СОЛИДАРНОСТЬ. 1980-1982
1. ВСТУПЛЕНИЕ
Задача этой брошюры — анализ причин и хода событий польского горячего лета 1980 года.
Перед лицом катастрофы поляки нашли в себе силы на введение в жизнь принципа солидарного действия и борьбы всех групп, всех слоев народа — вместе и одновременно.
Лучше всего передают атмосферу августа 1980 г. факты и документы: различные заявления, газета „Солидарность", издававшаяся Межзаводским стачечным комитетом на верфи им. Ленина в Гданьске, а также воспоминания и анализы, опубликованные в польской прессе „потом" — в сентябре и октябре. Этим материалам мы уделяем много места и внимания в данном обзоре.
1980 год показал, что современная польская общественность, все ее слои и группы, не забывают опыта прошлого, учатся на своих и чужих ошибках и успехах. Нельзя обращаться к народу свысока, с презреньем, как это делают очередные кланы, стремящиеся его поработить. Народом можно править, только заботясь о его нуждах и уважая в нем равноправного партнера. Сейчас этот шанс дается „новой" правящей верхушке в Польше. Власть имущие были вынуждены подписать „общественный договор" с народом. Только соблюдение его дает им шанс удержаться у власти, нам, полякам, — дает реальную надежду, и всем — шанс на дальнейшее развитие и мир.
Как будут развиваться события дальше — предвидеть нельзя. Единственной серьезной опасностью для нашего будущего была бы победа реакционного крыла в правящей группе „Большого Брата" и советское военное вторжение в Польшу. Этой угрозой, конечно, оперируют тоталитаристы в польской партии для обуздания народа. Будем надеяться, что реалисты у власти победят, что гданьское Соглашение будет выполняться, что свободные профсоюзы будут развиваться и станут силой самозащиты всех трудящихся.
Независимо от будущего Август 1980 г . уже занял свое место в истории развития современных обществ, в истории борьбы общества за независимость и демократию. Насколько возможно наш опыт, опыт солидарности, передать народам с другим историческим прошлым, с другой, может быть, психологией? Это жизненно важный вопрос. И не только для нас, поляков.
2. ПЕРИОДИЧНОСТЬ КРИЗИСОВ
Столкновения польской общественности с советской и польской коммунистическими властями происходят периодически: во время войны 1939-45 гг.; 1946-7 гг.; 1956г.; 1968г.; 1970г.; 1976г. и теперь — в 1980 г . Откуда эта периодичность? Думаем, что для русского читателя, особенно в стране, где доступ к правдивым источникам информации затруднен, а официальная пресса и пропаганда постоянно лгут, надо указать общие причины этих явлений. Столкновения поляков с советской властью, начиная с 17 сентября 1939 г . по 1945 г . настолько многочисленны и страшны для нас, что требуют отдельного разбора. Здесь мы не будем этого делать, а начнем с „укрепления" коммунистической власти в Польше после войны.
Захват власти (1944-47)
Согласно договорам Сталина с Великобританией и США на конференции в Ялте (1945), в Польше была еще, хотя и подчиненная СССР, многопартийная, официально демократическая система.
В 1947 году, при применении в стране террора, были проведены „демократические выборы". Оценки показали, что около 85% избирателей высказались против коммунистов и связанных с ними партий. Но выборы были фальсифицированы, после чего коммунисты захватили власть. Армия Краева (подпольная армия, охватывавшая около 95% всех партизан в Польше и ведшая борьбу с гитлеровскими оккупантами) была названа „заплеванным карликом реакции", ее участники подверглись гонениям. С этого времени у миллионов поляков стал накапливаться опыт, что партия обещаний не выполняет. В сталинский период была еще группа интеллектуалов и писателей, ослепленных „прогрессом", властью и силой; группа, которая оправдывала преступления ради „высшей цели". Или, — что еще выгоднее, — делала вид, что ни о каких преступлениях не знает, что все развивается благополучно. Но миллионы людей знали, порой лишь интуитивно, где правда, а где ложь.
Глоток свободы (1956)
Благодаря Хрущеву стало возможным часть правды сказать публично. И это тоже повлияло на развитие движения, названного „польским Октябрем" (1956 г.). Но раньше (в июне 1956 г.) были большие забастовки в Познани, превратившиеся, в результате вмешательства милиции, в бои, длившиеся несколько дней. Рабочие штурмовали здание УБ (польское КГБ), комитет партии, тюрьму и глушительные станции. Власти ввели танки и восстание было кроваво подавлено. Тогда уже власти называли рабочих „контрреволюционерами" и говорили об „агентуре врага", но освободительного процесса в стране затормозить не смогли.
Выступили также журналисты и студенты, выражая мнение народа и требуя „расширения рабочей демократии", ограничения цензуры. Это движение, демонстрации и выступления, а также внутрипартийная борьба, привели к власти бывшего узника сталинских лет — Гомулку.
Одновременно на Варшаву шли советские танковые дивизии (18-20 октября). Говорилось, что польские войска получили приказ к обороне столицы. Рабочие Варшавы тоже готовились к обороне. Неожиданно в Варшаву приехала советская делегация во главе с Хрущевым, Кагановичем, Микояном и Молотовым. Содержание переговоров с Гомулкой и „новым" руководством партии нам неизвестно, но советские войска остановились. Не решились сделать с Польшей того же, что одновременно делали с Венгрией.
Партия, напуганная недовольством масс, обещала очень многое: либерализацию", „демократизацию", советы рабочих (суррогат свободных профсоюзов), уменьшение цензуры. И люди поверили. Поверили, что стоит работать лучше, эффективнее, что народ будет иметь какое-то влияние на власть, на ее решения. Что пресса прекратит вранье. Что разрешат строить церкви, учить детей религии и нефальсифицированной истории.
Разрешили (спасибо им хоть за это) крестьянам выйти из колхозов, разрешили работать на своем, для себя. Все знают насколько это эффективнее (все, кроме идеологов партии, которые всегда на такие факты говорят: „тем хуже для фактов").
Уступив требованиям масс, выпустили из заключения примаса Польши кардинала Вышинского, который в самые темные сталинские времена не пошел на сотрудничество с поработителями. Разрешили на какой-то период преподавание Закона Божьего в школах. Даже партии стало очевидно, что управление верующим народом неэффективно при постоянной, жестокой борьбе с религией. Люди поверили обещаниям, обрели надежду.
Эта надежда сохранялась около года. Специалисты не согласны, считают, что или Гомулка и его люди врали с самого начала, обещая реформы, или что это внутренний механизм функционирования единой партии так быстро сработал в направлении отмены обещаний, закручивания гаек, например, в области цензуры, воспитания молодежи, самоуправления рабочих, реформ экономики. Власть имущие были глухи к голосам экспертов, специалистов. Опять все безраздельнее царствовали идеологические догмы. Не имея влияния на принимавшиеся решения, люди устали, потеряли надежду, все менее и менее эффективно работали. Ухудшилось положение в промышленности и торговле. Нарастал экономический кризис. А партия и правительство были счастливы, довольны „успехами", о которых им сообщала их собственная пропаганда, как всегда обязательно оптимистичная.
Борьба за культуру (1968)
Начали бунтовать писатели, интеллектуалы, в том числе и бывшие коммунисты, марксисты. Среди последних — так называемые „ревизионисты". Как протест против бесправия началось движение студентов. Это было настоящее движение против цензуры, против подавления национальной культуры, против лжи. Десятки тысяч студентов на демонстрациях в марте 1968 года кричали: „Пресса лжет!". Студенты бойкотировали занятия, требуя расследования и нахождения виновников избиения студентов во время митингов (например, в Варшаве 8-го марта), требуя свободы слова и смягчения цензуры. Часть писателей и ученых была на стороне студентов. Церковь и пять* католических членов Сейма (парламент) протестовали против репрессий. Шла и бурная внутрипартийная борьба. Началась официальная волна антисемитизма (это называли борьбой с сионизмом). Многие ученые и писатели были вынуждены покинуть страну, среди них также оставшиеся еще евреи и те, которым гэбэшники „напомнили" еврейское происхождение. Активные студенты попали в тюрьмы, в армию, начались „чистки" в университетах и в сфере культуры. А рабочие все молчали, наблюдали со стороны, не зная, что делать, как делать и зачем делать.
* т. е. 1% делегатов Сейма, тогда как католиков в Польше - 90% населения.
Борьба рабочих (1970)
В газетах, „на бумаге", все процветало. Насколько Гомулка и его коллеги сами себя ослепили, видно из того, что за неделю до Рождества Христова, которое для нас — самый большой праздник, они решились повысить цены на продукты в среднем на 30-40%. Рабочие возмутились, начали бастовать, требовать увеличения зарплаты и отмены повышения цен. Выбрали стачечные комитеты; самые крупные стачки прошли в Гданьске, Эльблонге и Щецине. В печати говорилось об „антисоциалистических силах", „ревизионистах", и т. п. — эти выражения вы хорошо знаете из „Правды" или „Известий".
Власти на часть требований согласились, но одновременно ввели в эти (и другие) города спецотряды милиции и применили оружие. Из вертолетов сначала стреляли в рабочую охрану с повязками, потом вообще по всем. В Гдыне поступили еще более коварно. Сказали, что соглашаются на все требования, и забастовка прекратилась. А по людям, которые шли на работу в первую смену, и вообще по жителям города на улицах начали стрелять из пулеметов.
Это повлекло за собой много жертв, в том числе среди женщин и детей. В Гданьске и Щецине рабочие подожгли комитеты партии, и партия утопила забастовки в крови. Официально говорилось о 48 погибших. Однако жертв было намного больше, судя по количеству раненых в больницах. Кроме того, много рабочих, особенно молодых, приехали в города Побережья издалека, поэтому трудно установить действительное количество жертв. Число погибших оценивается сотнями. Согласно показаниям врачей в больницах, среди раненых было много и милиционеров, которым невозможно было сделать переливание крови: они находились под действием наркотиков, повышающих агрессивность и уменьшающих самоконтроль. Из-за этого были смертельные случаи и у них.
После расстрелов забастовки и демонстрации кончились. Однако Гомулка и его люди были вынуждены уйти. Пришел следующий хозяин — Герек со своей „мафией" из Силезии. (Если хотите, можете здесь предполагать решающую роль Кремля — доказательств не имеем и не заинтересованы искать их.)
Как завоевать доверие или привлечь к сотрудничеству рабочих, с которыми так жестоко расправились? Герек сказал, что отмена повышения цен невозможна („экономика не выдержит!"), но обещал участие рабочих в принятии решений, совсем новую экономическую политику („бурное развитие" вместо стагнации). Обещал построить „вторую Польшу" и спросил как-то рабочих на одном митинге: „Товарищи, поможете?". И людям, волей-неволей, пришлось отвечать: „Поможем".
Но кто-то из рабочих тогда встал и сказал: „Ну, что ж, друзья, по крайней мере скажем себе откровенно, что мы еще не умеем как следует бастовать".
Месяцем позже правительство было вынуждено все-таки отменить повышение цен на продукты, так как начали бастовать текстильщицы в Лодзи. И экономика выдержала.
Снова забастовки рабочих (1976)
Для интенсивного развития промышленности начали брать большие кредиты на Западе. Начали покупать лицензии на современную технологию с расчетом на то, что продукция новых заводов оплатит долги. Помешал этим планам нефтяной кризис 1973 года, но настоящей причиной неудачи были односторонние решения, дилетантизм и коррупция власть имущих, а также засилие идеологии, что самым опасным образом сказалось прежде всего на сельском хозяйстве.
По идеологическим причинам капиталовложения в госхозы и кооперативы были во много раз выше, чем в индивидуальные хозяйства крестьян-единоличников. По признанию журналиста в партийном еженедельнике „Политика" № 40 (октябрь 1980 г ., т. е. уже после ослабления цензуры), в период 1970-78 гг. земельная площадь во владении частного сектора сократилась почти на 11%; эти земли были переданы коллективным хозяйствам, в которых расходы по обработке земли в несколько раз выше, чем в частных, и для получения того же количества мяса затрачивается в два раза больше кормов. Отказ от коллективной системы сельского хозяйства даст возможность сэкономить миллиардные суммы, чтобы вложить их в интенсивное развитие сельского хозяйства, — пишет сейчас „Политика".
В 1976 г . понадобилось переключение крупных сумм валюты с развития промышленности — на корм скота в нерентабельных госхозах. Специалисты были возмущены и протестовали. А новая технология, которую купили в результате непродуманных и односторонних решений, не дала ожидаемых доходов.
Назревал новый кризис. Пресса и телевидение трубили о „достижениях", об „энтузиазме" и „поддержке масс", но доверие трудящихся к власть имущим быстро исчезло. Наступило это раньше чем в предыдущих циклах, и кризис доверия оказался глубже. Уже в декабре 1970 года говорили: „В чем разница между Гомулкой и Тереком? Никакой, но последний об этом еще не знает". А народ знал.
В июне 1976 г . слепые, как котята, власти опять повышают цены на мясо и другие продукты, в среднем на 60-70%. В ответ — всеобщая забастовка по всей Польше. Рабочие выходят на улицы, задерживают поезда. Горит комитет партии в городе Радом — рабочие подожгли его, когда увидели в подвале огромное количество французских коньяков и ветчины. А для рабочих в магазинах нет даже простой колбасы. Партия напугана, премьер-министр на следующий день отменяет повышение цен, даже делает вид, что никакого решения о повышении цен не было, что эту меру только... предложили для обсуждения.
Партия оказалась осмеяна, но она отомстила рабочим: тысячи были брошены в тюрьмы, уволены с работы, некоторых пытали, было несколько случаев убийства в тюрьмах во время пыток. В пропаганде снова появились „антисоциалистические силы", „хулиганы", „преступники".
3. ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ ОППОЗИЦИЯ И НЕЗАВИСИМАЯ ПРЕССА
Но опыт предыдущих кризисов не пропал для народа даром. В защиту рабочих начинает выступать интеллигенция. Организуется Комитет защиты рабочих (по-польски - КОР). Люди собирают деньги на помощь семьям репрессированных. Адвокаты организуют юридическую помощь и непосредственную защиту подсудимых, обеспечивается гласность нарушений правосудия, гласность протестов. Появляются независимые издания, вначале отпечатанные на машинке, потом — при помощи более современной техники. Все это развивается очень быстро.
И опять перед властью возникает вопрос: не посадить ли, ну, скажем, 200 зачинщиков за решетку и далее топать „к светлому будущему", несмотря на настроения народа? Но как посадить известных во всей Европе писателей и экономистов, когда хочется еще получить западную технологию и кредиты?
Хотя и поздно, но рассудок победил. Затрудняли работу КОР, резали шины автомобилей, или, например, известную актрису обвинили в краже шубы на вокзале, но кровавого террора не применили.
Развивались разные движения, например „Движение защиты прав человека и гражданина", защиты верующих, защиты семьи, „Движение молодых демократов". В феврале 1978 организуются Учредительные Комитеты Свободных Профсоюзов. Создаются первые комитеты крестьянской самозащиты и независимая крестьянская пресса. В начале 1980 г . печаталось уже 5 крестьянских журналов. Огромное большинство всех этих движений борется за демократию, и все — за расширение свобод. ( О неоппозиционном движении „Опыт и будущее" — см. стр. 84).
Но очень важно, что люди уже меньше писали петиций в адрес партии и правительства, прося чего-то, а начали сами делать, что требовалось. Приведем только один, но очень характерный пример: развитие независимой печати, т. е. преодоление монополии партии на информацию. Госбезопасность (УБ) прилагает все усилия, чтобы найти типографии, источники бумаги и множительные устройства. Но все-таки, несмотря на эти трудности, в начале 1980 г . в Польше было ок. 50 независимых журналов и газет, которые издавались тиражами от 1000 до 5000 экземпляров. „Роботник" („Рабочий" - журнал для рабочих, издаваемый рабочими два раза в месяц, имел тираж в 15 000 экземпляров и печатался одновременно во многих типографиях, разбросанных по всей стране. Если некоторые из них УБ обнаруживало, остальные печатали дальше.
Появились независимые издательства. Самое активное из них — издательство „Нова". Там стали издаваться книги польских и зарубежных авторов, из русских — стихи О. Мандельштама, поэма-повесть „Москва — Петушки" В. Ерофеева. Тиражи: от 300 до 5 000 экземпляров. (Осенью 1980 г . издательство отпраздновало выпуск сотой книги.)
Как все это стало возможным? Вероятно, это явление прежде всего психологическое. Упрощая: людям опротивела всеобщая ложь, они заметили насколько она губительна для культуры и насколько она держится на нашей инерции и попустительстве.
С другой точки зрения, думаем, что соединение открытых редакций журналов или издательств с их закрытой типографской базой — важный политический вклад в борьбу против одурачивания людей. Здесь парадоксальным образом пригодился опыт подобной деятельности коммунистов в демократической Польше до войны, и еще больше — опыт подпольной печати во время немецкой оккупации. Это касается также независимых библиотек, в которых каталоги доступны практически каждому, а книги — у людей. Даже если бы взяли библиотекаршу на пытки (слава Богу, до этого не дошло!) — она не знает, где находятся книги. Конечно, террор сталинского типа мог бы все разрушить, но если власть имущие — реалисты, если они хотят остаться у власти (как в Польше), хотят продолжать управлять мировой державой и империей (как в СССР) — они уже на это решиться не могут.
А технически налаженная сеть печатания и распространения независимых изданий необходима во время кризиса для распространения информации, сведений о стачках и требованиях рабочих. Опыт показывает, что еще не было в истории кризисов, забастовок, демонстраций, о которых коммунистическое правительство (или какое-нибудь другое тоталитарное) не хотело бы умолчать. Когда это было невозможно, — всегда появлялись мифические „антисоциалистические силы", „определенные круги" или „всем известные махинации". В переводе на человеческий язык это всегда значит, что правители, стоящие в данный момент у руля, боятся за свою власть, за свои дачи и персональные машины.
Там, где вы видите, что газеты врут (но сколько раз этого уже не замечаешь), что радио глушится во всю мощность глушилок, — можете быть уверены, что партия чего-то очень боится. Правда — самая большая для нее угроза. Тогда есть два выхода: или смириться и не жаловаться — или построить свою сеть распространения информации. Этот второй выход выбрали сотни, а потом и тысячи поляков.
Независимая пресса позволила нам также осознать тот вред для общества, который происходит из лживости официальной прессы и из невозможности действительного контроля над лицами, принимающими решения, над лицами, приводящими эти решения в исполнение.
Очень многие заметили, что такое состояние общества просто опасно как для самого себя, для формирования своей личности, так и для культуры, для будущего нации. Основным стал вопрос: каково должно быть сейчас и каким будет наше общество? Ответ на этот вопрос начинается у каждого с самого простого принципа, который поэт Збигнев Хэрберт выразил в своей поэме „Пан Когито" так: „Встань и смело иди. Чувствуй себя свободным!" Очень большое впечатление на нас произвел и текст обращения А. И. Солженицына „Жить не по лжи".
В это время случилось непредвиденное обстоятельство: в октябре 1978 г . римским Папой был избран кардинал Войтыла. В своей речи при вступлении на папский престол он сказал: „Не бойтесь! Откройте широко двери Христу! Не бойтесь!" Адресовано это было всем, не только верующим.
Мы не смеем разбирать религиозное значение начала этого понтификата. Ограничимся только описанием нескольких поверхностных фактов, имеющих значение для нашей главной темы. Так, важно вспомнить эпизод, когда в ответ на выкрик из толпы: „Святой отче, молись за Церковь Молчания!", — Папа спокойно и кратко сказал, что с сей поры Церковь Молчания говорит устами Папы.
Большое значение имел для нас также его 8-дневный визит в Польшу в 1979 г . Назвали мы эти дни — „Восемь дней свободы". Папа сказал тогда: „Прошу вас, никогда не утратьте той свободы духа, к которой призвал нас Христос". В Освенциме Папа долго молился и о с о б о упомянул значение страданий евреев, русских и поляков в концлагерях не столь уж далекой эпохи. Из внешних наблюдений: во время его визита на улицах появились массы людей, совсем других, чем обычно: радостных, улыбающихся друг другу, молящихся, поющих религиозные песнопения. Идти пешком 50 или 100 километров , чтобы принять участие в богослужении и выслушать проповедь — стало чем-то обычным,
А партия? Что ж, она все повторяла свои штампы о „возможности провокации", боялась „беспорядков" и т. п. Как обычно, она ничего не поняла. Как символ этого непонимания, мы видим знакомых партийцев, толпящихся за решеткой закрытых ворот Варшавского университета в ожидании „провокации", — а мы, народ, улыбаясь и свободно дыша, идем по мостовой мимо — на богослужение.
Еще одно замечание: практически все происшедшее в дальнейшем — связано с визитом Папы. Например, богослужения с участием около 2 миллионов людей (Краков) были организованы Церковью и верующими. Организованы превосходно. Люди заметили, что когда они лишены балласта официальности, то работают эффективно и быстро. Люди поверили в свои возможности, поверили в себя. И это потом очень пригодилось. (Больше о роли веры говорится в главе 7.)
В последние годы углубился экономический кризис. Эксперты-экономисты были отстранены от влияния на решения, а те решения, которые принимались партией, были близорукими и дилетантскими. Партия Герека, как это было уже и раньше, поверила в свою непогрешимость. Хотели „развивать" экономику, опираясь и дальше на западные кредиты. Весной 1980 года долги Польши превысили астрономическую сумму в 20 миллиардов долларов, а выплата долгов (проценты и возврат прежних долгов) достигла сумм, равных объему всего экспорта страны. На экспорт шло все, что можно (и что нельзя — тоже), а внутренний рынок оказался пустым. В стране перед пустыми магазинами — очереди, а в газете „Трибуна люду" и по телевидению — все есть, успех за успехом! Критических выступлений оппозиции партия не слушает, критиков внутри партии увольняет с их постов. Таким образом, власти добились одновременно кризиса экономического, общественного, культурного и информационного.
4. ИЮЛЬ 1980 г . - ЗАБАСТОВКИ
В этой общественной и экономической ситуации правительство ПНР 1 июля 1980 г . без предупреждения вводит изменения в системе продажи мяса и повышение цен.
2 июля на разных предприятиях Польши стихийно вспыхивают забастовки. Требования рабочих обсуждаются в переговорах между стачечными комитетами и администрацией заводов. Эти требования обычно заключаются в повышении зарплаты на 5-10% и в гарантиях против репрессий. В первые две недели июля кратковременные забастовки охватили большинство городов. Официальная пресса преуменьшает значение „кратковременных перерывов в ритме работы". Даже слова „забастовка" боятся как огня. Ведь, согласно идеологии, при социализме забастовок не может быть „по определению". Но мы уже к стилю мышления власти привыкли. Люди читают между строк, читают независимую прессу, слушают западные радиостанции.
11 июля, согласно объявлению Комитета общественной самозащиты (КОС возник на основе КОР), уже на 33 предприятиях дирекция согласилась повысить зарплату на 10%. Партия и правительство все еще не хотят непосредственно включаться в переговоры.
15 июля. 20 000 бастующих в Жеране получают 10%-ные надбавки к зарплате. Забастовки охватывают все больше предприятий в Люблине.
16 июля. Люблин парализован. Бастуют молочники, пекари, железнодорожники, которые требуют уравнивания семейных пособий до уровня милиции и армии, гарантий для бастующих против репрессий, а также новых выборов в профсоюзные советы предприятий. Люблинские средства информации впервые сообщают о перерывах в работе. В течение 4 дней прервана железнодорожная связь — в том числе и с СССР.
17 июля. Состоялось заседание Политбюро ЦК ПОРП по поводу положения в Люблине. Во время встречи со студентами в г. Хелм Терек заверяет, что у партии есть программа преодоления экономического кризиса.
18 июля. Политбюро ЦК ПОРП решает создать комиссию по расследованию требований трудящихся и предупреждает, что нарастание напряженности в Польше „могло бы вызвать озабоченность ее друзей". Эта фраза всеми расценивается как косвенное указание на опасность советского военного вмешательства. КОС (КОР) информирует, что трудящиеся 51 предприятия в результате забастовки получили надбавки к зарплате и что бастуют еще по меньшей мере 17 других предприятий. Среди требований — право на забастовки. В Люблине задержано 5 оппозиционных деятелей.
19 июля. Забастовки в Хелме, Краснике и Стале-вой-Воле. Появляется первая редакционная статья в газете „Трибуна люду", касающаяся требований рабочих. Комментатор варшавского радио констатирует, что официальные профсоюзы и партийные организации в прошлом не всегда достаточно отражали интересы рабочих.
20 июля. Люблинские рабочие соглашаются с компромиссным урегулированием конфликта, основанным на повышении зарплаты; власти рассматривают предложения других бастующих коллективов.
21 июля. В Варшаве бастуют распространители газет. Забастовки в Белостоке, Острове Велико-польском и Сталевой-Воле, где требования, среди прочего, касаются возврата членских взносов, уплаченных в официальные профсоюзы. На некоторых предприятиях в Торуне и Радоме трудящиеся получают „превентивные" повышения зарплаты.
22 июля. Торжества в связи с официальным праздником так называемого Возрождения Польши в значительной мере игнорированы обществом. В официальных речах Терек, Яблоньский и Бабюх не упоминают о забастовках, но упоминают о необходимости жертвенности на благо народа.
23 июля. Забастовки во Вроцлаве, в Любартуве и Хелме. Состоялось заседание Политбюро ЦК ПОРП в связи с положением в Люблине.
27 июля. Забастовки объявлены более чем на ста предприятиях по всей стране. Герек уезжает в Крым.
29 июля. Получасовая забастовка в трех городах Побережья. Забастовки в Валбжихе, Свиднице, Душниках, Намыслуве, Гожуве-Великопольском. Новые забастовки во Вроцлаве и Познани, где действуют специальные команды штрейкбрехеров, созданные властями с целью недопущения забастовок. Предприятия, угрожающие забастовкой, получают доставку мяса по удешевленным ценам, а разница покрывается из общественного фонда предприятия.
31 июля. Встреча Герека с Брежневым в Крыму.
1 августа. Забастовки в городах: Влохы, Берунь-Стары, Кельце и Тарнув.
4 августа. Бастуют варшавские мусорщики. Начинается забастовка в Калише. „Трибуна люду" пишет, что перерывы в работе не решают экономических проблем, но по-прежнему не помещает информации о забастовках.
5 августа. Забастовка в Лодзи и Свиднике, где рабочие требуют выполнения обещаний, данных властями предприятий после предыдущей забастовки. Я. Литынский, П. Кенцик и С. Козловский (редакторы журнала „Роботник") задержаны милицией.
Для уменьшения вероятности возможных репрессий на многих заводах представители рабочих в стачечных комитетах меняются ежедневно. Таким образом, через несколько недель уже практически весь коллектив принимает активное участие в забастовке — найди теперь „зачинщика".
Еще в июле в прессе, связанной с КОС (КОР), повторяется лозунг: „Рабочие, не жгите комитетов (т. е. парткомов. — А. П.), — создавайте собственные". Рабочие, помня уроки предыдущих столкновений с властью и провокации госбезопасности, ни в одном городе не выходят на улицу, везде, где возможно, устраивают так называемые „оккупационные" забастовки, т. е. с занятием территории предприятий. Везде порядок, все машины смазаны маслом и заправлены, рабочая охрана заботится о предотвращении возможных провокаций со стороны милиции и службы госбезопасности. (Надо признать, что таких провокаций было довольно мало. Некоторые мы опишем подробнее ниже.)
8 августа. С начала июля бастовало 150 предприятий. На некоторых предприятиях повышение зарплаты получили только те коллективы, которые начали бастовать.
11 августа. На несколько часов задержан член стачечного комитета варшавских мусорщиков, у других пытаются выспросить фамилии организаторов забастовки. Начинают бастовать работники общественного транспорта в Варшаве. Бастуют и в Александруве (под Лодзью).
12 августа. Состоялся пленум варшавского горкома партии по поводу забастовок. В коммюнике подтверждается, что некоторые требования рабочих правильны, а другие нереальны, повторяются призывы к добросовестному труду. Начальник отдела пропаганды Лукашевич неожиданно созывает пресс-конференцию для иностранных журналистов; он употребляет слово „забастовка", но обещает быстрое ее окончание. Утверждает, что у бастующих нет политических требований.
13 августа. Бастуют варшавские таксисты. Продолжаются забастовки во Вроцлаве.
14 августа. Волна забастовок охватывает все балтийское Побережье. Средства информации сообщают о перерывах в работе в Варшаве, Гданьске и Лодзи и призывают к сохранению спокойствия. В Гданьске рабочие занимают верфь им. Ленина и выставляют ряд требований, в том числе политических.
15 августа. Связь с Гданьском прервана. Городской транспорт парализован. Забастовочный комитет требует переговоров на высшем уровне. Бастуют Слупск и Эльблонг. Председатель Совета министров Бабюх в выступлении по телевидению признает наличие экономических трудностей и призывает бастующих возобновить работу, во избежание ухудшения положения. По выражению Бабю-ха, „надежные союзники Польши обеспокоены трудностями, которые переживает страна, однако эти союзники надеются, что Польша все-таки сумеет справиться с этими трудностями". За несколько часов до этого выступления из СССР раньше намеченного срока вернулся Герек после встречи в Крыму с Брежневым. Примас Польши кардинал Вышинский в проповеди, произнесенной на Ясной Горе по случаю праздника Вознесения Богородицы, говорит, что „хлеб есть собственность всего народа". В Варшаве 4 000 человек принимают участие в демонстрации по случаю 60-й годовщины победы польской армии над Красной армией в 1920 г . (демонстранты скандировали лозунг „Свобода и независимость", пели польский национальный гимн, а также возложили венок на могилу Неизвестного солдата; по этому поводу была отслужена месса; полиция не вмешивалась в ход демонстрации). ТАСС сообщает о предстоящих маневрах войск Варшавского договора на балтийском побережье в ГДР.
Можно было бы нарисовать карту городов и сел, где были отмечены забастовки. Карта эта здесь не приводится, так как на ней было бы более 1000 точек. А это легче вообразить, чем нарисовать.
Сначала комитеты бастующих требовали повышения зарплаты и улучшения снабжения, особенно мясом. Называли это „колбасными забастовками". Но все понимали, что денежных бумажек можно напечатать сколько угодно (а правительство тоже предупреждало, что повышение зарплаты повысит только инфляцию). Поэтому первым и самым важным требованием стало требование общественного договора, подписанного обеими сторонами, и создание независимой силы трудящихся — свободных профсоюзов, которые смогут следить за тем, как правительство выполняет свои обещания.
