август 1917 - ПОЛИТИЧЕСКАЯ РОССИЯ


Главным политическим событием августа можно было бы считать проходившее в Москве 12 - 15 (25 - 28) августа Государственное совещание (около 2500 участников, отобранных Временным правительством из всех слоев населения).
Однако уже через несколько дней после его окончания началось наступление войск Германии на Ригу и войск Австро-Венгрии в Галиции. Русские войска отступали.
А в конце месяца произошло выступление (хотя чаще его называют мятежом) генерала Корнилова.



Государственное Совещание в Москве 12-14 августа с.г.
в зрительном зале Большого театра
.

В центре - А.Ф.Керенский (отмечен Х)

Фотограф И.Оцуп жаловался, что два дня фотографировать вообще не разрешали,
освещение было отвратительное, участники совещания на журналистов смотрели косо...

Зато перед открытием некоторых участниковСовещания
Оцупу удалось поймать в объектив

П.А.Кропоткин в Москве, на пути в Государственное Совещание


Офицеры и солдаты - делегаты армейских комитетов и других воинских организаций,
прибывшие в Москву на Совещание




Проф. П.Н.Милюков, А.И.Гучков
На Государственном Совещании в Москве



Проф. В.М.Бехтерев, проф. Ю.М.Шокальский, Н.А.Морозов (шлиссельбуржец).
На Государственном Совещании в Москве


Примечание.
Рядом с Бехтеревым (правее от него) стоит Шокальский, а еще правее - тоже профессор - Брандт
.



Н.С.Чхеидзе




Выше - фрагмент передовицы "Огонька" от 27 августа 1917 г.
На обложке было две фотографии:

На одной - Керенский.





На второй фотографии - Корнилов



Л.Г.Корнилов

 

Через несколько дней после окончания Госдарственного Совещания началось наступление австро-венгерских войск в Галиции и войск Германии на Ригу. Русские войска отступали.

Еще через несколько дней произошел "Корниловский мятеж".

В политическом обозрении в "Ниве" профессор К.Соколов писал:

 

ПОЛИТИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ

I. Москва и Рига

На Земскомъ Соборе революционной Руси не создалось единаго настроения. Въ Москве были заявлены „разныя мнъния" едва ли не по всемъ вопросамъ русской жизни. Государственное Совещание разделилось на „левую" и на „правую". Левую образовали представители всевозможныхъ революционныхъ советовъ и комитетовъ. Правая составилась изъ „буржуазныхъ" депутатовъ Государственной Думы всехъ четырехъ созывовъ, делегатовъ оть торговли и промышленности, людей науки и т. д. Левыя группы объединились вокругь декларации, оглашенной оть имени „революционной демократии" Н. С. Чхеидзе. Группы праваго крыла выступали раздельно и самостоятельно, но господствовавшее въ ихъ среде настроение было всего полнее выражено въ заявленияхъ и речахъ ораторовъ думскаго большинства. Левая требовала осуществления широкой программы демократическихъ реформъ, неоднократно формулированной въ многочисленныхъ резолюцияхъ органовъ „революционной демократии".

Правая настаивала на необходимости прежде всего создать единую, независимую и сильную власть. Несмотря на взаимные призывы къ уступкамъ и компромиссамъ, это коренное разногласие и осталось до конца непримиреннымъ.

И.Г.Церетелли (левая)

А.А.Бубликов (правая)



Но былъ одинъ вопросъ, в которомъ въ Москве сошлись как будто все безъ исключения. Это вопросъ объ обороне страны. В Москве никто не решался говорить о мире, и модные лозунги интернационализма, недавно сопровождавшие декларации „револющонной демократии", не раздавались въ стенахъ Большого театра. Споры насчетъ „целей войны" силою вещей были отодвинуты на второй планъ. Правые и левые согласно признавали, что сепаратный миръ недопустимъ, и что революционная Россия вынуждена продолжать войну совместно съ союзниками. Къ сожалению, однако и здесь единодушие Государственнаго Совещания ограничивалось только пределами вопроса о продолжении войны. Относительно же средствъ и способовъ национальной обороны левая опять не соглашалась с правой. Въ то время какъ правая добивалась поднятия авторитета офицерскаго корпуса, усиления дисциплины и принятия энергичный, репрессивныхъ мъръ на фронте и въ тылу, левая доказывала, что весь секреть успешной обороны въ дальнейшей „демократизации" армии. Эти разногласия проявились на Совещании въ несколькихъ шумныхъ манифестацияхъ. Справа бурно приветствовали верховнаго главнокомандующаго. Слева къ генералу Корнилову отнеслись съ нескрываемою враждебностью.

Неудача подъ Ригой произошла черезъ неделю после Государственнаго Совещания. Но въ Москве уже говорили о Риге. „Врагъ стучится въ ворота Риги, и если только неустойчивость нашей армии не дастъ намъ возможности удержаться на побережье Рижскаго залива, дорога къ Петрограду будегь открыта". Это слова генерала Корнилова, который въ конце своего доклада, еще разъ упомянувъ о Риге, сказалъ: „Если решительный меры для поднятия дисциплины на фронте последовали какъ результатъ тарнопольскаго разгрома и утраты Галиции и Буковины, то нельзя допустить, чтобы порядокъ въ тылу быль последствиемъ потери нами Риги". Мрачныя предчувствия верховнаго главнокомандующаго сбылись. Рига сдана германцамъ, при чемъ „неустойчивость" отдельныхъ воинскихъ частей сыграла въ этой неудаче очень большую роль. Рига потеряна, и только подъ впечатлениемъ этого несчастья началось серьезное обсуждение меръ по водворению порядка въ тылу.

Роковымъ образомъ судьбы революционной России оказываются связанными съ ходомъ мировой войны. Наличность тесной связи между войной и революцией. конечно, никогда ни для кого не была тайной. Но связь эта понималась не всегда правильно. Въ первый периодъ революции руководящие деятели „революционной демократии" понимали дело такъ, что, если старый порядокъ воевалъ, то призвание революции заключается въ борьбе за миръ. Относясь съ последовательнымъ отвращениемъ ко всякому „милитаризму", они полагали, что миръ можетъ быть достигнуть „штатскими" приемами международной пропаганды и агитации. На этомъ пути ихъ ждали многочисленныя и тяжкия разочарования. Ихь проповедь нигде не встретила сочувствия. Германские и австрийские пролетарии не приняли протянутой имъ „черезъ горы труповъ" руки и продолжали съ прежнимъ упорствомъ биться на всехъ фронтахь во имя славы и величия Германии. Союзные народы не пожелали въ угоду несколькимъ русскимъ мечтателямъ отказаться отъ преследования техъ общечеловеческихъ и национальныхъ задачъ, достижению которыхъ они принесли за три года войны столько страшныхъ жертвъ. Мирныя стремления „революционной демократии" остались непонятыми и неразделенными и всей несоциалистической и внепартийной Россией. Россия все равно должна и будетъ воевать, и, чтобы не потерять связи со страной, „революционная демократия" съ позиции „борьбы за миръ", переходить на позицию „обороны". Въ будущемъ ей неизбежно цредстоятъ дальнейшие шаги въ томъ же направлении. Революция либо будетъ вести войну до победы, либо погибнетъ.

Стихийно и неудержимо русская революция „милитаризируется". Наша революционная власть опять находится въ состоянии неустойчиваго равновесия. Но, какъ бы это равновесие ни разрешилось, отъ определяющаго влияния войны русская жизнь не уйдетъ. Если одержитъ верхъ правая московскаго Совещания, война будетъ вестись съ удвоенной энергией. Но то же самое будетъ делаться и въ томъ случае, если победа во внутренней политике достанется левой. Получивъ въ свое безраздельное распоряжение всю полноту власти, „революционная демократия" увидитъ себя вынужденной „оправдать" себя на войне. Это опрокидываетъ многия привычныя представления и милые сердцу предразсудки. Но это реальный фактъ, съ которымъ необходимо считаться. Старый режимъ быль подкошенъ военными неудачами и паль потому, что велъ Россию къ позору поражения. Взбаламученной народной стихией овладеетъ и создастъ, действительно, сильную и прочную власть только тотъ, кто поведетъ Россию къ победе.

II. Корниловщина.

14-го августа генералъ Корниловъ выступалъ на Государственномъ Совещании въ качестве верховнаго главнокомандующаго. Бурно приветствуемый огромнымъ большинствомъ делегатовъ, онъ властно и твердо говоридъ о мерахъ, необходимыхъ для поднятия дисциплины на фронте и водворения порядка въ тылу.

Две недели спустя, этотъ „первый солдатъ Временнаго Правительства" фигурировалъ уже въ роли мятежнаго генерала, засылалъ ультиматумы министру-председателю и направлялъ войска противъ Петрограда, Теперь онъ — отрешенный отъ должности и находящийся подъ следствиемъ военачальникъ, угрожаемый теми самыми суровыми карами, которыхъ онъ требовалъ, для своихъ бывшихъ подчиненныхъ.

Въ революционное время такие причудливые изломы карьеры не резкость. Вчерашнихъ арестантовъ революция делаетъ сегодня министрами, сегодняшнихъ сановниковъ она на завтра кидаетъ въ тюрьму. Привыкши жить днями и даже часами, мы спешимъ вычеркивать изъ своего сознания только-что воспринятыя впечатления. Генерала Корнилова мы помнимъ только съ 14-го августа, какъ онъ запечатлелся въ нашей памяти на сцене московскаго Большого театру. На суде защита несомненно постарается воскресить образъ. Корнилова — дивизионнаго генерала, раненымь попадающаго въ пленъ и спасающагося бегствомъ, перваго главнокомандующаго войсками революционнаго Петрограда и героя наступления 18-го июня. Но все эти подробности личной биографии этого страннаго человека и неудачнаго кандидата въ диктаторы важны для его судьбы и интересны для истории и беллетристики. Для политики гораздо важнее личности Корнилова та общественная обстановка, въ которой разыгралась его эпопея. Если политика хочетъ извлечь правильные уроки изъ истории генерала Корнилова, она должна заниматься не Корниловымъ, а „корниловщиной".

Едва ли кто-нибудь будетъ отрицать, что, какъ общественное явление, корниловщина есть порождение и симптомъ глубокаго болезненнаго процесса, совершающагося въ организме революционной России.

Въ этомъ очень легко убедиться, задавшись вопросомъ: когда и отчего стала возможной корниловщина? Была ли возможна корниловщина 3—4 месяца тому назадъ? Конечно, нетъ! Корниловщина стала возможной тогда, когда революция пошла на убыль, когда единение уступило место разброду и вместо революционнаго порядка создалась анархия. Она стала возможной оттого, что распались одни общественныя связи и еще не образовались другия, и что въ атмосферу взаимной подозрительности и озлобленности единая нация раскололась на враждебные другь другу классы, группы, касты. О томъ же свидетельствуютъ ц ближайшия последствия выступления Корнилова. Временное Правительство, при поддержке революционныхъ организаций, въ два дня справилось съ мятежнымъ генераломъ.

Отъ первой же встречи съ делегатами „Совътовъ" въ корниловскихъ войскахъ, какъ гласило официальное сообщение, пошло „разложение", и они подчинились безъ выстръла. Казалось бы, после такой легкой и решительной победы революционная власть должна была бы выйти изъ выпавшаго на ея долю испытания сплоченной и окрепшей. На дъле случилось иначе. Корниловское предприятие рухнуло, но вместъ съ нимъ рухнуло и Временное Правительство. Въ пятый разъ за шесть месяцевъ революции возникъ вопросъ о преобразовании власти.

Проф. К. Соколовъ.