ЖАДНЫЙ ПОП
Жил-был поп, имел большой приход, а был такой жадный, что великим постом за исповедь меньше гривенника ни с кого не брал; если кто не принесет гривенника, того и на исповедь не пустит, а зачнет срамить:
- Экая ты рогатая скотина! За целый год не мог набрать гривенника, чтоб духовному отцу за исповедь дать, ведь он за вас, окаянных, богу молится!
Вот один раз пришел к этому попу на исповедь солдат и кладет ему на столик всего медный пятак. Поп просто взбесился.
- Послушай, проклятый, - говорит ему, - откуда ты это выдумал принести духовному отцу медный пятак? Смеешься, что ли?
- Помилуй, батюшка, где я больше возьму? Что есть, то и даю!
- По б ... да по кабакам носить небось есть деньги, а духовному отцу одни грехи тащишь! Ты про этакий случай хоть украдь что да продай, а священнику принеси что подобает: заодно уж перед ним покаешься и в том, что своровал; так он все тебе грехи отпустит.
И прогнал от себя поп этого солдата без исповеди:
- И не приходи ко мне без гривенника!
Солдат пошел прочь и думает: «Что мне с попом делать?»
Глядит, а около клироса стоит поповская палка, а на палке висит бобровая шапка.
- Дай-ка, - говорит сам себе, - попробую эту шапку утащить!
Унес шапку и потихоньку вышел из церкви, да прямо в кабак; тут солдат продал ее за двадцать пять рублей, припрятал деньги в карман, а гривенник отложил для попа. Воротился в церковь и опять к попу.
- Ну что, принес гривенник? - спросил поп.
- Принес, батюшка.
- А где взял, свет?
- Грешен, батюшка, украл шапку да продал за гривенник.
Поп взял этот гривенник и говорит:
— Ну, бог тебя простит, и я тебя прощаю и разрешаю!
Солдат ушел, а поп, покончивши исповедовать своих прихожан, стал служить вечерню; отслужил и стал домой собираться. Бросился к клиросу взять свою шапку, а шапки-то нету; так простоволосый и домой пришел. Пришел и сейчас послал за солдатом. Солдат спрашивает:
— Что угодно, батюшка?
— Ну, скажи, свет, по правде, ты мою шапку украл?
— Не знаю, батюшка, вашу ли украл я шапку, а только такие шапки одни попы носят, больше никто не носит.
— А из которого места ты ее стащил?
— Да в нашей церкви висела она на поповской палке у самого клироса.
— Ах ты, сукин сын, такой-сякой! Как смел ты уворовать шапку у. своего духовного отца? Ведь это смерт» ный грех!
— Да вы, батюшка, сами меня от этого греха разрешили и простили.
ПОП И РАБОТНИК
Раз поп с работником поехали купить сено. А поп скупой был.
— Ну, работник, ты хлеба себе бери, а мне не надо. Я поп, меня в каждом месте примут!
Вот и поехали. Приходит ночь. Поп и говорит работнику:
— Поди просись ночевать и скажи там хозяину: когда я приду в избу и скашляю первый раз, чтобы был самовар готов; когда скашляю второй раз — ужин, и третий раз — постель чтобы готовили!
Работник сделал наоборот. Он так сказал, когда просился ночевать:
— У меня,— говорит,— батюшка совестливый. Когда он придет в избу и скашляет первый раз, чтобы баня готова, а второй раз — чашку холодной воды, а третий раз — постель готова.
Так все, понятно, и сделали хозяева, как говорил работник.
И работник проделывал это три ночи. Но стали ночевать они последнюю ночь, поп очень захотел есть.
Разбудил своего работника и говорит:
— Я видел: вчера баба поставила квашню; хотя бы мне теста похлебать!
Работник принес ему теста, и поп рукой хлебает. Когда он кончил свою похлебку, и говорит:
— Где бы мне руки помыть?
— А вон стоит кружка с квасом, поди мой! — говорит работник.
Поп так и сделал. Затолкал обе руки в кружку и, когда вымыл, потянул свои руки, а они затянулись в узком горлышке.
— Работник, руки-то я не могу добыть,— говорит поп.
А работник был продувной.
— Поди, вон на лавке лежит точило, разбей кружку. А на лавке спал плешивый старик; ночь была месячна, плешь у старика-то и сияет, как точило. Вот поп подходит и хлоп старика по плеши. Старик как закричит:
— Сыновья, вор здесь! Бьют меня! Поп в испуге убежал на улицу.
Работник ушел за ним. И у него руки еще в кружке.
— Ну как, работник? О что я разобью свою кружку? И в то время старуха вышла на волю (до ветру). Работник и говорит:
— Вон у столба стоит карга!
Как поп подходит — и хлоп старуху по голове. И опять крик. Поп чуть не плачет со своей кружкой.
Но, наконец, работник освободил у попа руки.
Но вот они поехали домой. А ночевать уже не стали в деревнях, а ночевали на поле.
Раз они ночевали. Работник и говорит попу:
— Смотри-ка, сколько волков! Нас съедят!
Поп испугался и говорит:
— Что будем делать? А работник и говорит:
— Привяжу я тебя на бечевку. Ты стань на четыре лапы и лай; а я возьму дубину и буду ходить. Волки увидят, что ходит лесник, и убегут.
Так и сделали.
Но когда рассвело — и что же? — это были обгорелые пни'
Так вот как учат скупых попов! Наверно, он вперед уже: поедет за сеном — возьмет своего хлеба.
