Карл Маркс
БОЛИВАР-И-ПОНТЕ
Боливар-и-Понте, Симон — «освободитель» Колумбии; родился в Каракасе 24 июля 1783г, умер в Сан-Педро, близ Санта-Марты, 17 декабря 1830 года. По происхождению он принадлежал к одному из familias Mantuanas {мантуанских семейств}, которые во время испанского владычества составляли креольскую знать Венесуэлы. Согласно обычаю богатых американцев того времени, он в раннем, 14-летнем, возрасте был отправлен в Европу. Из Испании переехал во Францию и несколько лет прожил в Париже. В 1802г он женился в Мадриде и вернулся в Венесуэлу, где его жена внезапно скончалась, заболев тропической лихорадкой. После этого он вторично посетил Европу; в 1804г присутствовал при короновании Наполеона императором, а в 1805г — при возложении на себя последним железной короны Ломбардии. В 1809г Боливар вернулся на родину и, несмотря на настойчивые приглашения Хосе Феликса Рибаса, своего родственника, отказался присоединиться к революции, вспыхнувшей в Каракасе 19 апреля 1810 года. Однако после этого события он принял поручение закупить в Лондоне оружие и просить покровительства у британского правительства. Встретив внешне хороший прием у маркиза Уэлсли, в то время министра иностранных дел, он не добился ничего, кроме разрешения свободного экспорта оружия за наличные деньги, с уплатой высоких пошлин. По возвращении из Лондона он снова отошел от политики, пока в сентябре 1811г генерал Миранда, в то время главнокомандующий сухопутными и морскими силами инсургентов, не убедил его принять чин подполковника штаба и назначение комендантом Пуэрто-Кабельо, самой сильной крепости Венесуэлы.
Когда испанским военнопленным, которых Миранда обычно систематически отправлял в Пуэрто-Кабельо для содержания под стражей в цитадели, удалось внезапно напасть на свою стражу, одержать над ней верх и захватить цитадель, Боливар, хотя его противники были безоружны, а сам он имел многочисленный гарнизон и большие склады, ночью с восемью своими офицерами, не предупредив собственные войска, поспешно сел на корабль, прибыл на рассвете в Ла-Гуайру и удалился в свое имение в Сан-Матео. Узнав о бегстве своего командира, гарнизон в полном порядке оставил крепость, которая была немедленно занята испанцами под командованием Монтеверде. Это событие склонило чашу весов в пользу испанцев и принудило Миранду, по поручению конгресса, подписать 26 июля 1812г в Витории договор, в силу которого Венесуэла возвращалась под власть Испании. 30 июля Миранда прибыл в Ла-Гуайру, где он намеревался сесть на английский корабль. При посещении им коменданта этого города, полковника Мануэля Мариа Касаса, он встретился с многочисленным обществом, среди которого находились дон Мигель Пенья и Симон Боливар; последние убедили его провести хотя бы одну ночь в доме полковника Касаса. В два часа утра, когда Миранда спал безмятежным сном, Касас, Пенья и Боливар, с четырьмя вооруженными солдатами, вошли в его комнату, предусмотрительно завладели его шпагой и пистолетом, затем разбудили его, грубо приказали встать и одеться, заковали в кандалы и, в конце концов, выдали его Монтеверде, который отправил его в Кадис, где после нескольких лет тюремного заключения он умер в оковах. Этот поступок, совершенный под тем предлогом, что Миранда якобы предал свою страну капитуляцией в Витории, обеспечил Боливару особую благосклонность со стороны Монтеверде, так что когда Боливар попросил у него паспорт, Монтеверде заявил, что «просьба полковника Боливара должна быть удовлетворена в благодарность за оказанную им выдачей Миранды услугу королю Испании».
Таким образом, Боливар получил разрешение отплыть в Кюрасао, где он провел шесть недель, и откуда в обществе своего родственника Рибаса отправился в маленькую республику Картахену. Еще до их прибытия туда бежало большое число солдат, служивших раньше под командованием генерала Миранды. Рибас предложил им предпринять экспедицию в Венесуэлу против испанцев и признать Боливара своим главнокомандующим. Первое предложение они приняли с воодушевлением, против второго стали возражать, но в конце концов согласились при условии, что Рибас будет заместителем командующего. Президент Картахенской республики Мануэль Родригес-Торисес присоединил к 300 солдат, завербовавшихся таким образом в отряд Боливара, 500 человек под командованием своего родственника Мануэля Кастильо. Экспедиция отправилась в начале января 1813 года. Так как между Боливаром и Кастильо возникли разногласия из-за притязаний на высшее командование, то последний внезапно ушел вместе со своими гранадцами. Боливар со своей стороны предложил последовать примеру Кастильо и вернуться в Картахену, но Рибас в конце концов убедил его продолжить свой поход по крайней мере до Боготы, где в это время заседал конгресс Новой Гранады. Им была устроена горячая встреча и оказана всяческая поддержка; оба они были произведены конгрессом в генералы; разделив свою маленькую армию на две колонны, они разными путями направились на Каракас. Чем дальше они продвигались, тем больше росли их ресурсы; свирепые эксцессы испанцев повсюду играли роль вербовщика рекрутов для армии борцов за независимость. Сила сопротивления испанцев была сломлена, отчасти вследствие того обстоятельства, что их армия на три четверти состояла из местных жителей, которые в каждой стычке перебегали на сторону противника, отчасти вследствие трусости таких генералов, как Тискар, Кахигаль и Фьерро, которые всякий раз покидали свои собственные войска. Благодаря этому одному неграмотному юноше, Сантьяго Мариньо, удалось вытеснить испанцев из провинций Кумана и Барселона в то самое время, когда Боливар продвигался по западным провинциям. Единственное серьезное сопротивление со стороны испанцев было оказано колонне Рибаса, который, однако, разбил генерала Монтеверде при Лос-Тагуанесе и принудил его с остатками своих войск запереться в Пуэрто-Кабельо.
Услышав о приближении Боливара, губернатор Каракаса, генерал Фьерро, отправил к нему депутатов с предложением подписать соглашение о капитуляции, которое и было заключено в Витории; однако Фьерро, охваченный внезапной паникой, не дожидаясь возвращения своих уполномоченных, ночью тайно бежал, оставив на милость врага более 1500 испанцев. Теперь Боливар был удостоен общественного триумфа. Стоя в триумфальной колеснице, которую везли двенадцать молодых женщин из самых знатных семейств Каракаса в белых платьях, украшенных цветами национального флага, Боливар, с непокрытой головой, в парадном мундире, с небольшим жезлом в руке, в течение около получаса ехал от ворот города к своей резиденции. Провозгласив себя «диктатором и освободителем западных провинций Венесуэлы», — тогда как Мариньо принял титул «диктатора восточных провинций», — он учредил «орден освободителя», организовал отборный отряд войск, назвав его своей лейб-гвардией, и окружил себя королевской пышностью. Однако, подобно большинству своих соотечественников, он не был способен на длительное напряжение сил, и его диктатура вскоре выродилась в военную анархию; наиболее важные дела он передоверил своим фаворитам, которые расточали финансы страны, а затем с целью их восстановления прибегли к недостойным средствам. Недавний энтузиазм народа сменился, таким образом, недовольством, и рассеянные силы неприятеля получили возможность собраться вновь. Лишь три месяца прошло с тех пор, как в начале августа 1813г Монтеверде был заперт в крепости Пуэрто-Кабельо и в руках испанской армии осталась только небольшая полоска территории в северо-западной части Венесуэлы, а освободитель в декабре уже утратил свой престиж, и над самим Каракасом нависла угроза вследствие внезапного появления по соседству успешно действовавших испанских войск под командованием Бовеса. Чтобы укрепить свою пошатнувшуюся власть, Боливар 1 января 1814г собрал хунту из самых влиятельных жителей Каракаса и объявил, что он больше не желает нести бремя диктатуры. С другой стороны, Хуртадо Мендоса в длинной речи настаивал на
«необходимости оставить верховную власть в руках генерала Боливара, пока не сможет собраться конгресс Новой Гранады и Венесуэла не объединится под властью одного правительства».
Это предложение было принято, и диктатура получила, таким образом, нечто вроде законной санкции.
В течение некоторого времени война с испанцами носила характер мелких стычек без решительного перевеса для той или другой стороны. В июне 1814г Бовес со всеми своими силами направился из Калабосо на Ла-Пуэрту, где произошло соединение войск обоих диктаторов, Боливара и Мариньо; здесь Бовес встретился с ними и приказал своим войскам немедленно их атаковать. После некоторого сопротивления Боливар бежал в Каракас, а Мариньо исчез в направлении Куманы. Пуэрто-Кабельо и Валенсия попали в руки Бовеса, который затем двинул две колонны (одну из них под командованием полковника Гонсалеса) по разным дорогам на Каракас. Рибас сделал тщетную попытку воспрепятствовать наступлению Гонсалеса. Когда 17 июля 1814г Каракас был сдан Гонсалесу, Боливар эвакуировал Ла-Гуайру, приказал стоявшим в гавани этого города кораблям плыть в Куману и отступил с остатками своих войск к Барселоне. После поражения, нанесенного Бовесом 8 августа 1814г повстанцам у Аргуиты, Боливар в ту же ночь тайно покинул свои войска, чтобы окольными путями поспешить в Куману, где, несмотря на гневные протесты Рибаса, он немедленно сел на корабль «Бианки» вместе с Мариньо и некоторыми другими офицерами. Если бы Рибас, Паэс и другие генералы последовали за диктаторами в их бегстве, то все было бы потеряно. Встреченные по своем прибытии в Хуангриего, на острове Маргариты, генералом Арисменди как дезертиры и получив приказание убраться, они отплыли в Карупано, но, принятые там подобным же образом полковником Бермудесом, направились оттуда к Картахене. Здесь, чтобы смягчить впечатление от своего бегства, они обнародовали оправдательную прокламацию, составленную в высокопарных фразах.
Примкнув к заговору, организованному с целью свержения правительства Картахены, Боливар должен был покинуть эту маленькую республику и перебраться в Тунху, где заседал конгресс федеральной республики Новой Гранады. В это время провинция Кундинамарка стояла во главе независимых провинций, которые отказались признать гранадский федеральный договор, между тем как Кито, Пасто, Санта-Марта и другие провинции все еще оставались во власти испанцев. Боливар, прибывший в Тунху 22 ноября 1814г, был назначен конгрессом главнокомандующим федеральными силами и получил двойное поручение — принудить президента провинции Кундинамарка признать власть конгресса, а затем направиться против Санта-Марты, единственного укрепленного морского порта Новой Гранады, который еще удерживали в своих руках испанцы. Первая часть поручения была выполнена без труда, так как Богота, столица недовольной провинции, была беззащитным городом. Несмотря на ее капитуляцию, Боливар разрешил своим солдатам грабить ее в течение 48 часов. В Санта-Марте испанский генерал Монтальво, располагавший слабым гарнизоном, менее чем в 200 человек, и крепостью, оборонительные сооружения которой находились в самом плачевном состоянии, уже зафрахтовал французское судно с целью обеспечить себе возможность бегства, в то время как жители города дали знать Боливару, что при его приближении они откроют ворота и прогонят гарнизон. Но вместо того, чтобы двинуться против испанцев, находившихся в Санта-Марте, как ему было предписано конгрессом, Боливар, дав волю своему враждебному чувству к Кастильо, коменданту Картахены, самовольно повел свои войска против этого города, который входил в состав федеральной республики. Отброшенный назад, он стал лагерем на Ла-Попе, большом холме, расположенном примерно на расстоянии пушечного выстрела от Картахены, и установил единственную маленькую пушку в качестве батареи против крепости, имевшей приблизительно 80 орудий. Затем он от осады перешел к блокаде, которая длилась до начала мая, не дав других результатов, кроме сокращения его армии вследствие дезертирства и болезней с 2400 человек примерно до 700. Тем временем на остров Маргариты 25 марта 1815г прибыла из Кадиса большая испанская экспедиция под командованием генерала Морильо; она сумела подбросить крупные подкрепления в Санта-Марту, а вскоре затем взять и Картахену. Однако еще раньше, 10 мая 1815г, Боливар в сопровождении около дюжины своих офицеров отплыл на вооруженном английском бриге к Ямайке. Прибыв в это безопасное место, он снова обнародовал прокламацию, в которой выставлял себя жертвой какого-то тайного врага или клики и оправдывал свое бегство перед лицом приближающихся испанцев, изображая его как отказ от командования во имя сохранения общественного мира.
Во время восьмимесячного пребывания Боливара в Кингстоне оставленные им в Венесуэле генералы, а также генерал Арисменди на острове Маргариты, стойко сопротивлялись испанскому оружию. Но когда Рибас, которому Боливар был обязан своей славой, был расстрелян испанцами после взятия Матурина, вместо него на сцене появился другой человек, еще больших дарований, который, ввиду невозможности для него, как иностранца, играть самостоятельную роль в южноамериканской революции, в конце концов решил действовать под начальством Боливара. Это был Луи Брион. Для того чтобы оказать помощь революционерам, он отплыл из Лондона в Картахену на 24-х пушечном корвете, снаряженном большей частью на его собственные средства и везшем 14000 комплектов оружия и большое количество военных запасов. Так как он прибыл слишком поздно и уже не смог оказаться полезным повстанцам в этом районе, то он отправился отсюда в Кайес на Гаити, куда после сдачи Картахены стекались многие эмигранты-патриоты. Тем временем Боливар тоже отправился из Кингстона в Порт-о-Пренс, где в ответ на его обещание освободить рабов президент Гаити Петион выразил готовность оказать ему всяческую материальную поддержку для новой экспедиции против испанцев в Венесуэле. В Кайесе он встретил Бриона и других эмигрантов и на общем собрании предложил себя в начальники новой экспедиции, на том условии, чтобы в его руках была соединена гражданская и военная власть впредь до созыва общего конгресса. Большинство приняло его условие, и 16 апреля 1816г экспедиция отплыла с Боливаром в качестве командующего и Брионом в качестве адмирала. На острове Маргариты Боли-вару удалось привлечь на свою сторону командующего местными войсками Арисменди, который добился того, что в руках у испанцев на острове оставался единственный пункт — Пампатар, Получив официальное обещание Боливара созвать национальный конгресс в Венесуэле, как только он овладеет страной, Арисменди созвал хунту в соборе города Ла-Вилья-дель-Норте и публично провозгласил Боливара главнокомандующим республик Венесуэлы и Новой Гранады. 31 мая 1816г Боливар высадился в Карупано, но не решился помешать Мариньо и Пиару отделиться от него и вести войну против Куманы на свой собственный страх и риск. Ослабленный этим отделением, он, по совету Бриона, отплыл в Окумаре, куда прибыл 3 июля 1816г с 13 кораблями, из которых только семь были вооружены. Его армия, насчитывавшая всего 650 человек, с набором негров, освобождение которых он провозгласил, увеличилась приблизительно до 800 человек. В Окумаре он снова обнародовал прокламацию, в которой обещал «истребить тиранов» и «созвать народ для того, чтобы он назначил своих депутатов в конгресс». При своем продвижении в направлении к Валенсии он, неподалеку от Окумары, встретил испанского генерала Моралеса во главе отряда, насчитывавшего примерно 200 солдат и 100 ополченцев. Когда стрелки Моралеса рассеяли его авангард, он потерял, по словам одного очевидца,
«всякое присутствие духа; не говоря ни слова, быстро повернул своего коня и во весь опор поскакал к Окумаре, галопом пронесся по селению, достиг соседней бухты, соскочил с коня, сел в лодку, взошел на корабль «Диану» и приказал всей эскадре следовать за собой к маленькому острову Бонайре, оставив всех своих товарищей без всякой помощи».
Под влиянием упреков и увещаний Бриона он снова присоединился к прочим командирам на побережье Куманы, однако сурово встреченный ими, причем Пиар грозил предать его военному суду как дезертира и труса, он немедленно снова направился в Кайес. После месячных усилий Бриону, наконец, удалось убедить большинство венесуэльских военачальников, которые чувствовали необходимость иметь хотя бы номинальный центр, снова призвать Боливара в качестве своего главнокомандующего, при непременном условии, что он созовет конгресс и не будет вмешиваться в гражданское управление. 31 декабря 1816г он прибыл в Барселону с оружием, боевыми припасами и провиантом, доставленными Петионом. Когда 2 января 1817г к нему присоединился Арисменди, он 4 января объявил о введении военного положения и о сосредоточении всей власти в своих руках; но спустя пять дней, когда Арисменди попал в засаду, устроенную испанцами, диктатор бежал в Барселону, Войска вновь собрались в Барселоне, куда Брион послал Боливару также пушки и подкрепления, так что у него вскоре образовался новый отряд, насчитывавший 1100 человек. 5 апреля испанцы завладели городом Барселоной, и войска патриотов отступили к зданию богадельни, расположенному в стороне от Барселоны и укрепленному по приказанию Боливара, но непригодному для того, чтобы служить укрытием гарнизону в 1000 человек в случае серьезной атаки. Ночью 5 апреля он покинул отряд, сообщив полковнику Фрейтесу, которому он передал командование, что он идет на поиски новых войск и вскоре вернется. Поверив этому обещанию, Фрейтес отклонил предложение о сдаче, и после штурма вместе со всем гарнизоном пал жертвой резни, учиненной испанцами.
Пиар, цветнокожий и уроженец Кюрасао, задумал и осуществил завоевание Гвианы, причем адмирал Брион поддерживал это предприятие своими канонерками. 20 июля, после того как вся эта провинция была очищена испанцами, Пиар, Брион, Сеа, Мариньо, Арисменди и другие собрали провинциальный конгресс в Ангостуре и поставили во главе исполнительной власти триумвират; Брион, ненавидевший Пиара и глубоко заинтересованный в успехе Боливара, ради чего он затратил крупное личное состояние, добился назначения последнего, несмотря на его отсутствие, членом триумвирата. Получив известие об этом, Боливар покинул свое убежище и явился в Ангостуру, где, поощряемый Брионом, он распустил конгресс и триумвират и заменил их «верховным советом нации», во главе которого стал он сам, а Брион и Франсиско Антонио Сеа сделались руководителями первый военного, а второй политического отделов. Однако завоеватель Гвианы Пиар, который в свое время угрожал предать Боливара военному суду как дезертира, не скупился на сарказмы по поводу «Наполеона отступлений», и потому Боливар задумал избавиться от него. На основании ложного обвинения, будто Пиар составил заговор против белых, готовил покушение на жизнь Боливара и домогался высшей власти, Пиар был привлечен к суду военного трибунала под председательством Бриона, признан виновным, приговорен к смерти и 16 октября 1817г расстрелян. Его смерть привела Мариньо в ужас. Вполне понимая, что без Пиара сам он ничто, он в письме, составленном в самом раболепном духе, публично оклеветал своего убитого друга, отрицал попытки с своей стороны соперничать с освободителем и отдавал себя на милость безграничного великодушия Боливара.
Завоевание Гвианы Пиаром в корне изменило положение в пользу патриотов; одна эта провинция доставила им больше ресурсов, чем все прочие семь провинций Венесуэлы вместе взятые. Поэтому повсюду ожидали, что новая кампания, возвещенная Боливаром новой прокламацией, приведет к окончательному изгнанию испанцев. Этот первый бюллетень, изображавший несколько мелких отрядов испанских фуражиров, ушедших из Калабосо, «армиями, бегущими перед нашими победоносными войсками», разумеется, был рассчитан отнюдь не на то, чтобы умерить эти надежды. Против приблизительно 4000 испанцев, которых Морильо еще не успел собрать воедино, Боливар имел более 9000 человек, хорошо вооруженных, экипированных и обильно снабженных всем необходимым для войны. Тем не менее до конца мая 1818г он проиграл около дюжины сражений, потеряв все провинции, лежащие к северу от Ориноко. Так как он разбрасывал свои численно превосходящие силы, то они всегда терпели поражение по частям. Предоставив ведение войны Паэсу и другим своим подчиненным, он удалился в Ангостуру. Отпадение следовало за отпадением, и все, казалось, шло к полной катастрофе. В этот самый критический момент новое сочетание счастливых обстоятельств еще раз изменило положение дел. В Ангостуре Боливар встретил Сантандера, уроженца Новой Гранады, который попросил у него помощи для вторжения в эту страну, где население готово было к общему восстанию против испанцев. Боливар, в известной мере, исполнил эту просьбу. В то же время из Англии стала прибывать обильная помощь в виде потока людей, судов и военных материалов, и английские, французские, немецкие и польские офицеры со всех сторон стекались в Ангостуру. Наконец, на сцену выступил д-р Херман Россио, приведенный в отчаяние неудачами южноамериканской революции; он сумел приобрести влияние на Боливара и побудить его созвать 15 февраля 1819г Национальный конгресс, одно имя которого оказалось достаточно могущественным средством для создания новой армии примерно в 14000 человек, так что Боливар смог возобновить наступательные действия.
Иностранные офицеры предложили Боливару план, согласно которому он должен был сделать вид, будто намерен напасть на Каракас и освободить Венесуэлу от испанского ига, заставив этим Морильо ослабить свои силы в Новой Гранаде и сосредоточить их для защиты Венесуэлы, а тем временем он (Боливар) должен был внезапно повернуть на запад, соединиться с партизанами Сантандера и идти на Боготу. Для осуществления этого плана Боливар 24 февраля 1819г покинул Ангостуру, назначив Сеа на время своего отсутствия президентом конгресса и вице-президентом республики. Благодаря маневрам Паэса, Морильо и ла Торре были разбиты при Ачагуасе и были бы совершенно уничтожены, если бы Боливар осуществил соединение своих войск с отрядами Паэса и Мариньо. Во всяком случае победы Паэса привели к занятию провинции Баримы, что открывало Боливару путь в Новую Гранаду. После того как здесь все было подготовлено Сантандером, иностранные войска, состоявшие главным образом из англичан, решили судьбу Новой Гранады рядом побед, одержанных в провинции Тунхе 1 и 23 июля и 7 августа. 12 августа Боливар с триумфом вступил в Боготу, а испанцы, против которых восстали все провинции Гранады, заперлись в укрепленном городе Момпосе.
Организовав работу гранадского конгресса в Боготе и назначив генерала Сантандера главнокомандующим, Боливар направился к Памплоне, где провел около двух месяцев в празднествах и балах. 3 ноября он прибыл в Монтекаль, в Венесуэле, где он приказал собраться патриотически настроенным военачальникам этой страны вместе с их войсками. Располагая казной приблизительно в 2000000 долларов, собранной посредством принудительных контрибуций с жителей Новой Гранады, и готовой к действию армией численностью около 9000 человек, на одну треть состоявшей из весьма дисциплинированных английских, ирландских, ганноверских и других иностранных войск, он имел перед собой теперь противника, лишенного всех средств, с военными силами, которые номинально насчитывали лишь около 4500 человек, причем на две трети состояли из местных жителей, на которых испанцы не могли положиться. Так как Морильо отступил от Сан-Фернандо на Апуре к Сан-Карлосу, то Боливар последовал за ним вплоть до Калабосо, так что главные квартиры противников оказались друг от друга только в двух днях перехода. Если бы Боливар смело двинулся вперед, то одни его европейские войска могли бы разгромить испанцев, однако он предпочел затянуть войну еще на пять лет.
В октябре 1819г конгресс в Ангостуре принудил его ставленника Сеа отказаться от своего поста и избрал вместо него Арисменди. Получив известия об этом, Боливар внезапно отправил свой иностранный легион в Ангостуру, застал врасплох Арисменди, у которого было только 600 солдат из местных жителей, изгнал его на остров Маргариты и восстановил Сеа в его должности. Д-р Россио, увлекший Боливара перспективой централизованной власти, уговорил его провозгласить «республику Колумбию», включавшую Новую Гранаду и Венесуэлу, обнародовать основной закон для нового государства, составленный самим Россио, и согласиться на учреждение общего конгресса для обеих областей. 20 января 1820г Боливар снова вернулся в Сан-Фернандо на Апуре, Внезапное отозвание им своего иностранного легиона, которого испанцы опасались больше, чем десятикратного количества колумбийцев, дало Морильо новую возможность собрать подкрепления, в то время как вести об огромной экспедиции, готовой отправиться из Испании под командованием О'Доннеля, подняли упавший дух испанской партии. Несмотря на свои значительно превосходящие силы, Боливар умудрился ничего не добиться во время кампании 1820 года. Тем временем из Европы пришла весть, что революция на острове Леон240 насильственным путем положила конец предполагавшейся экспедиции О'Доннеля. В Новой Гранаде из 22 провинций 15 присоединились к правительству Колумбии, и в руках испанцев остались только крепость Картахена и Панамский перешеек. В Венесуэле 6 провинций из 8 подчинились законам Колумбии. В таком положении находились дела, когда Боливар позволил Морильо вовлечь себя в переговоры, в результате которых в Трухильо 25 ноября 1820г было заключено перемирие сроком на шесть месяцев. В соглашении о перемирии республика Колумбия не была даже упомянута, несмотря на то, что конгресс недвусмысленно запретил заключение какого-либо договора с испанским командующим без предварительного признания им независимости республики.
17 декабря Морильо, стремясь принять участие в испанских делах, сел на корабль в Пуэрто-Кабельо, передав главное командование Мигелю де ла Торре, а 10 марта 1821г Боливар письмом уведомил ла Торре, что военные действия должны возобновиться по истечении 30 дней. Испанцы заняли сильную позицию у Карабобо, селения, расположенного примерно на полпути между Сан-Карлосом и Валенсией; однако ла Торре, вместо того, чтобы собрать здесь все свои силы, сосредоточил только свою 1-ю дивизию, 2500 пехоты и около 1500 кавалерии, между тем как Боливар имел 6000 пехоты, в том числе британский легион, насчитывавший 1100 человек, и 3000 конных льянерос под командованием Паэса. Позиция неприятеля казалась Боливару настолько грозной, что он предложил своему военному совету заключить новое перемирие, что было, однако, отвергнуто его подчиненными. Во главе колонны, состоявшей главным образом из британского легиона, Паэс по тропинке обошел правое крыло неприятеля; после успешного завершения им этого маневра ла Торре первым из испанцев обратился в бегство, не останавливаясь вплоть до Пуэрто-Кабельо, где он заперся с остатками своих войск. Но и сама крепость Пуэрто-Кабельо неминуемо должна была бы сдаться при быстром приближении победоносной армии, однако Боливар терял время в торжественных выходах к народу в Валенсии и Каракасе. 21 сентября 1821г сильная крепость Картахена сдалась Сантандеру. Последние военные подвиги в Венесуэле — морское сражение при Маракаибо в августе 1823г и вынужденная сдача Пуэрто-Кабельо в июле 1824г — были, в обоих случаях, делом Падильи. Революция на острове Леон, помешавшая отбытию экспедиции О'Доннеля, и помощь британского легиона явно обеспечили исход дела в пользу колумбийцев.
Колумбийский конгресс открыл свои заседания в январе 1821 г. в Кукуте; 30 августа он обнародовал новую конституцию, и после того, как Боливар вновь сделал вид, что он уходит в отставку, возобновил его полномочия. Подписав новую конституцию, Боливар добился разрешения предпринять поход в провинцию Кито (в 1822г), куда отступили испанцы после их изгнания с Панамского перешейка в результате общего народного восстания. Этой кампанией, окончившейся присоединением Кито, Пасто и Гуаякиля к Колумбии, номинально руководили Боливар и генерал Сукре, однако своими немногими успехами экспедиционный отряд был всецело обязан английским офицерам, в частности полковнику Сандсу. Во время кампании 1823—1824гг против испанцев в Верхнем и Нижнем Перу Боливар уже не считал нужным изображать полководца, но, предоставив все военное руководство генералу Сукре, ограничился триумфальными вступлениями в города, манифестами и провозглашениями конституций. С помощью своей колумбийской лейб-гвардии он оказал воздействие на голосование конгресса в Лиме, который 10 февраля 1823г вручил ему диктатуру, а новым заявлением об отставке он обеспечил себе переизбрание в президенты Колумбии. Тем временем его положение упрочилось как благодаря официальному признанию нового государства Англией, так и благодаря завоеванию генералом Сукре провинций Верхнего Перу, которые последний объединил в независимую республику под именем Боливии. Здесь, где главенствовали штыки Сукре, Боливар дал полный простор своей склонности к деспотичной власти, что выразилось в введении им «Боливийского кодекса» в подражание Code Napoleon, Он был намерен распространить этот кодекс, перенеся его из Боливии в Перу, а из Перу в Колумбию, и в то же время держать первые два государства в повиновении с помощью колумбийских войск, а Колумбию с помощью иностранного легиона и перуанских солдат. Силой, а также и интригами, ему действительно удалось, по крайней мере на несколько недель, навязать Перу свой кодекс. Президент и освободитель Колумбии, протектор и диктатор Перу и крестный отец Боливии, он был теперь на вершине своей славы. Однако в Колумбии начались серьезные столкновения между централистами, или боливаристами, и федералистами, под именем которых враги военной анархии объединились с военными соперниками Боливара. После того как подстрекаемый Боливаром колумбийский конгресс выдвинул обвинительный акт против вице-президента Венесуэлы Паэса, последний начал открытый мятеж, втайне поддерживаемый и поощряемый самим же Боливаром, который нуждался в восстаниях, чтобы иметь предлог опрокинуть конституцию и снова добиться диктаторских полномочий. Возвращаясь из Перу, Боливар, кроме своей лейб-гвардии, привел с собой 1800 перуанцев, якобы против мятежных федералистов. Однако в Пуэрто-Кабельо, где он встретился с Паэсом, он не только утвердил его на его командном посту в Венесуэле и объявил амнистию всем мятежникам, но и открыто принял их сторону, выразив порицание сторонникам конституции; декретом, изданным в Боготе 23 ноября 1826г, он принял на себя диктаторские полномочия.
В 1826г, с которого начинается упадок его власти, ему удалось добиться созыва конгресса в Панаме с официальной целью выработки новых демократических норм международного права. Уполномоченные прибыли из Колумбии, Бразилии, Ла-Платы, Боливии, Мексики, Гватемалы и т. д. В действительности же Боливар стремился к превращению всей Южной Америки в одну федеративную республику, имея в виду стать ее диктатором. В то время как он, таким образом, давал полную волю своим мечтам, помышляя связать со своим именем целых полмира, действительная власть быстро ускользала из его рук. Колумбийские войска в Перу, узнав о его приготовлениях к введению Боливийского кодекса, положили начало восстанию. Перуанцы избрали президентом республики генерала Ла Мара, помогли и боливийцам изгнать колумбийские войска и даже повели победоносную войну против Колумбии, которая окончилась договором, сводившим последнюю к ее первоначальным границам, устанавливавшим равенство обеих стран и разделившим их государственные долги. Конгресс в Оканье, созванный Боливаром с целью изменить конституцию в пользу его диктаторской власти, открылся 2 марта 1828 г. чтением подробного обращения, в котором доказывалась настоятельная необходимость новых привилегий для исполнительной власти. Но когда стало очевидно, что проект измененной конституции выйдет из собрания совсем иным, по сравнению с его первоначальным видом, друзья Боливара перестали посещать заседания, чем лишили конгресс кворума и таким образом заставили его прекратить свою деятельность. Удалившись в свое имение в нескольких милях от Оканьи, Боливар выпустил другой манифест, в котором прикидывался недовольным шагами, предпринятыми его друзьями, и в то же время нападал на конгресс, призывал провинции к принятию чрезвычайных мер и объявлял, что он готов принять всякое бремя власти, какое будет угодно на него возложить. Под давлением его штыков народные собрания в Каракасе, Картахене, а также в Боготе, куда он отправился, снова облекли его диктаторской властью. Покушение на его жизнь, совершенное в Боготе, в его спальне, причем он спасся, только спрыгнув в потемках с балкона и пролежав, притаившись, под мостом, позволило ему на короткое время ввести нечто вроде военного террора. Однако он не тронул Сантандера, несмотря на его участие в заговоре, зато казнил генерала Падилью, вина которого была вовсе не доказана, но, который, как цветнокожий, не мог защитить себя.
Так как в 1829г ожесточенная борьба партий потрясла республику, Боливар в новом воззвании к гражданам пригласил их откровенно высказать свои пожелания относительно изменений, которые следует внести в конституцию. В ответ на это собрание нотаблей в Каракасе осудило его честолюбивые притязания, вскрыло слабость его управления, провозгласило отделение Венесуэлы от Колумбии и поставило Паэса во главе республики. Сенат Колумбии стал на сторону Боливара, но в различных местах вспыхнули новые восстания. В пятый раз отрекшись от власти в январе 1830г, он затем снова принял пост президента и покинул Боготу, чтобы от имени колумбийского конгресса вести войну против Паэса. К концу марта 1830г он во главе 8000 человек начал наступление, взял поднявшую восстание Каракуту, а затем обратился против провинции Маракаибо, где Паэс ожидал его на сильной позиции с 12000 человек. Как только он узнал, что Паэс намерен драться всерьез, мужество покинуло его. В какой-то момент он даже помышлял подчиниться Паэсу и объявить себя противником конгресса; однако его сторонники утратили свое влияние в конгрессе, и он был принужден подать в отставку, причем ему дали понять, что на этот раз ему следует отнестись к этому как к должному, и что он получит ежегодную пенсию, если согласится уехать за границу. Поэтому 27 апреля 1830г он послал конгрессу заявление о сложении с себя полномочий. Однако, надеясь снова вернуть себе власть с помощью влияния своих сторонников и используя то противодействие, с которым столкнулся новый президент Колумбии Хоакин Москера, Боливар весьма затянул свой отъезд из Боготы и под разными предлогами сумел продлить свое пребывание в Сан-Педро до конца 1830г, но в этот момент он внезапно умер.
Дюкудре-Хольштейн дает следующий портрет Боливара:
«Ростом Симон Боливар 5 футов 4 дюйма; у него продолговатое лицо с впалыми щеками, со смуглым синеватым оттенком кожи. Глаза у него среднего размера, глубоко сидящие, голова покрыта жидкими волосами. Усы придают ему мрачный и дикий вид, особенно когда он возбужден. Телосложения он изящного и хрупкого. Внешне он выглядит человеком 65-летнего возраста. При ходьбе он постоянно размахивает руками. Он не может много ходить и быстро утомляется. Он любит сидеть или валяться в гамаке. У него часто бывают внезапные вспышки гнева, и тогда он сразу становится безумным, бросается в свой гамак и осыпает бранью и проклятиями всех окружающих. Ему доставляет удовольствие язвительно насмехаться над отсутствующими; читает он только легкую французскую беллетристику; он смелый наездник и страстный любитель вальса. Он упивается своими собственными речами и любит произносить тосты. При неудачах и когда он остро нуждается в помощи с чьей-либо стороны, он бывает совершенно свободен от возбуждения и приступов гнева. Он становится мягок, терпелив, покладист и даже покорен. Он в значительной мере скрывает свои недостатки под личиной вежливого человека, получившего воспитание в так называемом beau monde {высшем свете}, и обладает почти азиатским талантом притворства, зная человеческую природу лучше, чем большинство его соотечественников».
Декретом конгресса Новой Гранады останки Боливара в 1842г были перенесены в Каракас, и в честь его там был воздвигнут памятник.
См. «История Боливара, написанная генералом Дюкудре-Хольштейном и доведенная до смерти Боливара Альфонсом Виолле» (Париж, 1831); «Мемуары генерала Джона Миллера (служившего в армии республики Перу)»; полковник Хипписли. «Описание путешествия на Ориноко» (Лондон, 1819).
Написано К. Марксом около 8 января 1858г
Напечатано в «New American Cyclopaedia», т. III, 1858г
