"За рубежом" 5 марта 1936 г.
ИТАЛЬЯНКИ ПРОТИВ ВОЙНЫ И ФАШИЗМА
Своеобразной формой протеста итальянских женщин против войны являются коллективные петиции. В одной из петиций, которую женщины послали Муссолини, мы читаем:
ДУЧЕ! Когда был заключен пакт четырех держа», ты нас заверял, что мир обеспечен на десять лет. В октябрьской речи ты обещал нам работу, справедливую заработную плату и приличное жилье. На что ты рассчитывал, обещая все это? Дуче! Думая обмануть нас, ты обманываешь самого себя!
К тебе обращаются многие матери, сердца которых разрываются от боли. Мы опрашиваем, где причина наших мучений... Мы не допустим, чтобы дета, за которых мы столько страдали, были убиты ради обогащения алчных... Мы не хотим войны, уничтожающей миллионы невинных и приносящей наживу богатым - хозяевам, служителем которых ты являешься».
В петиции, поданной женщинами миланскому подесте (городскому старшине), сказано:
«Уважаемый господа подеста! Измученные постоянными лишениям, мы решили обратиться к вам с просьбой обратить вникание на наши тяготы. Воина с Абиссинией отнимает у нас мужей и сыновей и стоит миллиарды. Вот почему растут цены на предметы первой необходимости. Мы требуем положить конец увеличению цен на продовольствие, на хлеб, на молоко, установить целы в соответствии с заработком наших мужей. Мы требуем также, чтобы семьи мобилизованных получали по 5 лир в день и чтобы они были освобождены от квартирной платы. Повторяем, не народ затеял войну. Мы ждем ответа с нетерпением и достоинством. Если ответа не будет, нам придется идти прямо к вам».
* * *
Когда началась мобилизация в Калтанисете (о. Сицилия), произошла демонстрация жителей с участием горняков против отправки солдат в Африку. Среда демонстрантов первое место занимали женщины. Это было новостью в Южной Италия. Начиная с этого времени, женщины принимают участие во всех демонстрациях против войны. Приведем несколько примеров.
• В Меране и Больцано (в Верхнем Адиже) произошли серьезные стычки между женщинами и фашистской милицией. Это было в то время, когда мобилизованные немцы (местные жители) вместе с семьям демонстрировали против войны, фашизма и национального гнета. Произведены аресты. Некоторые женщины ранены.
• На миланской табачной фабрике (там занято около 1 300 рабочих, в подавляющем большинстве это женщины) работницы в начале мобилизации также демонстрировали против войны. Они говорили: «Мобилизация объявлена для того, чтобы наши сыновья погибли, сгоняя абиссинцев с земли».
• В Ольджате (провинция Комо) пришлось вызвать жандармов, чтобы очистить коммунальное управление от ворвавшихся женщин, протестовавших против отправки солдат в Абиссинию и против угрозы мировой войны. Некоторые женщины арестованы.
• В Маоса-Карраре женщины собрались перед зданием фашистской организации, кричали фашистам, что они изменники, напоминали о невыполненных обещаниях заботиться о семьях мобилизованных и требовали возвращения их мужей и сыновей.
• В Сан-Пьетро-Ин-Баньо (провинция Форли) женщины вышли на улицу с криками: «Мы требуем хлеба и работы! Долой войну!» Затем они ворвались в коммунальное управление и не уходили оттуда, пока арестованные во время демонстрации не были освобождены. После этого была приостановлена отправка в Африку «добровольцев», которых нужда заставила запасаться на работы в тылу.
В Болонье некую Джузепину Тонон, 68-летнюю мать семерых детей, арестовали за то, что она высказалась против войны. После двухмесячного заключения ее отправили на два года в ссылку.
"За рубежом" 5 декабря 1936 г.
ПИСЬМА РАБОЧИХ ИЗ ИТАЛИИ
«Рундшау», Базель
ГРУППА товарищей из рабочего района одного города в Лигурии пишет:
«Вербовка в Испанию производилась так. Центурион (начальник фашистской сотни чернорубашечников – прим. ред.) нашего района вручил чернорубашечникам двести повесток. Первым, которые явились, сказала, что через несколько дней их отправят в Испанию. Весть распространилась с молниеносной быстротой, и многие чернорубашечники стали искать предлога, чтобы отказаться. Кое-кто обратился к врачу за удостоверением о болезни, другие инсценировали несчастные случаи, увечили себя и т. д. Во всяком случае новость никого не воодушевила. Все же нажимом и уговорами удалось мобилизовать 35-36 человек. Их нарядили в форму хаки, и в таком вале они дней десять разгуливали по городу. На улице их часто оскорбляли. Однажды вечером в субботу группа таких чернорубашечников, собравшихся в Испанию, пришла на танцевальный вечер. Ни одна женщина не пожелала танцевать с ними.
Я забыл сказать, что повестки вручались только старым фашистам. Один из них, представитель синдиката одной фабрики, очень влиятельный среди рядовых фашистов я, следовательно, уважаемый фашистской иерархией, нашумел на фашистском собрании, а затем в кафе. Он раздобыл медицинское свидетельство, чтобы не ехать в Испанию, и заявил в фашистском бюро приблизительно следующее: «Испания нас совершенно не касается. Нельзя убивать людей, которые не сделали нам ничего плохого. Может быть, Франко — преступник или карьерист. Человеческая жизнь не шутка, и только преступники убивают ни за что, ни про что. Я готов пожертвовать собой ради отечества, и все это знают, но не желаю быть игрушкой честолюбивых генералов».
В ответ ему прочли лекцию о «коммунистической опасности». На это он заявил, что если фашистская иерархия видит эту «опасность», пусть сама и отправляется в Испанию. А что до него, то в случае правой борьбы за Италию он пойдет на фронт добровольно, без приглашения».
Что же получили уезжавшие в Испанию? Ничего, кроме обещаний, которые должны быть выполнены только после прибытия на фронт. До отъезда завербованным давали по 4,8 лиры в день. Семьи почти всех сильно нуждаются. Многих даже выселили из квартир за неплатеж.
Из Милана пришло такое письмо:
«Несколько миланских семей получили письма от родственников из батальона Сан Марко, приписанного к гарнизону Полы. Из писем видно, что солдаты не желают ехать в Испанию. Батальон получил приказ выехать и был переведен в гавань Специю, но из-за открытого недовольства солдат пришлось отказаться от пересадки их на пароход. Путем больших усилий в крупных премий удалось завербовать сорок человек.
Среди 6 000 миланских «добровольцев» отправленных в Испанию, много преступников, специально для этого освобожденных из тюрем.
Местные испанские эмигранты-фашисты вначале носили особые значки, но потом сняли их, видя враждебные взгляды итальянцев. Фашисты заявили даже, что в Италии, по-видимому, еще больше коммунистов, чем в Испании.
При письме прилагаем 1 580 лир, собранных вашей организацией в пользу народного фронта Испании».
Из города в Ломбардии пишут:
«Мы обратили внимание, что многие католики, которые до последнего времена считали дело Франко «святым», теперь поколебались в этом убеждении. Есть сведения из Кастельмаджоре (Эмилия), что все солдаты инженерного полка отказались выехать в Испанию».
Из Триеста сообщают:
«Мы узнали, что во второй половине февраля взбунтовалась команда машинного отделения госпитального судна «Градиска», когда стало известно, что судно отправляют не в Массау, а в Испанию. Подробности неизвестны. Мы знаем только, что все «бунтовщики» были высажены на берег. С тех пор даже родные ничего о них не слыхали».
Из Рима пишут:
«Вербуют в Испанию простым извещением. Пожелавших ехать на работу в Абиссинию приглашают в штаб чернорубашечников и там рекрутируют. В случае отказа составляется протокол, который отказавшийся должен подписать. Положение семей солдат, уехавших в Испанию, самое плачевное.
Я узнал, что в Сабаудии были волнения. Когда полковник уговаривал солдат ехать в Испанию, в ответ раздалось несколько громких «нет». Визит наследника также не содействовал поднятию энтузиазма. Полк переведен на итало-французскую границу».
Цитируем письмо итальянского рабочего к сыну, сражающемуся в рядах батальона имена Гарибальди:
«Я так в не знаю, как удалось тебе выбраться из Италия. Почему ты скрыл от меня свое намерение — самый прекрасный поступок в твоей жизни? Держись крепко и помни, что повиновение и дисциплина могут даже умирающего превратить в гиганта. Очень может быть, что и я последую за тобой; если удастся обеспечить мать, я приеду в тебе, ко всем вам».
"За рубежом" 5 декабря 1936 г.
ОБМАНУТЫЙ НАРОД ИТАЛИИ
Автор помещаемой статьи — выдающийся итальянский экономист, эмигрировавший из фашистской Италии в Англию.
Проф. Гаэтано Сальвемини
«Форейн афферз», Нью-Йорк
В ТЕХНИЧЕСКОМ развитии Италия отстает от других стран. Она была и остается аграрной страной. Между тем только треть итальянской земли годна для обработки и Италия вынуждена ввозить много продуктов питания.
Поможет ли захват Абиссинии разрешить Италии проблемы народонаселения и сырья? В климатическом отношении Абиссиния делится на четыре зоны: горные районы (выше 2500 метров над уровнем моря), умеренная зона (от 2500 до 1500 метров), тропическая зона (от 1500 до 750 метров) и пустынные низменности (ниже 750 метров). Холод в горных районах не благоприятствует обработке земли; даже в Италии высокогорные местности не обрабатываются. Непригодны и пустынные низменности. Тропическая зона очень плодородна. В ней можно было бы разводить кофе, хлопок и сахаристые культуры, но ее климат гибелен для белых. Итальянцы могли бы стать здесь господствующим классом, эксплуатирующим туземцев, если бы эксплуатация была выгодна, но страна с таким климатом никогда не сможет принять много итальянских эмигрантов.
Остается умеренная зона с прекрасным климатом, так называемое плато, но она расположена слишком высоко. Заниматься там постоянным физическим трудом жители низменностей не в состоянии. В разреженном воздухе слишком мало кислорода, особенно необходимого при тяжелом труде.
Абиссинское плато представляет собою хаос из гор, каньонов, высоких пиков и лощин, усеивающих в беспорядке высокое горное плато. Сколько миллиардов долларов понадобится на сооружение дорог и мостов и первую вспашку земли в такой стране? Чтобы раздобыть огромные суммы, необходимые для широко развернутого строительства, итальянскому правительству пришлось бы вконец обескровить метрополию.
В 1931 г. в африканских колониях Италии было всего 52 419 итальянцев. Если вычесть отсюда солдат, чиновников, торговцев и рабочих, занятых на общественных работах, окажется, что за сорок лет в колонии переселилось всего 1900 итальянских крестьян. 1 360 осели в Триполитании, 256 — в Киренаике, 200 — в Сомали и 84 — в Эритрее.
* * *
Если бы проблему итальянского народонаселения можно было разрешать только благодаря колониальным захватан, Италия была бы обречена на голод, войны или анархию. К счастью, колонии — не единственный «выход» из положения.
Неверно, что население Италии «увеличивается на 450 тысяч в год», как утверждал сенатор Даванцати. В 1921 г. по материалам переписи, в Италии было 38 710 тысяч жителей, а в 1932 г.— 41 210 тысяч. Увеличение всего на 2 500 тысяч, или на 250 тысяч в год. Таким образом, прирост в 450 тысяч — выдумка.
Прирост населения замедлился, и причина этого — падение рождаемости. После приказа «дуче» о том, чтобы итальянки родили ему к 1961 г. 60 миллионов подданных, падение рождаемости стало еще более стремительным. С марта (то есть ровно через девять месяцев после приказания свыше) до декабря 1928 г. рождений в Италии было зарегистрировано на 23 тысячи меньше, чем за тот же период 1927 г.
Муссолини распоряжается рабочим временем своих подданных, но не может контролировать их частную жизнь. Невольно начинаешь думать, что речи и писания «дуче» и других фашистских лидеров, а также шумливая газетная кампания против «преступных» противозачаточных средств, имели только один несомненный результат: о существовании этих средств многие узнали впервые. В 1901 г. при населении в 32 500 тысяч было 1 057 тысяч рождений. В 1935 г. при населении в 42 500 тысяч их было на 64 тысячи меньше.
В декабре 1928 г. правительство Италии обязалось в течение четырнадцати лет истратить 4,3 миллиарда лир на осушку болот и на прочие мелиоративные работы. Идея была прекрасной. Но большая часть денег ушла на осушку Понтийских болот, занимающих всего 64 220 акров. Так близ Рима было создано зрелище, способное изумить иностранцев. Однако другие работы запущены. В 1929—1930 г. администрации было разрешено израсходовать на новые мелиоративные работы 244 миллиона лир, в 1930—1931 г. — уже 74 миллиона, а в 1931—1932 г.—только 33 миллиона.
* * *
До кризиса не все страны отказывались принимать итальянских иммигрантов. Франция и Южная Америка относились к ним очень терпимо. Мир широк. Если одни двери закрыты, открыты другие.
В 1925 г. Муссолини начал препятствовать эмиграции. В том же году крестьяне на юге Франции нанимали для полевых работ испанцев и французов-канадцев, потому что итальянцам было запрещено переселяться из своей страны. В ноябре 1926 г. эмиграция без разрешения властей стала преступлением, за которое полагалось три года тюремного заключения. Итальянской пограничной страже было приказано стрелять в каждого пытающегося перейти границу, где бы то ни было, кроме установленных для этого пунктов.
* * *
Своим требованием колоний Муссолини переворачивает мир вверх дном, то же самое делает фашистский диктатор Гитлер. Оба они чувствуют себя неудовлетворенными, потому что колонии для них — это символ превосходства, они считают, что каждая страна, желающая, чтобы ее считали сильной, должна иметь колонии, как каждый миллионер должен иметь «рольс-ройс» и осыпать свою жену или любовницу драгоценностями.
За пятьдесят лет, предшествовавших мировой войне, население Италии увеличилось на четверть и все же не умерло с голоду. Проблема разрешалась мирно. Италия экспортирует шелк, вино, ранние овощи и фрукты, автомобили, ткани и другие фабрикаты, то есть такие товары, которые можно сбыть только тогда, когда в других странах происходит оживление экономической деятельности.
Если бы правительство Италии состояло из здравомыслящих людей, близко к сердцу принимающих интересы своего народа, оно первым делом стремилось бы содействовать миру, и если бы излишек населения действительно существовал, — способствовать эмиграции, воздерживаясь от поощрения роста населения. Вместо этого Муссолини запретил эмиграцию как преступление и приказал итальянкам рожать побольше. Когда же в прошлом году ему было предложено мирно разрешить спор с Абиссинией, он заявил французскому послу: «Если бы вы поднесли мне Абиссинию на серебряном подносе, я отказался бы от нее, потому что решил взять ее силой».
* * *
«Лэйбор Рисерч», Лондон
ИТАЛЬЯНСКИЕ фашисты не перестают хвастать своими заботами о деревенском населении. Утверждают, будто фашизм «аграризирует» Италию, что он дал крестьянам право голоса в политической жизни нации и, что он неустанно заботится о благе крестьян. Это хвастовство хозяев страны, в которой почти половина населения живет сельским хозяйством, побуждает выяснить, что же в действительности дал фашизм сельскохозяйственным рабочим.
Подавляющее большинство сельскохозяйственного населения Италии по своему экономическому положению принадлежит к пролетариату. По переписи 1931 г., около, восьми миллионов человек старше 10 лет занимаются сельским хозяйством. Большинство крестьян обрабатывает очень небольшие участки земли. Во время переписи 1930 г. было зарегистрировано около 4,2 миллиона крестьянских хозяйств. 1,5 миллиона (35,7 процента) из них занимают один гектар и меньше. Следовательно, их надо отнести скорее в карликовым хозяйствам, чем к фермам. 2,3 миллиона (54,6 процента) занимают от одного до десяти гектар и только около 400 тысяч (9,7 процента) — более 10 гектар. 3,8 миллиона карликовых и мелких хозяйств занимают всего 32,7 процента всей годной для обработки земли, а 400 тысяч крупных хозяйств—67,3 процента. Это доказывает, что земля концентрируется в руках относительно немногих владельцев.
* * *
После мировой войны заработная плата в сельском хозяйстве в промышленности колебалась, примерно, одинаково: она упала в 1921—1923 гг., затем повысилась в период инфляции до 1927 г. Со времени стабилизации лиры (декабрь 1927 г.) началось неуклонное снижение заработной платы. Снижение было повсеместным, но батраки пострадали больше, чем рабочие, занятые в промышленности и торговле.
По официальной статистике, в 1927— 1935 гг. поденная заработная плата итальянского сельскохозяйственного рабочего упала в среднем на 37 процентов, а в некоторых провинциях в отраслях — даже на 60 процентов.
Фактический годовой заработок сельскохозяйственного рабочего деньгами и продуктами упал еще больше, потому что с 1926 г. начала резко увеличиваться безработица. Если учесть безработицу, частые нарушения договоров предпринимателями и стремление их расплачиваться натурой, станет ясно, что реальный доход сельскохозяйственных рабочих в Италии при фашистском режиме резко понизился.
Батраки страдают не только от снижения заработной платы, но и от безработицы в сельском хозяйстве. Она была велика в 1921—1922 гг., затем, в 1925—1926 гг. уменьшилась, а после 1926 г. быстра возросла, достигнув максимума (333 тысячи человек) к январю 1934 г. В прошлом году она немного уменьшилась, — главным образом, вследствие мобилизации в связи с войной в Абиссинии.
* * *
Фашистская аграрная политика («борьба за пшеницу», программа мелиоративных работ, контроль над сельскохозяйственным кредитом и пр.) выгодна исключительно крупным и средним землевладельцам, коммерческим хозяйствам и финансовому капиталу. Она направлена против масс бедного крестьянства и сельскохозяйственных рабочих. Для них маскарад с «аграризацией» означает не более, как дальнейшее порабощение их помещиками.
Все революционные рабочие организации распущены, многое из того, что было завоевано народом до и после войны, снова потеряно: Следствие всего этого — резкое понижение уровня жизни в итальянской деревне.
* * *
«Спектэйтор», Лондон
КОЛИЧЕСТВО безработных в Италии, которых в 1926 г. было «только» 114 тысяч, к январю 1935 г. перевалило за миллион. Запас золота и валюты уменьшился с 10 341 миллиона лир в 1929 г. до 5 890 миллионов в апреле 1935 г. Бюджет так и не уравновешен, пассивный баланс внешней торговли уменьшился исключительно за счет самой торговля. В 1928 г. экспорт оценивался в 16000 миллионов лир, то есть составлял 72 процента стоимости импорта. В 1934 г. он составлял всего 5 225 миллионов лир, или 68 процентов стоимости импорта. С тех пор положение пропорционально ухудшилось и логически следует заключить, что равновесие между экспортом и импортом будет достигнуто только тогда, когда они оба сведутся к нулю.
В конце 1934 г, потребовалось пустить в ход весь арсенал чрезвычайных мер: квоты, импортные лицензии, клиринговые расчеты и т. п. Поставщики итальянского рынка увидели, что их кредиты могут оказаться замороженными. Большинство поставщиков согласно продавать только 3d наличный расчет. Италия сама вызвала суровейшую из всех санкций — отказ в кредите, когда Женева еще и не думала принимать какие-либо меры.
Затем пришла очередь санкций. Они были для Италии тем же, чем бывает простуда для чахоточного.
Стоимость жизни возросла на 25 процентов. Наибольшее бремя выпало на долю землевладельцев и мелких предпринимателей, образующих, по словам «дуче», одну из важнейших частей фашистского государства. Никакие чрезвычайные меры не могли приостановить сокращение запасов золота и валюты. К концу 1935 г, этот запас предположительно начислялся в 4 443 миллиона лир, а ежемесячная утечка — в 500 миллионов лир. Если это предположение (основанное на вполне авторитетных данных) приблизительно верно и даже если утечка сократилась затем наполовину, все-таки в конце 1936 г. предстоит полное истощение запаса.
Население стараются уверить, что виноваты во всех этих несчастиях санкции, то есть простуда. Но что скажет больной, когда убедится, что разрушительная болезнь продолжается, хотя простуда уже излечена? Обвинит ли он своего доктора, и что сделает тогда доктор? Удастся ля ему уговорить Новый свет восстановить займом дефицитный бюджет?
Обратимся к последнему бюджету. Не укажет ли он какой-нибудь выход? Это уравновешенный бюджет, если исключить африканские расходы, которые должны покрываться внутренними займами. Мы найдем в бюджете новый налог на автотранспорт, новые импортные лицензии, увеличение железнодорожных тарифов (не включенное в собственно бюджет) и увеличение подоходного налога. Но напрасно было бы искать облегчения бремени для промышленности и производства.
Больной справился с простудой за счет скудного запаса своих сил.
