Как проходил Учредительный съезд ЛНФ - напряженно, неумело, драматично, бестолково или горячо - какое слово наиболее точно опишет обстановку сейчас уже не вспомнить. Но думается, что это в данном случае не так уж и важно.
Чем вызван несколько поучающий тон статьи В.Кожемякина – тоже неизвестно. Может завистью, может склонностью характера, а может, просто тем, что статья была написана по горячим следам.

Конечно, прогноз, который сделанный автором выглядит достаточно философским: посмотрим, дескать, что будет, может у них получится, а может - не получится. Но таких мнений было немало. Делегаты съезда видели его, конечно, иначе, но они ведь были не наблюдателями, а участниками процесса создания ЛНФ. И оценивали они не ход дискуссий и споров, а результат.

А то, что ЛНФ стал реальной политической силой – ленинградцам стало ясно уже через несколько месяцев после съезда и ясно это и сейчас, спустя десятилетие с лишним. А оценки Народного фронта - то, что они в то время были разными - понятно. Если прочитать, например, что говорилось в решениях ленинградских партийных органов и по поводу съезда, и по поводу народного фронта – так там мы увидим не скептицизм, а совсем другое.

 

Трудные роды Народного фронта

В единстве митинга на Елагином острове многим виделся прообраз будущего движения за демократию в Ленинграде. Трудно было удержаться от патетических чувств, глядя на море людей перед стадионом Кирова: вот он, наш, питерский Народный фронт!.. После митинга тысячи активистов послали своих представителей на первый учредительный съезд Фронта, и можно предположить, что 17 и 18 июня представлялись уже кому-нибудь апофеозом солидарности демократов. Солидарность была, но я погрешил бы против истины, если б не сказал, что со времени прямой трансляции Съезда народных депутатов мне не доводилось видеть к тому же и столько насилия – морального насилия, как в эти два дня.

ПЕРВЫЙ день учредительного съезда был драматичен. Семьсот делегатов должны были обсудить и ратифицировать Манифест, Декларацию и Устав, выбрать редколлегию будущего издания и совет Фронта. Не на митинге, в толпе – в мягких креслах теперь снова продемонстрировать свое единство... Должны были, но в одиннадцать вечера разошлись, и ни один программный документ не был принят.

Первым отчетливо выраженным настроением депутатов стало недоверие к организаторам съезда. После зачтения проекта Манифеста, после того как зал в едином порыве встал под бурные овации, публичное выражение эмоций пошло индивидуально. Говорившие в упор не замечали регламента, «слушавшие» перебивали говоривших на полуфразе, часто вне всякой связи с вышесказанным. Ведущих прерывали, ведущим советовали уйти со сцены и в конце концов прогоняли, обвиняя в неумении вести съезд. Выступавшие не называли себя. Записки не подписывались. Списки кандидатов ревизионную и другие рабочие комиссии вырастали до неимоверных размеров видимо, каждая группа считала своим гражданским долгом протолкнуть собственного кандидата. Доходило до смешного: в решении процедурных вопросов, например, сколько человек должно быть в счетной комиссии, пять, или десять) отдельные делегаты доходили до полуобморочной истерики, будто не решенные аспекты их деятельности объясняются не естественными издержками первого учредительного съезда новой общественной организации, а были намеренным обманом некоей группы людей (организаторов съезда, например) остальных делегатов с целью узурпирования власти.

Быть может, дело просто в отсутствии у делегатов элементарной культуры спора и опыта политической деятельности, однако я рискнул бы объяснить этот феномен, помимо прочего, «синдромом Съезда народных депутатов» – боязнью оказаться в положении бесправного меньшинства.

Вторым чувством, овладевшим, как я видел, многими, была «боязнь мафии» – вполне понятное опасение, что функционеры будущего совета будут вести со съездом темную закулисную игру. Не лучше ли, говорили с мест, вообще не выбирать никакого совета, поручить всю работу конкретным комиссиям по конкретным вопросами? Третий фактор, разъединивший кворум, как ни трудно это признать - «эффект микрофона в зале», момент, печально знакомый по Съезду народных депутатов. Тогда разрешал включать или не включать микрофоны в партере лично Президент, что вызывало справедливое возмущение трудящихся: многих выступавших с мест мы так и не услышали, и в известинской стенограмме, словно в насмешку, напечатано: «Голоса с мест: не слышно...» На съезде Ленинградского Народного фронта было слышно все, только было не разобрать, когда говорили сразу двое – в зале и на сцене, и не так просто было проследить за ходом дискуссии, когда у микрофона внизу начиналась безобразная свалка. Очень запомнился мне старичок в партере, оравший на весь зал, как пароходная сирена: «Уйдите от микрофона, уйдите! Вы не правы...» Стыдно признаться, но к концу второго заседания у меня было большое желание отключить все «общие» микрофоны и вне всякой связи с демократией передать их в полное подчинение ведущему. Впрочем, было заметно также, что свалку создавали, как правило, одни и те же люди, знакомые мне по гайд-парку у Казанского собора и разного рода митингам.

Были и прямые провокации – когда, например, к посетившему съезд Невзорову обратился некто Лужбин, представившийся представителем «Левого фронта» Выборгского района и потребовал от него ни больше, ни меньше – согласовать свое выступление в «Секундах» с ним, Лужбиным, и с ответственными лицами съезда. Ошарашенный Невзоров сообщил потом в вечернем выпуске, что вот уже два года не подвергался такому явному давлению.

КОГДА страсти достигли апогея, некоторые делегаты стали просто кричать друг на друг, полагая, видимо, что таким образом придут к истине и согласию. Некоторые грозили кулаками и топали ногами, как в кинокартине о последнем заседании Петроградской городской думы. Спасли положение отсутствие раздора между организаторами съезда, хладнокровие Марины Салье и, может быть, слова Сергея Андреева: «Мы столкнулись лбами, потому что: одни боятся новых вождей, другие – новой иерархической структуры по принципу КПСС, третьи – что их организации не будут представлены в совете, четвертые хотят полной анархии, то есть отсутствия, руководства, Фронтом...».

Дискуссия слегка очеловечилась, но все вопросы перекрыл гамлетовский вопрос: либо съезд принимает Устав Фронта (без Устава невозможна регистрация в исполкоме, то есть легальность), либо съезд вылетает в трубу... Попутно предлагалось разное: организация свободных профсоюзов Ленинграда, антифашистская деятельность во всех формах, создание групп быстрого реагирования по принципу литовского «Саюдиса», передача средств производства местным Советам, организация в рамках ЛНФ подобия московской фракции коммунистов, выступающей против резолюции Х съезда компартии, запретившей создание фракций, лишение КГБ власти, прямые выборы Президента страны, ликвидация Госкомиздата, взятие власти в свои руки и ограничение власти вообще, но это было еще не то, не было ясной как божий день программы, не было общей концепции и понимания – что и как делать организации с названием «Ленинградский Народный фронт».

Главное осталось за скобками: региональный аспект деятельности Фронта, принципы этой деятельности (политическое убеждение? политическое давление?), принципы взаимоотношений с властями и конкретно с КПСС, место экологических проблем в действиях ЛНФ (безусловный приоритет? второстепенная роль?), принципы организации Фронта (демократическая централизация? партийная иерархия?), вообще – ближайшие задачи съезда…

То есть задачи эти худо-бедно были предложены в отдельных выступлениях, но воедино они собраны пока, возможно, только в проектах программных документов, так и не принятых съездом, и в записных книжках. Это, собственно, поддержка демократического меньшинства Съезда народных депутатов, создание предвыборной платформы для кандидатов от ЛНФ, отзыв скомпрометировааших себя депутатов Ленсовета, массовое вовлечение в ЛНФ рабочих, победа на выборах и, в конечном - счете, решение вопроса о власти в Ленинградском регионе.

Противники Ленинградского Народного фронта, наверное, уже закупали в ресторанах шампанское, но первый день съезда кое-чему научил демократов. Мы получили три урока: урок профессионализма (как «делать» съезд), урок расчета (как рассчитывать силы) и политический урок (как решать спорные вопросы путем компромисса). На второй день были приняты Манифест Фронта, Устав, выбраны редколлегия и совет. Не удержусь сообщить, что в совет ЛНФ путем тайного голосования по списку из сорока шести кандидатур прошли, в частности, научный сотрудник Салье, бывший капитан милиции Аржанников, инженер Нестеров, журналист Дегтярев, юрист Монахов, зам. директора Андреев, писатель Чулаки, фрезеровщик Богомолов, социолог Рамм, биолог Корнев, юрист Житомирский, оператор газовой котельной Константинов… - всего пятнадцать человек.

Большинство этих людей Ленинграду известны. Пятеро баллотировались на последних выборах народных депутатов. Отношение к ним у разных групп населения, естественно, различно, часто полярно, и ничего удивительного, что про Ленинградский Народный фронт уже говорят (не бабки на базаре, а весьма уважаемые в городе люди) страшные вещи: будто за ним (за ЛНФ) стоят сионисты и темные западные организации, будто он (ЛНФ) уже поголовно контролируется КГБ, будто Фронт – клоунский и несерьезный, сконструирован властями специально для дискредитации демократического движения в Ленинграде и тому подобное.

Не вступая пока в полемику, я со своей стороны рискну предположить, что Народный фронт в Питере сегодня являет собой кое-что вроде чашки Петри, где в будущем, может быть, вырастут прогрессивные политические партии с различными платформами. Стержнем Ленинградского фронта, в отличие от прибалтийских фронтов, имеющих национальную основу, может быть, к примеру, движение избирателей с конкретными целями - отзыв консервативных депутатов из Ленсовета и передача власти демократическому большинству. В Пскове сейчас создается оргкомитет межрегиональной Ассоциации народных фронтов, которая, как мне представляется, может сыграть когда-нибудь роль демократической оппозиции по принципу, скажем, польской «Солидарности». Свою лепту в это дело мог бы внести и Ленинградский Народный фронт…

Не стоит, впрочем, в мечтах забывать о сегодняшней политической ситуации в городе. На съезде ЛНФ, на стене в холле, я видел объявление: «Граждане! В Питере уже есть четыре народных фронта: Ленинградский народный фронт, Объединенный фронт трудящихся, Российский народный фронт и национально-патриотический фронт («Память»)... И все без народа. Даешь создание народного тыла. Организаторы всех стран, организуйтесь...»

В связи с этим хотелось бы в спомнить слова Марины Салье на закрытии съезда: «В ЛНФ сейчас большинство – интеллигенция, в противоположность ОФТ. Первоочередные задачи нашего фронта – борьба за рабочих. Без рабочих он просто не сможет называться народным...»

Уже на выборах в местные Советы всем четырем народным фронтам предстоит, по-видимому, жестокая борьба за избирателей. За кем пойдет народ1 Можно предположить, что на выборах добьются успеха, в частности, представители самой многочисленной (из вновь созданных) неформальной организации… Если, конечно, роды не были преждевременными. Если младенец – Народный фронт – вырастет и сможет отстоять свои права.

Владимир Кожемякин

Из газеты
«Ленинградский университет»,
30 июня 1989 года