The Eighteenth Presidency (1856)

ВОСЕМНАДЦАТЫЕ ВЫБОРЫ ПРЕЗИДЕНТА

Обращение Уолта Уитмена ко всем молодым американцам — на Севере, Юге, Востоке и Запад

 

До американской эры классовая структура всех наций была следующая: на первом месте — король, на втором — высшая знать и дворянство, на третьем — широкие массы рабочих, фермеров, моряков и всех трудящихся людей. В американском государстве первый и второй из названных классов теоретически не существуют, а тот, который называется в монархических странах третьим, и есть, по существу, не что иное, как американская нация, народ.

Рабочие, фермеры, матросы и т. п. составляют примерно шесть миллионов населения Соединенных Штатов; число торговцев, юристов, врачей, учителей, священников доходит до пятисот тысяч; рабовладельцев насчитывается триста пятьдесят тысяч, а всего жителей в Штатах около тридцати миллионов (семь десятых этого количества — женщины и дети). В настоящее время личный состав американских правительственных учреждений, исполнительных органов и т. д. состоит из краснобаев-юристов, речистых, но ничтожных и хилых старцев, профессиональных политиков, светских фатов, людей с плохим пищеварением и им подобных, — лишь в редких случаях попадается человек из народа; результаты этого налицо, а со временем они будут, конечно, еще заметнее. Вина за это, если можно усмотреть здесь вину, ложится — не без основания — на народ, и когда-нибудь, несомненно, все это изменится.

Много ли сделано для претворения в жизнь теоретических основ американского государства? Конечно, немало. Но еще больше предстоит сделать. Кого удовлетворяет одна теория?! Говорю вам, не откладывайте, смело взгляните на подлинные факты. По моему мнению, только лучший из лучших имеет право стать президентом, судьей, генералом; когда появляются один или два таких человека, они озаряют своим светом нацию на целую тысячу лет.

Я надеюсь дожить до того дня, когда люди, подобные нынешним руководителям федеральных, штатных и муниципальных учреждений, военного и военно-морского ведомства, будут вызывать лишь презрительную усмешку, а в конгресс и другие правительственные органы придут опытные рабочие и молодежь в рабочей одежде, прямо от станков и машин, и, выполнив свой государственный долг, с достоинством вернутся к прежнему труду. Молодые американцы должны быть готовы выполнить с честью эту высокую миссию, они обладают для этого нужными качествами. Запомните: тому, кто не доказал своего превосходства, дорогу не уступают, и незачем это делать! У американских рабочих, у молодого поколения, больше простой, грубоватой отваги, чувства товарищества, добросовестности, дальновидности и способности к любому занятию, даже самому важному и ответственному, нежели у всех официальных представителей законодательной, исполнительной и судебной власти, военного и военно-морского командования, больше, чем у всех литераторов. Я был бы счастлив, если бы кузнец или лодочник — храбрый, умный, бывалый, бородатый здоровяк средних лет, с загорелыми руками, лицом и грудью, в опрятном рабочем костюме, пришел с Запада, из-за Аллеганских гор, и занял пост президента; я непременно голосовал бы за такого достойного человека, предпочтя его другим кандидатам.

Надо, чтобы каждый американец, чтобы весь наш народ проникся этой мыслью, и тогда она в конце концов найдет воплощение в действиях.

Сегодня нас опутывает мишура, называемая респектабельностью. Везде царит душная атмосфера, превращающая миллионы фермеров и рабочих Соединенных Штатов в покорное орудие небольшой кучки политиканов. Кто-нибудь должен сделать первый смелый шаг! Наш народ, доверчивый, великодушный, уважающий авторитеты, позволяет американскому правительству заводить такие порядки, какие допустимы лишь в тех государствах, где властвуют короли и наследственная аристократия, но какие недопустимы там, где есть достойные правители. Если так пойдет и дальше, придется назвать президента по-другому и ввести родословные грамоты. Нет, не может это продолжаться! Американцы не дураки! Но все же, видимо, лишь вопиющие несообразности и грубая узурпация прав могут поднять нацию на борьбу и расчистить дорогу для лучшего будущего.

Но что порочного, спросят меня, в нынешней системе раздачи государственных должностей? Ведь внешне все в порядке? Нет, безусловно, нет! Среди всех лиц, занимающих ныне государственные посты в Соединенных Штатах, не найдется и одного на тысячу, который был бы избран волей народа и заботился бы о его благе. Все кандидатуры выставляются и проталкиваются большими или малыми кучками политиканов; многие получают назначения, как плату за участие в предвыборных махинациях; каждый преследует сугубо личные и узкопартийные цели. Ни на посту президента, ни в конгрессе, ни среди американских послов за границей, ни в числе губернаторов, ни в законодательных собраниях штатов, в городских мэриях и муниципальных советах, ни в полиции или в суде я не вижу ни одного смелого, крепкого, молодого, образованного, решительного сына Америки, пользующегося общей любовью, который поставил бы себе задачу выполнять свой долг, игнорируя партии, мужественно презирая их. Наоборот, каждый из господ, которым доверены интересы народа, — предатель, озабоченный лишь личной выгодой, да тем, как возвеличить свою партию. Официальные посты, и президентский в том числе, продаются и покупаются, становятся предметом предвыборного торга, проституируются и достаются проституткам мужского пола. В Северных и Восточных штатах мы видим сонмы «мягкотелых» и паразитов-чиновников, продажных редакторов, подлипал при десятке тысяч должностных лиц, мечтающих только о том, как бы нажиться за счет политики, урвать для себя кусок пожирнее; и всем им чужды принципы — ценнейшее достояние человека. На Юге бесчисленные пустословы, хвастуны и декламаторы мелодраматического толка своим визгом нарушают покой не только собственных штатов, но и всей Америки. Это наглецы, каких свет не видывал; прежде им фантастически везло — последние двадцать лет пистолетами и дубинками, криками и угрозами они вынуждали Америку идти на одну трусливую уступку за другой, и тем они не кончили, а только начали. У них одна тайная цель — расколоть союз штатов.
Уж дальше некуда! Так неужели эти выродки и будут вечно поставлять нам президентов? И неужели партии навеки узурпировали власть? И так и будут властвовать над народом в тридцать миллионов душ юристы, «мягкотелые» да триста пятьдесят тысяч рабовладельцев? Но где же настоящие американцы? Где трудовой люд — пахари, лесорубы, землекопы? Где плотники, каменщики, механики, возчики, мастеровые? Куда девалось мужество и здравый смысл Соединенных Штатов? У нашего правительства этих качеств не заметно. У президента и подавно.

Шестнадцатое и семнадцатое президентства показали, что подлость и бездушие свойственны правителям Соединенных Штатов в той же мере, как любому иностранному деспоту — королю или императору. Разницы нет. Эти два последних президентства войдут в историю нашей страны как небывалый позор и самое грозное предостережение. Никогда еще мы не наблюдали таких бездарных, малодушных, ненадежных, лживых политиканов, таких нравственных уродов! Никогда еще Соединенные Штаты не подвергались такому поруганию, такой опасности предательства. Главные цели, ради которых было создано наше государство, беззастенчиво попираются. В Северных штатах нагло проповедуют, что рабство не хуже свободы, наоборот — даже лучше! Нам предлагают установить торговлю рабами. Всюду хмурые лица и отсутствие взаимного понимания, всюду человек унижен и доведен до отчаяния. Президент ест нечистоты и экскременты на завтрак, обед и ужин, хвалит и хочет заставить всю страну следовать его примеру. Грязью и кровью пропитано ложе президента. Кровью обагрены полы в конгрессе. Вся Америка вспыхнула от гневного удивления, когда было совершено гнуснейшее предательство нашего времени; теперь она бледнеет от новых чувств, наблюдая, как со всех сторон стремятся оправдать это преступление перед теми, кто прежде не смел протестовать во весь голос. Наша тенденция заселять новые территории свободным трудовым людом, согласно основным договорам Соединенных Штатов, заключенным нашими предками: президентами, старыми солдатами*, первыми конгрессами, — тенденция, имеющая громадное значение для жизни и благосостояния народных масс, теперь грубо попирается плантаторами, и во всех случаях кровавая рука президента поддерживает рабовладельцев в борьбе против свободных людей. В пятнадцати штатах триста пятьдесят тысяч рабовладельцев распространили свою власть на самых достойных граждан — миллионы белых рабочих, фермеров, ремесленников, лодочников и других; их не допускают к участию в политической жизни, к занятию государственных постов, за малейшие попытки высказаться по поводу зла, которое рабство приносит белым людям, их секут плетьми, обмазывают дегтем и вываливают в перьях, привязывают к речным плотам и стволам деревьев, а то и убивают. Жители новых территорий* лишены возможности образовать полноправные штаты, если они не подчинились требованию ввести у себя рабские кандалы, наручники и железные ошейники. За отказ ставленники президента подвергли преследованиям и бросили в тюрьму губернатора и многих членов законодательного собрания штата Канзас, — те по сей день остаются в цепях. На огромной территории, не преобразованной еще в штаты, равной по размерам площади всей остальной страны, которой суждено со временем диктовать Америке законы, засела исполнительная, судебная, военная и военно-морская власть, изменившая народу — истинному хозяину государства и присягнувшая на верность тремстам пятидесяти тысячам рабовладельцев. Она поклялась отдать на милость рабовладельцам и их наследникам весь Американский континент и насильно охранять господство плантаторов над рабами-землепашцами, рабами-рудокопами, рабами-возчиками, рабами-матросами и т. д. Рабство стало признанной американской системой — всевластной, общенациональной, конституционной, оправданной, как ни в чем не уступающей свободе. Мало того: нынче днем или ночью полиция и агенты президента могут именем закона схватить, кого хотят, в любом уголке страны, решив, кому быть свободным, а кому рабом; и суд не посмеет вмешаться, а федеральное правительство, как мы не раз убеждались, не пожалеет ни солдат, ни пушек, чтобы обеспечить исполнение.

* Уитмен подразумевает участников гражданской войны за независимость 1776-1783 г.г.
** Территориями назывались части страны, которым еще не были предоставлены права штатов и которые управлялись представителями из Вашингтона.


Значит ли это, что Соединенные Штаты не развиваются? Отнюдь нет! Хотя все, чего касается рука правительства, подавлено и охвачено отчаянием, но все, что находится вне сферы влияния правительства (а эта часть всегда преобладает!), цветет и благоденствует. Светит солнце, колосятся нивы, люди бодро занимаются своими делами, строятся дома, приходят и уходят корабли. Что бы ни переживала наша республика — дурное или хорошее, она живет, ее основы прочны и продержатся много веков. Поистине нет худа без добра: зло и несправедливость порождают решимость и гнев, и тогда проявляется истинный характер нации.

Молодая Америка не даст сломить себя и задушить в пору своего созревания. Она будет жить, она еще даст бой политиканам и тремстам пятидесяти тысячам рабовладельцев!

В настоящее время, когда истекает мандат нынешнего президента, освистанного и осмеянного, делегаты политиканов на предвыборных съездах выдвинули кандидатами Бьюкенена из Пенсильвании и Филлмора из Нью-Йорка. Эти лица, хотя представляют разные партии, схожи во всем с нынешним президентом: оба они за раскол страны, оба прожженные политиканы, признающие лишь узкопартийные интересы, что в корне противоречит главным целям основателей Соединенных Штатов. Такие кандидаты выдвинуты силами политиканов, но в Америке уже выросла и другая сила. Поднимается новое, мощное племя, племя людей с решительной поступью; близок день, когда оно смело встанет во весь рост перед президентами, конгрессами и партиями, смерит их суровым взглядом и потребует за все ответа, — это племя молодых сынов Америки, порождение и свидетельство мощи страны, Запада и Востока, Севера и Юга.

В ответственный час родина выдвигает этих молодых: они необходимы. Сделать надо многое. И прежде всего — требуется, чтобы народ понял, кто отравляет политическую жизнь Соединенных Штатов. Откуда все эти партийные делегаты? Откуда появляются на предвыборных съездах все эти сторонники Бьюкенена и Филлмора? Не из круга сильных, вольнолюбивых американцев, не из трудовых семей, не из среды бережливых фермеров, не из рядов здоровой молодежи, педагогов, поэтов, ученых — образованных, скромных, пользующихся любовью; не из числа кораблестроителей, машинистов, садоводов, косарей и жнецов, не из рабочих, не из породы крепких южан, которые в прошлом кормили всю страну; не из переселенцев Запада, живущих в бревенчатых хижинах на расчищенных полянах в лесах, горах и прериях; не из толковых, прямодушных, щедрых калифорнийских золотоискателей; не из честных горожан, которые держатся в стороне от грязной политики.

Откуда же появляются каждый раз эти диктаторы, навязывающие Америке президентов? Из контор стряпчих, из тайных обществ, из городских трущоб, кабаков и ночлежек; из таможен, полицейских участков, почтовых контор и игорных притонов; из резиденции президента; из тюрем, домов предварительного заключения и венерологических больниц; из тайных мест, где разрабатываются под покровом ночи дьявольские планы раскола Штатов; из политических катафалков, гробов в этих катафалках и саванов в этих гробах; из болячек и язв страны; из гнойных ран больших городов — вот откуда собираются самые влиятельные и многочисленные делегаты на общенациональные, штатные, городские и районные предвыборные партийные съезды.

Что же это за личности? Чиновники и те, кто мечтает стать чиновниками; бандиты, сводники, честолюбцы, клеветники, заговорщики, убийцы, сутенеры, портовые надзиратели, таможенные клерки, подрядчики, продажные редакторы; дрессированные пудели, готовые по приказу стоять на задних лапках; маклеры, люди без веры, враги единства страны, террористы; налетчики, грабящие почту; охотники за беглыми рабами, поборники рабства; креатуры нынешнего президента и креатуры претендентов на этот пост; шпионы, хвастуны, политические махинаторы, осквернители могил, скандалисты, взяточники, соглашатели, беглые арестанты; специалисты по подкупу конгресса, приживалы, промотавшиеся картежники, разоблаченные шулера, подхалимы, игроки на скачках, дуэлянты, носители запрещенного оружия; слепые, глухие, прыщеватые, со скрытыми язвами на теле от дурной болезни, но с толстыми золотыми цепями на животе, купленными на дань проституток и на поборы с народа; пресмыкающиеся, ползучие гады, вши, вычесанные из волос, отбросы рода человеческого, сызмала продающие свободу.

Кто эти Бьюкенен и Филлмор, если снять с них ватные плечи и смыть краску? Что общего с нашим временем у этих гальванизированных старцев, стоящих одной ногой в могиле? Их сверстники давно сошли со сцены; остались они двое, как след и воплощение мелких политических сделок и комбинаций, случайностей и прошлых обид; чуждые современности, они олицетворяют собой политические могильные памятники самого раннего периода Штатов, но никак не молодую, здоровую поросль сегодняшней Америки. И речи и действия этих двух кандидатов доказывают, что их сердец не коснулись ни живительный огонь гуманизма Нового Света, ни его слава, — моральная мощь, которая сильнее любых правительств. И так же ясно, что ни тот, ни другой кандидат политиканов по сей день не имеет даже малейшего представления о подлинных масштабах и характере современной борьбы, которая находится в зачатке, но будет длиться много лет, хотя и не всегда с успехом. А эти два старика по-прежнему живут в своих благоустроенных поместьях, поглощенные ничтожными интересами. По-прежнему их занимает одна лишь министерская возня, комитеты и комиссии, и уши их не слышат, как шумит за стенами громадный мир. Так что же общего у этих старцев с нашим временем?

Сограждане! Если вы сопровождаете этих кандидатов в их предвыборных поездках, или числитесь в общих с ними избирательных списках, или агитируете за них на митингах и в печати, или хотя бы верите, что от них может быть прок, тогда вы тоже глухи к голосу эпохи, не поняли ее духа, не увидели, что она все время порождает молодых американцев иной, высшей формации. И бурное кипение не напрасно: более дружественный, мощный и жизнеутверждающий дух современности, пока только зреющий, — дух человека, еще не осознавшего своей силы, победит! Но это уже заметно в литературе, в быту, в коммерции и в остальных областях жизни.

К вам я обращаюсь, моряки, грузчики, возчики, мясники, землепашцы, лесорубы, торговцы, плотники, каменщики, мастеровые и чернорабочие, — ко всем людям в Штатах, которые трудятся ради куска хлеба! Рабочие! Шайка изолгавшихся северян-пустозвонов прожужжала вам уши привычными речами о демократии и демократической партии. Другая производит много шума вокруг столь важного и значительного слова, как «американизм». Но то, что так называемая демократия поклялась теперь осуществить, обещает грядущим поколениям простых людей больше бед, чем самая страшная болезнь. Вторая партия не отстает от этой. Обе они спекулируют великим словом «американизм», оставаясь глухими к его смыслу, подобно тем, кто громче всех и больше всех кричат о религии, а сами ночью совершают зверские убийства, сеют в мире ненависть, страх, предубеждения, кастовую рознь, кровавую месть, издают законы о наказании за политические взгляды и верования, требуют отречения от принципов. Добродетель, которую являет собой американизм, постигла судьба многих добродетелей: народные массы, обладающие ими, сами этого не сознают; но их хотят продать именно под флагом американизма безнравственным политиканам, которым даже неведомо, что такое добродетель. Чего опасаются молодые люди? Я подскажу им, чего им надо больше всего опасаться. Коварства американцев, которое еще страшнее, чем коварство итальянцев. Мне кажется, что худшего коварства нет на свете.

Что ожидает свободных фермеров и рабочих? В прошлом веке такие фермеры и труженики, как мы, были в основном рабами, крепостными, по закону лишенными свободы; такое положение сохранилось кое-где в континентальной Европе по сей день. Те, кого сегодня считают свободными гражданами в Соединенных Штатах, в Англии и в других странах, обязаны своей свободой делам и людям прошлого — и недавнего и далекого; и точно так же дела и люди нашего времени решат судьбу грядущих поколений.

Джефферсон, Вашингтон и первые конгрессы завещали обширные плодородные земли Запада простым людям — фермерам и рабочим; ныне решается вопрос, кому разросшиеся еще больше западные земли будут принадлежать в дальнейшем. Кто завладеет ими: трудящиеся или поработители трудящихся?

Превратят ли американских рабочих будущего в крепостных? И неужели труд низведут до самого низкого уровня и женщин будут хлестать бичами в поле за невыполненную работу? Если закон не запретит рабства на всех национальных территориях, как было это запрещено при зарождении нашей республики и как того требуют основные договоры штатов, а будет, наоборот, допущено дальнейшее расширение и укрепление рабства на Американском континенте, то еще много веков к нашей Федерации будут прибавляться, один за другим, рабовладельческие штаты, и вся страна покроется громадными плантациями в тысячи акров каждая. Не видать нам тогда в Америке свободных фермеров и рабочих, как нет их в европейских деспотиях; и под угрозой окажется существование свободных штатов, ибо на необъятной территории Запада можно создать такое количество рабовладельческих штатов, что они возобладают над всеми остальными.

Рабочие, мужчины и женщины! Эти бескрайные просторы Америки принадлежат вам, они —ваше достояние, на них со временем появятся многолюдные города, бесчисленные фермы, стада, амбары, рощи, золотые сады; здесь ждут ваших потомков неотчуждаемые земли. Подлые политиканы и продажные северные редакторы виляют и обманывают вас. Болёе откровенные южанераскольники, главари трехсот пятидесяти тысяч рабовладельцев, не скрывают своих позиций и принципа, на котором они зиждутся. Губернатор Мак-Даффи, стоящий за раскол Соединенных Штатов, с наглой откровенностью заявляет, что трудовому народу опасно доверять политические права и власть, что республика рухнет, если закон не будет строго охранять интересы тех, кто превращает в рабов людей, работающих в поле и на фабриках. Сенатор-раскольник Кэлхун кричит на весь мир, что он против главной статьи основного договора штатов, гласящей, что все люди рождены свободными и равными, и внушает своим адептам — нынешним главарям трехсот пятидесяти тысяч рабовладельцев, вождям так называемой демократии, советникам президентов, протащившим в кандидаты Филлмора и Бьюкенена, — мысль бороться против этой статьи, которая якобы явилась в свое время опаснейшей политической ошибкой... Вот какие речи мы услыхали на семьдесят третьем году существования наших Штатов! И эти речи нашли отражение в законах, принятых конгрессом, в действиях правительства и в подборе партиями кандидатов на пост президента.

Разве не обанкротились политические партии? Со всей смелостью я утверждаю: обанкротились окончательно. Америка переросла партии, они перед ней лилипуты. Партии, как правило, поддерживают самые темные дела и самых дурных людей, — чем хуже человек, тем больше они стараются. Ни к старым, ни к новым партиям нет у меня доверия. Предположим, что создана какая-то новая партия под наивозвышенными лозунгами и она стала у власти с самыми благими намерениями. Надолго ли хватит ее благородства? На сколько лет? На год или того меньше? Стоит только такой партии добиться победы на выборах и получить возможность раздавать государственные должности, как в нее устремятся политиканы из других, побежденных группировок, и вот она уже перезрела и гниет, подобно своим предшественницам.

Какое право имеет любая политическая партия командовать американским правительством? Да никакого! Нельзя позволять ни одной партии — ни так называемой демократической, ни аболиционистской, ни антииммигрантской — монопольно поставлять нам президентов. У всякого молодого американца должно быть достаточно ума, чтобы это сознавать. Я сказал, что старые партии мертвы, но их дряблые тела еще дышат, гнилые рты еще извергают визгливую бессмыслицу, которая хорошо знакома нам по предвыборным съездам, а политиканы, прячась в тени, лгут, пытаясь обмануть народ, запугать и подсунуть ему в качестве кандидатов на пост президента Филлмора или Бьюкенена.

Какая наглость! Требовать, чтобы одна партийная платформа, одна группировка или одна религия подчинила себе все остальные и властвовала над огромной и многообразной страной, над свободными и равноправными штатами! Ведь главное-то не платформа, главное — человек! Когда падут партии, падут и их платформы, которые то и дело воздвигают политиканы и рушат или вертят во все стороны, перекрашивают и меняют.

Что такое платформа президента Соединенных Штатов? Основные договоры штатов, Декларация независимости, федеральная конституция, деяния первых конгрессов. Платформа президента — это завещание наших предков, пример общественной деятельности Вашингтона, Джефферсона и Мэдисона, это всем теперь понятные и неоспоримые права человека везде, где светит солнце, льют дожди и растет трава.

Много вздора болтают в Америке о федеральной конституции. Конституция — великолепное стройное здание, воздвигнутое не для блага отдельных личностей, а для блага всего народа, и не на год, а на тысячу лет, быть может, на много тысячелетий. Его архитектуру определяет не какой-нибудь особый сорт камня, не своды или колонны, а весь облик в целом. Это величайший образец нравственного зодчества. Мне представляется, что зодчими его были пророки и боги. Мало кто это понимает, даже среди американцев. Как всякое произведение, воплощающее совершенство, как человек, воплощающий все достоинства, наша конституция будет правильно оценена только с течением времени. Лет через пятьсот — шестьсот ее величие будет лучше понято по результатам.

Федеральная конституция есть второй из американских основных договоров. И это сооружение, с его подпорами, входами и прочим, зиждется на первом основном договоре (иногда называемом Декларацией независимости), фундаментом которого явилось обязательство со стороны штатов впредь считать, что все люди сотворены свободными и равными и наделены неотчуждаемыми правами на жизнь и свободу (иначе говоря, правительство не смеет издавать законы, лишающие граждан этих природных прав, и каждый, кто посягнет на эти права, подлежит наказанию). Таковы были основы нашей республики с начала ее существования. Таковыми они должны остаться навеки. Этот договор — не частное суждение какого-то лица, нет, это документ, составленный по всей форме, скрепленный подписями уполномоченных и ратифицированный каждым штатом в отдельности; Джордж Вашингтон на Библии поклялся перед армией хранить ему верность. Это наивысший американский закон, имеющий больше значения, нежели президенты, конгрессы, избирательные кампании и т. д., ибо все проходит, все меняется, а он остается. И наиболее важно заставить следовать ему во всех делах, касающихся новых территорий. И позже, преобразуясь в штат, каждая из них обязана неукоснительно закон этот соблюдать.

Среди отличительных черт теории американского государства есть такая: нельзя обращать человека в собственность. Когда появятся у нас разумные, истинно американские судьи, эти слова воплотятся в их решениях, и все штаты, как один, сделают такие решения обязательными для себя.

Каждый существующий штат сам себе хозяин, и каждый новый штат тоже. Когда создается новый штат, федеральное правительство уступает ему свои права, отказываясь от прежних функций, за исключением некоторых специфических, которые определены конституцией, и только в этих пределах правительство имеет право вмешиваться в дела штата.

Достойное правительство ведет себя гораздо проще, чем это у нас принято: от ненужных вмешательств оно воздерживается. Девять десятых всех законов, утверждаемых во время зимних сессий конгресса в Вашингтоне и в столицах штатов, не только не нужны, но — скажем прямо — вредны, их измышляют специально на потребу привилегированным лицам и классам.

Любой психически здоровый человек, достигший двадцати одного года, если он не преступник, должен пользоваться правом голоса по месту жительства. Никаких других условий быть не должно. Со временем так и будет.

Американское государство представляет собой, по сути дела, сумму договоров с каждым из тридцати миллионов жителей страны (а в будущем — по мере роста Соединенных Штатов — с каждым из ста миллионов, а может быть, пятисот миллионов!) об охране его жизни, свободы, его занятий, имущества; ни одно исключение, никакая позорная дискриминация граждан не допустимы. Только этим путем государство проявляет свое величие, утверждает равенство; иначе оно останется государством каст, построенным на одних основах с европейскими монархиями.

Итак, общенациональные функции доверены штатам. А если они относятся к своим функциям недобросовестно и несправедливы к некоторым людям, имеет ли центральное правительство право вмешиваться? Нет, ни в коем случае. Надо ждать, сколько бы ни пришлось. Нужно, чтобы штат самостоятельно исправил свои ошибки, другого пути нет. Краеугольным камнем основных договоров Америки является убеждение, что штат — сам себе хозяин. Если отнять это, то можно с успехом отнять решительно все; если отнять это, то союз штатов распадется.

Следует ли возвращать беглых рабов? Да, следует. Можно многим поступиться, но доверием никогда.

Согласно одной из статей четвертой главы конституции, штаты взаимно обусловили, что если человек является служащим или рабочим в каком-то штате, он подчиняется законам этого штата, и никакие законы другого штата, где он нашел себе убежище, не избавляют его от обязательств перед прежним хозяином, которому он и должен быть возвращен. Эта часть конституции, принятая штатами — основателями конфедерации, должна выполняться ими и теперь в обычном порядке, по существу и по форме. Конгресс США имеет не больше оснований принимать законы по этому поводу, чем по поводу сотни других статей конституции, рассчитанных на честное выполнение. Почему же конгресс выделил лишь эту статью? Я всегда был склонен верить, что честный уговор имеет для штатов не меньшее значение, чем законы конгресса и распоряжения президента. Доверие обладает неотразимой силой, и дружба тоже; но юристы не способны это понять, они считают, что на людей действует только принуждение.

А можно ли избежать выполнения четвертой главы конституции, — скажем, мотивируя это ее несправедливостью? Нет, полагаю, что никоим образом нельзя, даже если мотивировать несправедливостью. Штаты обязаны соблюдать договор по духу и но форме, независимо от того, нравится им это или нет; все статьи конституции одинаково важны, и каждую надо выполнять так, чтобы она не противоречила остальным. Что касается так называемого закона о беглых рабах, который был нагло навязан народу конгрессом США и президентом, то он находится в прямом противоречии со всей конституцией, и против него надо бороться всюду — на Юге и на Севере — словами, действиями, а если понадобится, и оружием.

Будем ли мы решать эти вопросы сами, не передоверяя их почтенным судьям и ученым? Я считаю, что решать мы должны все сами.

Настанет день, когда у нас появится президент-спаситель, который в полной мере признает права личности, зафиксированные в нерушимых правах штатов, — главной основе нашей конфедерации. Не президент для избранных, а президент для всех. И политически и географически Америка может вместить все человечество, а не хватит земель — освоят еще!

Молодые американцы, рабочие, фермеры и все остальные! Долго ли вы намерены терпеть шпионство и террор со стороны трехсот пятидесяти тысяч рабовладельцев? Или вы тоже превратились в их рабов, в их самых послушных рабов? Неужели ни один из вас не осмелится возвысить голос и мужественно заявить протест против рабства, потребовать уничтожения этой системы, как враждебной интересам белых людей? Разве не осталось у нас ни одного писателя, оратора, педагога, в ком бьется живое сердце, а будут жить только подонки, готовые слизывать плевки трехсот пятидесяти тысяч рабовладельцев? Неужели нет в пятнадцати обширных густонаселенных штатах Севера ни одной смелой, свободолюбивой души? Разве не найдется среди самих рабовладельцев таких людей, которых приводит в отчаяние их жизнь, которым опротивели мучительные обязанности, более тяжкие, чем подневольный труд под бичом надсмотрщика на кукурузных полях и сахарных плантациях? Или, быть может, триста пятьдесят тысяч рабовладельцев вообразили, что им удастся навсегда зажать рот проповедникам, поэтам, философам, всем мыслящим людям в Соединенных Штатах, задушить свободную литературу, свободную мысль, извечную славную мечту о свободе? Слепы они, что ли? Разве не чувствуют рабовладельцы, как с каждым часом все туже сжимается вокруг них кольцо смерти?

Вы, молодежь Южных штатов! Неужели вам ненавистно слово «аболиционист»? Или вы не знаете, что Вашингтон, Джефферсон, Мэдисон и другие великие президенты, а также все наиболее известные борцы за независимость и все лучшие умы Америки были аболиционистами?

К вам мой призыв, молодые американцы! К вам, рабочие, фермеры, лодочники, ремесленники и весь трудовой люд Юга наравне с трудовым людом Севера! Либо вы уничтожите рабство, либо оно уничтожит вас!

Послушайте и вы, триста пятьдесят тысяч рабовладельцев! Предположим, вы завладеете Канзасом, неужто вы думаете, что этим все кончится? Вы думаете, будет конец, если вы вместе с политиканами посадите в президентское кресло Бьюкенена или Филлмора? Нет, ничто так не сыграет на руку вашим противникам, как захват вами Канзаса, ибо тогда поднимется такая буря, которая не утихнет, пока Канзас не будет освобожден. А в том, что он будет освобожден, я не сомневаюсь.

О господа, вам и неведомо, кого взрастила Свобода в Соединенных Штатах и на кого она возлагает надежды в нужный час! Мало вы знаете, что на самом деле представляют собой свободные штаты, вам известно лишь то, что говорят предавшие их «избранники народные». Вы думаете, что, предав столько тысяч людей, они побоятся предать еще одну горстку — вас? Вы выросли на плантациях и в маленьких городках, окруженные лакеями и горничными, вы не знаете, как знаю я, горячих, непокорных людей, населяющих Северо-Восток и Восток, Запад и Северо-Запад, берега Тихого океана, такие города, как Манхаттен, Бруклин, Ньюарк, Бостон, Вустер, Хартфорд, Нью-Хейвен, Провиденс, Портленд, Бангор, Огесту, Олбени, Буффало, Рочестер, Сиракузы, Локпорт, Кливленд, Детройт, Милуоки, Расин, Шебойган, Мэдисон, Галину, Берлингтон, Айова-Сити, Чикаго, Сент-Луис, Цинциннати, Колумбус, Питтсбург, Филадельфию, Сан-Франциско, Сакраменто и многие другие. Через меня услышьте волю Америки, проявившую себя в больших городах. Где рабство существует, там оно существует. Американские основные договоры, здравый .смысл, все обстоятельства, вместе взятые, требуют, чтобы вопрос о рабстве разрешался в рамках тех штатов, которые заражены им, — эти штаты могут сохранять рабство, пока они считают это нужным, или могут отказаться, когда захотят. Но ни одной квадратной мили, ни одного квадратного фута земли на нашем континенте не должно быть впредь отдано рабовладельцам. Если вздумают принять законы, разрешающие рабство на новых территориях, эти законы будут аннулированы. При организации новых территорий те законы, которые годятся для свободных американцев, должны применяться для всех; если они вас устраивают — прекрасно; если нет — прочь с этих территорий! Что сделано, того не изменишь, но больше компромиссов не будет. Нынешние события закаляют нацию и делают ее с каждым часом сильнее. Нация — это не картонный конгрессмен и картонный президент, это — остро наточенная смертоносная сталь.

Независимые издатели и состоятельные люди! Распространяйте и перепечатывайте для блага народа мое воззвание! Состоятельные люди во всех частях Соединенных Штатов, я разрешаю вам, я прошу вас перепечатать его и переиздать в любом виде, чтобы наводнить экземплярами города Севера, Юга, Востока и Запада. Пусть его читают те миллионы рабочих, которых вы хотите привлечь. Писатели, мыслители, коммерсанты, ученые и просто добрые люди почти все разделяют мою позицию. Но широкие массы рабочих и большая часть фермеров еще находятся на распутье, не знают, за кого голосовать, кому верить. Смело заявляю: я хочу, чтобы мое имя — Уолт Уитмен — стало им известно, ибо я намерен многое сказать им в будущем. Я чувствую, что их лучшие мысли еще не высказаны, но рвутся наружу; я также сознаю, что всему миру еще нужно показать на деле характер, гордость, дружественность и совесть Америки.

Соединенные Штаты и весь мир находятся накануне грандиозных событий. Борьба между свободой и рабством развертывается не только здесь, но и повсюду. Уже светлеет горизонт, и я уверен, в скором времени мы станем свидетелями такой потрясающей драмы, какой еще не знала история. Старики сыграли свою роль, на сцене им больше делать нечего; если они не удалятся добровольно, от них нужно решительно и твердо потребовать, чтобы они ушли.

Мир, в котором существуют хозяева и рабы, короли и аристократы, устарел, народы мира ставят новые вехи. Границы и пограничные знаки все меньше могут разделять людей. Современные изобретения — орудия человеческого труда, пароход, паровоз, электрический телеграф, массовая газета, дешевая книга, трансокеанская почта — соединяют обитателей земного шара в одну семью; Америка стоит и долго будет стоять как сторонник, поборник этого, как маяк среди наций. Все говорит о близости невиданных перемен. Пришли в движение миллионы и десятки миллионов людей. Никогда еще в мире, где царит несправедливость, не звучали так властно слова о справедливости, никогда еще идея равенства не поднималась так гордо и решительно, как в наши дни. Никогда еще так остро не ставились вопросы, никогда еще так горячо не требовали на них ответа. Никогда еще простой человек не проявлял такой энергии, не был так божественно великолепен, как в наши дни. Он увлекает за собой миллионы людей, он пробивает себе дорогу, он шагает к Северному полюсу и к Южному, заселяет берега Тихого океана, индо-азиатские страны — колыбель языков и народов, новые архипелаги и Австралию, исследует Африку, совершает раскопки в Ассирии и Египте, заново пишет историю, расширяет принципы морали, размышляет над вопросами души, над основами основ. Он ничего не принимает на веру, а хочет сам во всем разобраться. Какие голоса доносятся из Европы, из-за Атлантического океана и Тихого океана? Какие грядут исторические перемены? Повсюду трепещут тираны, колеблются троны, человечество пребывает в волнении, оно жаждет лучшего будущего, священной войны. Никому не известно, что произойдет, но все понимают, что надвигаются события, которые явятся величайшим нравственным переворотом. Кто же будет действовать от имени Америки в этой грандиозной борьбе?

пер. В.Лимановской
Текст приводится по изданию Уолт Уитмен. Избранное М. 1954.

Авраам Линкольн.
Американское общество с точки зрения полисмена в парке. Вопрос о бродягах и стачках.