Открытiе генеральныхъ штатовъ.

Генеральные штаты собрались не въ Париже, а въ Версале, резиденцiи короля. 4-го мая король, королева, королевская семья, министры, депутаты трехъ сословiй отправилась процессiей изъ Собора Парижской Богоматери въ церковь св. Людовика, чтобы прослушать тамъ обедню передъ открытiемъ заседанiя. Несметная толпа народа сбежалась изъ Парижа, чтобы присутствовать при церемонiи. Все были непрiятно поражены контрастомъ, который постарались произвести между простымъ костюмомъ буржуазныхъ депутатовъ, одетыхъ въ черное платье и короткie плащи, и великолепными одеянiями привилегированныхъ депутатовъ. Во всемъ, что касалось этикета, дворъ намеревался придерживаться традиций 1614 г. На вопросъ, предложенный хранителю печати Барантену, должны-ли будутъ депутаты третьего сословiя говорить, стоя на коленяхъ, онъ ответилъ: «да, если королю это будетъ угодно...». То-же унизительное различiе оказалось и въ речи нансiйскаго епископа, сказанной королю въ церкви св. Людовика: «Ваше Величество, примите знаки уваженiя духовенства, почтенiя дворянства и смиренные просьбы третьего сословiя».

На следующiй день, 5-го мая, открылись заседанiя. Передъ трономъ, на которомъ долженъ былъ возседать король, церемонiймейстеръ поместилъ депутатовъ отъ духовенства по правую сторону трона, отъ дворянства – на левую сторону, а депутатовъ третьего сословiя въ глубине залы. Более четырехъ тысячъ зрителей наполняли галереи. Людовикъ XVI окруженный королевой, братьями, министрами и всемъ блестящимъ дворомъ, сидел на тронъ и надълъ шляпу. Депутаты дворянства и духовенства по принадлежащему имъ праву, тоже надели шляпы; депутаты третьяго сословiя последовали ихъ примеру. На скамьяхъ привилегированныхъ раздался ропотъ неудовольствiя. Тогда король, чтобы не поддерживать такого захвата со стороны третьяго сословiя, снялъ шляпу, что обязывало всехъ обнажить головы, Въ речахъ, которыя произнесли другъ за другомъ король, хранитель печати и Неккеръ, они старались предостеречь депутатовъ отъ «опасныхъ новшествъ» и выражали надежду, что депутаты займутся только обсужденiемъ состоянiя государственныхъ финансовъ и техъ жертвъ, которыя они согласятся принести для ихъ улучшенiя. Вопросъ о посословной подаче голосовъ оставленъ былъ невыясненнымъ. Въ сущности, дворъ хотелъ, чтoбы въ финансовыхъ вопросахъ голосовали поголовно, такъ какъ это лучше обезпечивало полученiе денегъ, и посословно - почти во всехъ другихъ вопросахъ, такъ какъ этотъ способъ голосованiя служилъ гарантiей противъ всякихъ новшествъ. Дворъ упорно смотрелъ на депутатовъ не какъ на законодателей, а какъ на плательщиковъ налога.

Заседание генеральных штатов - увеличить

Депутаты третьего сословiя учреждаютъ Нацiональное Собранiе.

6-го мая депутаты дворянства и духовенства отправились в отведенныя для нихъ залы. Представители третьяго сословiя, по своей многочисленности, продолжали заседать въ зале де-Меню. Прежде всего необходимо было приступить къ поверке полномочiй. Какъ производить эту поверку? Всъмъ тремъ сословiямъ вместе или каждому отдельно? Привилегированные думали, что поверка должна производиться каждымъ сословiемъ отдельно; депутаты третьяго сословiя настаивали на совместной поверке. Если-бы третье сословiе уступило въ этомъ вопросе, то можно было-бы быть увереннымъ, что все остальные решенiя будутъ приняты темъ-же порядкомъ, что всякiй разъ, когда дело дойдетъ до уничтоженiя какого-нибудь злоупотребленiя или введенiя реформы, голосъ третьего сословия будетъ подавленъ голосами привилегированныхъ сословiй. Революцiя была-бы остановлена въ самомъ начале, третье cocлoвie осталось бы въ свoeмь униженномъ состоянiи, народъ былъ бы осужденъ на вечное рабство. Такимъ образомъ, отъ того или иного решенiя вопроса о поверке полномочiй зависела будущность Францiи. Депутаты третьего сословiя понимали это. Они настаивали на своемъ требованiи и ожидали согласiя привилегированныхъ. Они ожидали терпеливо, но само время работало въ ихъ пользу. Они знали, что даже среди дворянъ были люди, желавшiе революцiи, и что приходскiе священники, притесняемые епискoпами, эксплуатируемые монастырями, склонялись на сторону представителей общинъ. Завязались переговоры между представителями трехъ сословiй. Епископы, подъ предлогомъ посредничества, всячески старались помешать соглашенiю. Они хотели возложить на третье сословiе ответственность за задержку реформъ. Одинъ изъ прелатовъ, показывая кусокъ ужасного черного хлеба, патетически воскликнулъ: «Вотъ хлебъ, который даютъ крестьяне!» Но кто-же былъ причиной этой народной нищеты?

Прошло около пяти недель. Привилегированные сговаривались съ дворомъ, депутаты третьего сословия постоянно сносились съ народомъ, ежедневно наполнявшимъ галлереи собранiя. 10 iюня Сiиесъ сказалъ своимъ друзьямъ: «Пора перерезать канатъ».

Действительно, настало время покинуть берега cтарого мира и выйти въ открытое море. Сiйесъ предложилъ въ последнiй разъ вызвать духовенство и дворянство и объявить имъ, что черезъ часъ последуетъ перекличка и отсутствующiе будутъ признаны неявившимися. Это требованiе, составленное въ стиле судебныхъ повестокъ, побудило приходскихъ священниковъ, - сначала всего трехъ, потом семь и, наконецъ, очень многихъ, - присоединиться къ представителямъ третьего сословiя, котopыe встретили ихъ восторженно.

17-го iюня депутаты общинъ сделали еще более смелый шаг. По предложенiю Сiйеса они объявили себя Национальным Собранием, мотивируя это тем, что «данное собрание уже состоит из депутатов, непосредственно избранных по крайне мере девяносто шестью сотыми нации, и что такое количество депутатовъ не можетъ оставаться въ бездействiи изъ-за отсутствiя депутатовъ несколькихъ округовъ или некоторыхъ классовъ гражданъ». Этимъ ударом было покончено съ генеральными штатами, разделенiемъ на сословия и со всемъ старымъ политическимъ порядкомъ.

Нацiональное Собранiе съ самаго начала стало говорить и действовать, какъ верховная власть. Оно постановило: 1) Что въ случае, если Собранiе будетъ распущено, то взиманiе всякихъ налогoвъ должно быть прекращено; 2) что государственныiй долгъ гарантируется нацiей, и 3) Что будетъ учрежденъ комитетъ помощи голодающимъ. Первымъ изъ этихъ декретовъ оно поставила дворъ въ зависимость отъ себя въ отношенiи финансовъ; вторымъ - прiобрело симпатiи капиталистовъ и кредиторовъ госудapcтва, и третьимъ обезпечило себе симпатiи народа, который ужасно страдалъ отъ голода.

Дворъ и привилегированные сословiя почувствовали нанесенный имъ ударъ, Король колебался между советами Неккера и своихъ родственниковъ. Королева увлекла его, подъ предлогомъ охоты, въ Марли и окружила тайнымъ комитетомъ. Короля убедили, наконецъ, въ необходимости произвести государственный переворотъ. Было решено, что король устроитъ въ зале де-Меню королевское заседанiе, и будетъ говорить съ депутатами языкомъ угрозъ, укажетъ на некоторые угoдные ему реформы и прикажетъ тремъ сословiямъ разделиться, а Неккеръ получитъ отставку.

Клятва 20-го iюня и королевское заседанiе 27-го iюня.

Въ ночь на 20 iюня председатель Нацiональногo Собранiя Баильи получилъ уведомленiе отъ хранителя печати о перерыве заседанiй. Но этотъ великiй гражданинъ предпочелъ приказу двора - исполненiе обязанностей, налагаемыхъ на него избранiемъ ... Сопровождаемый депутатами онъ явился въ обычный часъ въ залу де-Меню.
Она была заперта и занята рабочими, делавшими необходимые приготовленiя для кооролевскаro Заседанiя. Стража пригрозила представителямъ Нацiи штыками. Последнiе съ негодованiемъ говорили, что нужно поехать въ Мерли и устроить тамъ заседанiе подъ окнами короля. Наконецъ, они решили отправиться въ залу для игры въ мячъ (Jeu de Paume).

И въ этой огромной зале съ голыми стенами, въ присутствiи многочисленной публики, среди завываний ветра, проникавшего со всехъ сторонъ, председатель, ставъ на столъ, прочелъ формулу присяги.

Клятва в зале для игры в мяч

Bсе депутаты, стоя, съ поднятыми вверхъ руками, поклялись не расходиться до техъ поръ, пока Францiи не будетъ дана конституцiя. Черезъ день после этого собранiе нашло Зaлу для игры въ мячъ запертою; графъ д' Артуа оставилъ ее за собою. Но такъ какъ къ этому времени большинство духовенства присоединилось къ представителямъ общинъ, то была открыта церковь св. Людовика и, по выраженiю одного оратора, «Храмъ религiи сделался храмомъ отечества».

23-гo iюня произошло королевскоe заседанiе. 3алъ де-Меню былъ окруженъ войсками. Депутаты третьего сословия долго ждали у заднихъ воротъ подъ дождемъ, споря съ невпускавшею ихъ охраной; депутаты-же привилегированныхъ сословiй входили черезъ большiя ворота. Депутаты заметили отсутствие Неккера, среди окружавшей короля военной свиты. Галереи были пусты, такъ какъ публику не впускали. Король произнесъ речь, составленную для него тайнымъ комитетомъ. Онъ отменилъ все постановленiя Собранiя, предписалъ разделенiе по сословiямъ, объявилъ, что не позволитъ коснуться ни церкви, ни организации армии, ни системы налогoвъ, если на измененiе последней не будутъ согласны привилегированные сословия, ни десятины, ни сеньорiальныхъ правъ и обязанностей. «Повелеваю вамъ, господа, сейчасъ-же разойтись и отправиться завтра утромъ въ помещенiя, отведенныя для вашихъ сословiй». После ухода короля духовенство и дворянство так же удалились. Депутаты общинъ остались сидеть на своихъ мъстахъ молча, спокойно, но въ душе ихъ кипело нeгoдованie. Оберъ-церемонiймсистеръ Дре-Брезе возвратился въ залу и, обращаясь къ председателю, сказалъ: «Вы слышали, господа, приказъ короля». Байльи, обращаясь къ товарищамъ, заметилъ: «Мне кажется, что собранiе представителей нацiи не можетъ получать прикaзанiй». Тогда Мирабо громовымъ roлосомъ ответилъ Дре-Брезе: «Идите и передайте темъ, которые послали васъ, что мы собрались здесь по воле нацiи и уйдемъ только подчиняясь силе штыковъ».

Оберъ-церемонiймейстеръ, устрашенный величiемъ этой новой власти, вышелъ, отступая передъ представителями нацiи, какъ он делалъ это передъ королемъ. Какой-то бретонскiй депутатъ сказалъ: «Что-же это такое! Король говоритъ какъ господинъ, когда онъ долженъ говорить какъ советчикъ». Сiйесъ прибавилъ: «Сегодня, rocпода, вы то-же, чемъ былi вчера, приступимъ къ совещанiю». Это значило, что Собранiе не придаеть значенiя словамъ короля, что Собранiе отменяетъ постановленiя королевскаго заседанiя, которымъ надеялись отменить постановленiя Собранiя. Собранiе, кроме этого, постановило о неприкосновенности своихъ членовъ.

Первое время дворъ былъ уверенъ въ своей победе. Королева сiяла отъ восторга, и, показывая своего сына депутатамъ дворянства, сказала: «Я вверяю его дворянству». Но. вся радость исчезла, когда узнали о сопротивленiи представителей третьяго сословiя: дворъ не предусмотрелъ возможности этого сопротивленiя. Король былъ, повидимому, смущенъ и сказалъ: «если ОНИ не хотятъ разойтись, пусть останутся!». Неккера, отставка котораго утромъ была решена, вечеромъ умоляли остаться. 27-го iюня утромъ герцогъ Орлеанскiй вместе со многими депутатами отъ дворянъ отправился въ Нацiональное Собранiе; объединенiе трехъ сословiй совершилось окончательно.

Взятiе Бастилiи и ночь 4-го августа.

Королева и придворная партiя отступили только потому, что не имели возможности прибегнуть к «силе штыковъ». Но они тотчасъ-же принялись исправлять эту ошибку. Съ первыхъ чиселъ iюля начались передвиженiя войскъ вокругъ Версаля и Парижа. Были призваны, по преимуществу, иностранные полки. Войска заняли все дороги и, такимъ образомъ, могли, смотря по надобности, угрожать Версалю или лишить Парижъ хлебныхъ припасовъ. Въ Бастилiю ввели для подкрепленiя отрядъ швейцарцевъ. Все эти войскa были ввърены Бретейлю, который сказалъ: «Если необходимо будетъ сжечь Парижъ, онъ будет сожженъ», и маршалу де-Брольи, который, говоря о депутaтахъ, сказалъ: «Пушки и ружья будутъ убедительны и для спорщиковъ». Королева-же, чтобы иметь средства на веденiе гражданской воины, велела тайно изготовить бумажныя деньги, т.-е. подготовляла государственное банкротство.

9-го iюля Нацiональное Собранiе переименовало себя въ Учредительное и отправило королю адресъ, въ которомъ просило объ удаленiи изъ Парижа иностранныхъ войскъ, присутствие которыхъ волновало народъ. Ответъ короля былъ мало успокоителенъ. Одинъ король, гласилъ oтвет, может судить о необходимости отзывать или призывать войска. Войска призваны только для того, чтобы обезпечить порядокъ и охранять Собранiе, но если Собранiе обезпокоено, то король можетъ перенести его заседанiя въ Нойонъ или Суассонъ. Предложенiе клонилось къ удаленiю Нацiональнаго Собранiл отъ Парижа и отдаче его въ полное распоряженiе наемныхъ войскъ. Въ день полученiя ответa, 11 iюля, стало известно, что изгнaнный изъ министерства Неккеръ уехалъ въ Брюссель и что образуется новый кабинетъ, въ составъ котораго войдутъ все деятели государственнаго переворота: Брольи, Бретейль, Лагалисоньеръ, Вогюйонъ, другь iезуитовъ, и Фулонъ, которому приписывались следующiе слова: «Пусть народъ естъ сено, если онъ голоденъ!».

Этотъ вызовъ возвратилъ Собранiю всю его энергiю. Оно отправило депутацiю къ королю - требовать удаленiя войскъ и возвращенiя Неккера; депутацiя не получила аудiенцiи. Тогда Собранiе, не располагавшее ни однимъ солдатомъ для своей защиты, постановило: 1. что Неккеръ и его товарищи уносятъ съ собою доверiе Собранiя и сожаленiя нацiи: 2. что Собранiе возлагаетъ ответственность на теперешних министровъ и советчиковъ короля, каково-бы ни было ихъ званiе и положенiе (это относилось къ братьямъ короля и самой королеве); 3. что всякiй, предложившiй государственное банкротство, будетъ считаться лишеннымъ чести (это постановленiе осуждало финансовые проекты двора). После этихъ решенiй Собранiе стало выжидать дальнейшихъ событiй.

Что-же происходило въ это время въ Париже?

Начиная съ королевскаго заседанiя 23-го iюня, парижане находились въ постоянномъ возбужденiи. Аббатъ Фоше и другие журналисты пустили въ обращенiе адресъ королю, въ которомъ требовалось удаленiе войскъ, образованiе гражданской гвардiи, и выборы парижскаго муниципалитета. Они собрали подъ этимъ адресомъ 3000 подписей. заявленiе короля по поводу армiи окончательно склонило французскую гвардiю на сторону революцiи. Она уже отказывалась стрълять въ народъ и командовавшiй гвардейцами полковникъ велелъ заключить одиннадцать гвардейцевъ въ тюрьму «Аббатство», но народъ освободилъ ихъ силой. Парижане пришли въ крайнее раздраженiе, когда увидели, что иностранныя войска занимаютъ Марсово поле, Елисейскiя поля и ихъ патрули доходятъ до Тюльери.

12-го iюля, когда сделалась известной отставка Неккера, Камиллъ Демуленъ взобрался на столъ въ Пале-Рояль, роздалъ присутствовавшимъ вместо кокардъ каштановые листья и призвалъ ихъ к возстанiю. Толпа носила по улицамъ бюсты Неккера и герцога Орлеанского. Когда драгуны принца Ламбеска напали на толпу возле Тюильри, гвардейцы стреляли въ драгунъ. Избиратели собрались въ городской ратуше, изгнали оттуда Королевскiй городской советъ, избрали новый и решили поставить подъ ружье 48.000 человекъ.

Камилл Демулен, призывающий к восстанию.
фрагмент - увеличить

 

Все утро 13-ro iюля колокола городской ратуши и всехъ церквей били въ набатъ, возбуждая ужасъ и ярость массъ. Купеческiй старшина (парижскiй мэръ) Флессель попробовалъ оттянуть время обещанiемъ достать народу оружiе. Народъ самъ досталъ его. Онъ изготoвилъ 50 тысячъ пикъ и взялъ изъ арсенала Дома Инвалидовъ ружья и пушки.

14-го yтpомъ раздался единодушный крикъ по всему Парижу: «идемъ брать Бастилiю!». Бастилiя слыла неприступной. Она была снабжена 8-10 высокими башнями, наполненными водою рвами, шириною въ целую pеку, пушками во всехъ ее амбразурахъ, которые могли обратить въ развалины предместье СенъАнтуанъ. Народъ предварительно вступилъ въ переговоры съ комендантомъ, маршаломъ де-Лоне, затемъ началась атака. Парижане, которыхъ изъ-за прикрытия разстреливалъ гарнизонъ, потеряли 83 человека убитыми и 98 ранеными, но въ 5 часовъ Бастилiя все-такi была взята.

взятие Бастилии - увеличить

И во-время: въ ночь на 15-ое iюля долженъ былъ совершиться государственный переворотъ. Было отпечатано уже 40.000 королевскихъ прокламацiй. Кopoлева и г-жа Полиньякъ посетили иностранные войска, чтобы присутствовать при раздаче имъ денегъ и вина, Миниетръ Фулонъ и его зять Бертье съ жаромъ заканчивали все приготовленiя. Король долженъ былъ покинуть Версаль, чтобы дать солдатамъ свободу для расправы съ Нацiональнымъ Собранiемъ. Одна аристократка. сказала Дюмурье 14-го iюля: «Бунтовщики - депутаты, кажется, уже заключены въ Бастилiю». Весть о победе народа какъ громомъ поразила Версаль. Собранiе, чтобы не оказаться еще разъ передъ запертыми дверями, объявило свои заседанiя непрерывными и заседало 79 часовъ подрядъ. Оно почти одновременно узнало о паденiи Бастилiи и объ отозванiи воискъ, отступившихъ къ Севру. Фулонъ и Бертье хотели подъ покровомъ ночи предпринять новое наступленiе на Парижъ, но даже среди иностранныхъ войскъ появились симптомы мятежнагo духа, и швейцарскiй полкъ Шатавье объявилъ, что не будетъ стрелять въ народъ.

15-го iюля утромъ представители народа решили отправить депутацiю къ королю; Мирабо воспламенилъ ее своимъ необычайнымъ красноречiемъ. Въ то время, когда депутацiя собирaлась уже отправляться, было получено известiе, что король самъ появится въ Собранiи. Людовикъ XVI, которому герцогъ деЛiанкуръ дaлъ понять, что онъ имеетъ дело не съ простымъ бунтомъ, а съ революцiей, решилъ сделать попытку примириться съ народомъ. «Кровь нашихъ братьевъ течетъ еще по улицамъ Парижа воскликнулъ Мирабо. - Встретимъ короля почтительнымъ и мрачнымъ молчанiемъ, молчанiе народа - урокъ для королей!». Однако, когда король появился безъ стражи, въ сопровожденiи только своихъ братьевъ, когда онъ сказалъ, что велелъ удалить войска, что не отделяетъ себя отъ нацiи, - Собранiе, глубоко пропитанное монархическими чувствами и традицiями, поднялась с крикомъ: «да здравствуетъ король!» и проводило его до дворца. Но слабость Людовика XVI и упорное вероломство двора оправдывaли оставшееся у всехъ недовеpie, которое такъ хорошо выразила одна старуха, бросившаяся къ нoгaмь короля и воскликнувшая: «О, ваше величество, искренни ли вы? Не заставятъ-ли васъ переменить решенiе?»

Примирившись съ Собранiемъ, король чувствовалъ, что долженъ так же примириться и съ Парижемъ, жившимъ въ разлуке со своими королями съ техъ поръ, какъ они покинули Тюильери и поселились въ Версале, съ Парижемъ, волненiе котоpогo еще не улеглось с 14-го iюля, который преследовалъ участниковъ государственного переворота, где только что были убиты Флессель и де-Лоне и та-же участь ожидала Фулона и Бертье. Королева хотела, чтобы король не ездилъ въ Парижъ, а покинул Bepcaль, и началъ Гражданскую войну. Но Людовик XVI не решился на это. Прибытию короля въ Париж предшествовала делегацiя изъ ста депутатовъ. Версальскoe Собранiе и парижское населенiе одинаково исполнили свои долгъ: на клятву въ зале для игры въ мячъ ответомъ было взятiе Бастилiи, и народъ отдалъ всю силу на служенiе праву. Байльи, избранный мэром нового парижского муниципалитета, и Лафайетъ, избранный начальникомъ нацiональной гвардiи, пошли къ городскимъ воротамъ, навстречу королю.

Людовикъ XVI проследовалъ до Парижа между двумя рядами нацiональной гвардiи, принялъ изъ рукъ Байльи трехцветную кокарду, взошелъ на лестницу ратуши подъ аркой изъ стали, образованной изъ шпагъ офицеровъ новой милицiи, утвердилъ въ должностяхъ Байльи и Лафайета и уехалъ обратно въ Версаль.

Неккеръ возвратился назадъ съ трiумфомъ. Виновники задуманнаго roсударственного переворота, графъ Д'Apтya, Конде, Конти, Полиньякъ, Брольи, Ламбескъ, Колонъ покинули Францiю и этимъ подали сигналъ къ эмиграцiи.

Эмблема революцiи - трехцветное знамя развивалось теперь надъ завоеванной народомъ Бастилiей, этой мрачной крепостью, служившей какъ-бы символoмъ королевскаго абсолютизма. Наказы 1789 г. требовали ея уничтoженiя: парижское населенiе явилось лишь исполнителемъ приговора, произнесеннаго всей Францiей. Взятiе Бастилiи было поворотнымъ пунктомъ въ исторiи не только Францiи, но и всей Европы,- оно открывало новую эпоху всемирной исторiи и ознаменовало собою появленiе современнаго общества. Взятiе Бастилiи обрадовало не только французовъ; радовaлись также английские, немецкие, итальянские и русские либералы.

Провинцiя последовала примеру Парижа. Въ Pyaне, Орлеане, Лiоне. Нанси происходили столкновенiя между войсками и городской милицiей; въ Кане и в Бордо были взяты королевскiя крепости; въ Peнне, Ceнъ-Maло, Cтpaсбypге солдаты братались съ народомъ. Движенiе захватило даже деревню. Повсюду крестьяне стекaлись къ замкамъ дворянъ и жгли архивы, чтобы уничтожить документы, доказывавшiе существовапiе феодальныхъ правъ. Во многихъ деревняхъ были сожжены замки, построенные некогда барщиннымь трудомъ народа; виселицы, стоявшiе передъ жилищемъ знатныхъ сеньоровъ, пользовавшихся правомь высшаго суда, были уничтожены. Повсюду, какъ въ городахъ, такъ и въ деревняхъ, населенiе вооружалось пиками, косами и ружьями. Противъ полковъ, оставшихся верными двору, Собрание располагало теперь 3-4.000.000 человекъ. Въ одну неделю вся нацiя, въ единодушномь порыве, возстала противъ феодальныхъ правъ, интригъ Версаля и угрозъ Европы.

Ненависть крестьянъ къ феодаламъ, выразившаяся въ сожженiи замковъ и насилiях надъ помещиками, заставила Собранiе припять очень важное решенiе. Въ ночь на 4-ое августа д'Эгильонъ и виконтъ Нойаль предложили уничтожить все феодальныя повинности. Приходскиiе священники отказались отъ права взимать плату за требы; депутаты провинцiй, где существовали провинцiальные штаты, отказались отъ привилегiй по обложенiю налогами, депутаты городовъ – отъ муниципальныхъ привилегiй. Все проявляли удивительное соревнованiе въ деле самоотpеченiя и жертвъ. Одно только высшее духовенство не приняло участiя въ этомъ соревновании, но оно отъ этого ничего не выиграло. Черезъ два дня его лишили «десятины», И впоследствiи оно потеряло все свои огромныя владенiя.

Собранiе освятило въ эту достопамятную ночь уничтоженiе того порядка, который съ начала исторiи Францiи тяготелъ надъ нею. Eмy оставалось исполнить свою клятву 20 iюня, т.-е., составить Конституцiю. Сначала оно выработало Декларацiю правъ человека и гражданина - краткiй сводъ принциповъ революцiи, сделавшiйся съ теxъ поръ политическимъ и соцiальнымъ евангелiемъ новой Францiи. 3атемъ, оно приступило къ обсужденiю организацiи исполнительной и законодательной власти. Когда подошли къ этому щекoтливому вопросу, стали постепенно понятны позицiи партiй, уже существовавшихъ въ зародыше.
Вскоре наметились следующiе партiи:

Придворная, состоявшая изъ высшагo дворянства и знати и стремившаяся сохранитъ почти весь старый порядокъ; самыми блестящими ее ораторами были аббатъ Мори и Казалесъ.

Монархическая, желавшая оставить королю исполнительную власть, датъ дворянству привилегированное положенiе въ государстве и мечтавшая о разделенiи Собранiя на верхнюю палату, въ которой будетъ преобладатъ аристократiя, и на палату общинъ; признанными вoждями этой партiи были Неккеръ, Мунье, Лалли-Толлендаль и Клермонъ Тоннеръ.

Народная, стремившася поставить рядомъ съ ослабленною королевскою властью единое Собранiе; во главе ее стояли: Мирабо, Сiйесъ, Байльи и Лафайетъ.

Прогрессивная, которой принадлежали Дюпоръ, Барнавъ, братья Ламетъ; она стремилась воздействовать на Собранiе, опираясь на парижское населенiе и на клубы.

Группа, въ которую входили Робеспьеръ, Бареръ, Грегуаръ, Петiонъ, Бюзо; въ этой группе заключалась въ зародыше будущая жиронда и гoра; эта группа стремилась развивать революцiю.

примечание: текст приведен с частичным сохранением орфографии и пунктуации подлинного издания 1914 г. и незначительными сокращениями