.......
 
 
 
В ДРУГИХ РАЗДЕЛАХ АГИТКЛУБА:

 

В Е С Е Л Е Н Ь КА Я __ П Е Р Е С Т Р О Й К А
 

 

ПАРОДИИ ПЕРЕСТРОЙКИ



Античная комедия

Собчак

Вчера здесь выступал партиец Полозков,
Отвечу прямо, без обиняков.
Вы помните - докладчик тот ретивый,
Активно прогрессивное черня,
Конечно же, затронул и меня,
Мол, я придумал кооперативы.
И нас винил трибун надменный
В продаже техники военной.
Не ведал ортодокс речистый
Кто ворошил действительно дела.
Торгуют танками министры!
Зарплата, видимо, мала.
Владея информацией обширной,
Я утверждаю: АНТ был ширмой
Для тех, кто за рубеж готов продать
Отца родного и родную мать!

РЫЖКОВ (губы трясутся)

Кругом нападки, кляузы, наветы,
Любой и всякий рвется обучать.
Такая стала мерзкая печать,
Что страшно открывать газеты.
Хоть сам берись вычитывать все гранки,
Ко мне, глядишь, залезут под кровать.
Подумаешь, продать хотели танки.
А чем же нам, скажите, торговать?!
(обращаясь к председательствующему)
Я так просил Вас в кулуарах
Бойкот ему партийный учинить.

Группа народных депутатов
(размахивая тюбетейками)

У-у-у!!

Председательствующий останавливает их
характерным движением руки.

Рыжков
С Борисом баламутит он на пару.

Гидаспов
(с места)
С каким Борисом? Надо уточнить.

Рыжков

Но просьбы тщетны, вот он вышел снова,
Злословит и поносит Полозкова.

Собчак

Мне намекают, чтоб я не злословил,
Тогда скажу еще о Полозкове.
Несчастный Краснодарский край!
Такой руководителъ снова,
И это после Медунова.
Таким Кубань, что собственный сарай.
Кто выбирал его, уже нам не постичь,
К тому ж заметил я, что он Иван Кузьмич.
Неужто все у нас такие Кузьмичи?!

Лигачев
(тихо, но внятно)
Пока не поздно, замолчи.

Рыжков
(бледнея)
Обмазал Кузьмичей! Ах, я с собой не слажу.
Проклятый псевдогероизм!
(обращаясь к председательствующему)
Нельзя ль прервать его?
Председательствующий (разводя руками)
Плюрализм.

Собчак

А я тогда и остальных домажу!

Рыжков
(бледнея еще сильнее)
Ох!

Собчак

Все лучше заодно и тем же часом.
Трепещут пусть Воротников и Власов.
Они, уверен, не по праву тут.
Один из них адыг, другой якут,
Но хоть весь день в упор смотри на них.
Не скажешь, где якут, а где адыг.
Сейчас, когда лишь шаг до смуты.
Нужны ль такие нам адыги и якуты?!

Рыжков
(побледнев окончательно)
Обмазал Власова, а с ним Воротникова!
(к председательствующему) I
О, говорил Вам: не давайте слова!
Собчак (грозно) Зачем все эти игры аппарата,
Когда держава хаосом объята?
Когда стоим буквально на краю!

Лигачев
(Полозкову)
Развел бодягу невский Гамаюн.

Собчак
(еще грознее)
Как это недостойно, право, в этом
Есть элемент медвежьего балета,
Но Вам людей уже не обмануть,
Словам они не верят больше.
Вас могут отодвинуть так, как в Польше.

Полозков
(Лигачеву)
Его с трибуны следует спихнуть,
Заткнуть бы рот ему, и баста!
(сжимает кулаки)
Эх, распустил их там Гидаспов.

Собчак
(распаляясь)
Стоим мы на пороге беспорядков!

Лигачев
(Бакатину)
У Вас с собой саперная лопатка?

Собчак
(распалившись)
Зачем дразнить озлобленный народ?
Все это неизбежно приведет
К уже неуправляемому всплеску,
Наломнить Вам про участь…

Лигачев, Полозков

(вместе, перебивая)
Замолчи!!!

Андрей Мурай
«Смена», 1990 6 мая


Песня о съезде

Четвертые сутки не спит вся столица.
Кремлевский дворец, переполненный зал.
Не ложьтесь на кресла, поручик Голицын.
Корнет Оболенский, здесь вам не вокзал.

Все наши решенья известны заранее,
Зачем обсуждать их среди дураков?
Поручик Нишанов, ведите собранье!
А вы там проснитесь, корнет Примаков!

Опять кто-то чуждые сеет идейки,
Но курс неизменен, ни шагу назад.
Кто с этим согласен - поднять тюбетейки!
Поручик Гидаспов, считайте, кто «за».

Ну кто там тревожит народные массы?
Кричит, что нам партии мало одной?
Регламент исчерпан, корнет Афанасьев
Поручик Станкевич, ступайте за мной.

Здесь справа засада, там слева наветы.
Напрасно, Собчак, аргументов не трать!
Поручик Медведев, закройте газеты,
И твердо запомните, пленных не брать.

Нет, мы не боимся каких-то там Гдлянов,
Нет, нас Ивановым не сбить нипочем.
Прочтите решенье, поручик Лукьянов.
Раздайте патроны, корнет Лигачёв.

Кончай разговоры, отставить дебаты.
Равненье направо, на знамя полка.
Корнета Попова забрейте в солдаты.
Поручик Рыжков, расстрелять Собчака.

Наш гордый «Варяг» вновь уходит под воду.
Опять наступает последний парад.
Корнет Кашпировский, внушите народу,
Что снова он счастлив, свободен и рад.

«Самиздат» (Москва), 1990, апрель


Песня о Боре-вестнике


Над сплошной равниной горя Тельман бучу собирает.

Между бучей и Егором гордо реет Боря-вестник, черной мельнице подобный.

То с моста в мешке бросаясь, то стрелой летая в Штаты,

Интервью дает, и – люди слышат голос важной птицы.

В заявленьях – жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и

Уверенность в победе слышат люди в заявленьях.

Аппаратчики в испуге стонут, мечутся в райкомах, в сейфы прочные готовы спрятать ужас свой пред Борей.

И аграры тоже стонут, им, аграрам, недоступна смелость межрегионалов: гром аренды их пугает.

Хлопкокрады робко прячут тело жирное в халатах…

Только гордый Боря-вестник реет смело и свободно по-над митинговым морем.


М.Кислый
"Искра" (Москва) 31.9.1990



ОТЦЫ И ДЕТИ


ФАНТАСМАГОРИЧЕСКАЯ ПЬЕСА


Тургенев, напевая романс «Среди долины ровныя», в перчатках и зеленом комбинезоне, с марлевой повязкой, в ниточке стоит у операционного стала. На столе лежит человек громадного роста.

Тургенев (отходит от стола, сдирая перчатки и повязку).
Принимай, Родина, трудовой подарок. (Открывает двери). Прошу всех, войти! Входите, господа. Присаживайтесь.

Входят Кирсанов, Аркадий, Одинцова. Садятся.

Тургенев. Итак, уважаемые, спешу обрадовать вас: впервые в истории литературы мною, Иваном Сергеевичем Тургеневым, был рожден положительный герой. Аркадий. Черт побери! Здорово!

Одинцова (звучно, взволнованно). Это мужчина? Вместе

Кирсанов. Проклятье...

Тургенев. Это мужчина, по происхождению попович, по фамилии...

Человек громадного роста (садится, скрежещущим басом). Базаров. Оп! (Ловит муху). Сейчас мы тебя поймем, муха, какая ты... (берет оставленный Тургеневым скальпель, расчленяет муху. Бросает ее трупик в кровавый таз). Настоящая…

Тяжело спрыгивает со стола. Подойдя к Тургеневу, вскрывает ему полость, с любопытством держит в руке печень, бросает ее в таз. Ловко, при помощи зубила и молотка, делает трепанацию черепа, бросает мозг Тургенева на весы марки «Мосмаш», весы зашкаливает, Базаров бросает, гирьку на противовес, ждет, пока стрелка установится.

Базаров (оцепеневшим персонажам). Мировой рекорд. Подойди ко мне. Аркадий.

Аркадий. 3-зз-з-за-а-а-а-ч-ч-ч-ч-ем?

Базаров. Вместе с дядей.

Аркадий. С-с-с-с кем?

Базаров. Тогда я подойду.

Аркадий выталкивает дядю, сам прячется за Одинцову.

Базаров (Кирсанову). Эксплуататор?

Кирсанов. Не только.

Базаров. Что ты мелешь, дурак?

Кирсанов. Я еще и палач, и убийца. А таких вурдалаков. как ты, мои предки жгли целыми деревнями.

Базаров. Эх, злодей. А ведь ты не нестоящий?

Кирсанов. Это ты не настоящий. Тебя Тургенев придумал.

Базаров. Это я его придумал, а не он меня. Потому что если бы он меня придумал, он бы Нобелевскую премию получил. А теперь я ее получу. По естествознанию. Иди ко мне, эксплуататор.

Кирсамов. Изыди.

Базаров. Ну, тогда ты, Аркадий. Дядя не хочет.

Аркадий (из-за Одинцовой). А вот женщина здесь... очень женственная... Я тут в вырез посматриваю - и очень даже отвлекаюсь... Вы, Базаров, зря все вещи скальпелем пробуете... обратите внимание, какие у нее волнообразные переходы... неужели рука поднимется... Базаров, вам лучше стремиться к Нобелевской премии по монументальному искусству, ей-богу!

Базаров. Таких премий не существует.

Щиплет Одинцову, та взвизгивает. Базаров улыбается медленной, грубой улыбкой, ложится у ног Одинцовой, смотрит вверх в ее лицо.

Базаров. Женщина, роди меня обратно.

Всех персонажей засасывает во вскрытую полость Ивана Сергеевича Тургенева. Полость совершенно заживляется, как и череп. Мозг остается на весах.

Тургенев (вставая). Как долго я спал... Какой чудный мне приснился сон.

Уходит.

Мозг начинает подпрыгивать на весах, как мячик, и, набрав необходимую прыгучесть, метко отправляет себя в таз.


Александр ОБРАЗЦОВ
«Антракт» (Ленинград), 1990, № 9


ЧАС ГАМЛЕТА
Пролог к спектаклю в ленинградском театре

СЦЕНА I

Горацио
Уже петух вечернюю зарю
Пропел два раза, а его все нет.
Мы все в недоумении. Где Гамлет?
Где наш герой? Уж зрители я партере
До дыр протерли бархат, изнемог
В гримерной призрак, выход ожидая,
А он все не идет. (Входит Офелия.)

Офелия
Принц, это вы?

Горацио
Нет, это я.

Офелия
А Гамлет? Где он? Что с ним?
Он жив? Он здесь назначил мне свиданье
И не пришел. Такого быть не может,
Когда он жив.

Горацио
Ужасная догадка Мной овладела.

Офелия
Что с ним? Он в беде? Ты знаешь, где он?

Горацио
До, боюсь, что знаю.

Офелия
Горацио, беги к нему скорей!
Ведь вы друзья. Беги к нему на помощь.

Горацио
Бегу, и будь я проклят, если Гамлет
Не будет вскоре там, где должен быть.

СЦЕНА II
Входят Клавдий и Лаэрт.

Король
Лаэрт, сынок, позволь тебя прижать
К моей груди в знак полного прощенья.
Ведь Гамлета убил ты в поединке,
Вступясь за честь сестры.

Лаэрт
Но, государь, дуэль не состоялась.
Он не пришел.

Король
Такого быть не может,
Чтоб Гамлет не пришел на поединок!
Должно быть, есть причина.

Лаэрт
Государь,
У тех, кто не приходит на дуэль,
Причина есть, и ей названье трусость.

Король
Нет, он не трус, Я ненавижу принца
Не меньше твоего. Лаэрт, поверь.
Но он не трус. Причина здесь не в этом.
Причина посерьезней, черт возьми (Уходят.)

СЦЕНА III
Входит Призрак.

Призрак
Который час скитаюсь я за сценой.
Гремя костьми и скрежеща зубами,
Пугая адским видом гардеробщиц
И созерцая бренность бытия,
А Гамлета все нет.

(Вбегает Гамлет.)

Гамлет
Я здесь, отец!

Призрак
Ну, наконец-то! Сын мой, что случилось?
Ты почему заставил столько ждать
Живых, и мертвых, и едва живых.
Число которых пополняет зритель?

Гамлет
Отец! Я был готов любить и мстить.
Дурачиться, хитрить и ненавидеть,
Как надлежало, в девятнадцать тридцать.
Но - да простит мне всемогущий зритель!
Ведь я живу в Октябрьском районе.
На Гоголя. Я должен ровно в восемь
Стоять у двери с мусорным ведром
И ждать смиренно мусорной машины,
Которая, увы, не так точна,
Как короли в известной поговорке.
С тех пор, как это новшество ввели
У нас в районе для удобства граждан,
С тех пор, как нет бачков у нас
придворных,
Уже ни я, ни прочие жильцы
Самим себе принадлежать не можем
И временем своим распоряжаться.
Увы, не властны. Если бы мой друг
Горацио не подоспел на помощь,
Скитаться б нам и дальше без отмщенья.
Но вот, свободы миг настал желанный.
Я здесь! Я с вами! Я готов играть!
И не ведро помойное, а шпага
В моих руках. Начнем же представленье!

(Далее — по тексту В. Шекспира, если, конечно, все актеры, занятые в спектакле, уже вынесли мусор и больше не должны караулить у своего парадного машину Спецтранса).

Марк ГАЛЕСНИК
«Вечерний Ленинград», 1987, 26 ноября