэтому он предлагает следующую поправку: «...отстаивания самостоятельных интересов рабочего класса и расширения базы революции и ее сил».
Я думаю, что проведение в жизнь наших экономических требований программы-минимум зависит от той фактической силы, которая будет у социал-демократии в момент революционного переворота; формально же оно зависит от участия во временном правительстве. Наконец, если в России вспыхнет вооруженное восстание, если оно победит и если с.-д. проникнет во временное правительство, то невозможно думать, чтобы Западная Европа оставалась равнодушной. Как это отразится на Европе, я не знаю, но это не может быть безразлично для России. Вот почему я и предлагаю мою формулировку.
Председатель. Предлагаю приступить к вотированию резолюции, взяв за основу резолюцию тт. Зимина — Ленина.
После непродолжительного голосования поправок (заменить "необходимо" на "следует" или "руководмое" на "предводимое" и т.п.)
резолюция была в целом принята единогласно.
Окончательный текст - ВСЕ РЕЗОЛЮЦИИ
Далее делегаты съезда перешли к обсуждению резолюций об отношении к другим партиям и течениям - меньшевикам, либералам, эсерам.
далее:
- Об отношении к отколовшейся части РСДРП
