AGITCLUB

Народный фронт

ФОТОГАЛЕРЕИ

AGITCLUB

Народный фронт

ФОТОГАЛЕРЕИ


Я колебался: идти – не идти. «За» – говорило чувство солидарности – было известно, что многие пойдут. «Против»… против было то, что демонстрация эта праздничная. Ну, для кого этот день праздник, те пусть и идут. И празднуют.
До последнего момента не мог решить. Наконец нашел компромисс: пойду на сборный пункт у ТЮЗа, тем более, что нужно было кое с кем встретиться и поговорить, а там окончательно решу.

У ТЮЗа сразу стало все ясно.

Первое впечатление – ошеломляющее: нас много. И не просто много, а очень много, неожиданно много. Люди от этого улыбались и здоровались за руку энергично.

Второе – лозунги и флаги. Лозунги разных размеров, форм, цветов, и, конечно, содержания. Толпа была насыщена лозунгами. Между ними кое-где попадались флаги: трехцветные российские, прибалтийские, зеленые – флаги экологов, черные – анархистов. Лозунги притягивали. Их искали, разглядывали, читали вслух, повторяли, обсуждали. Самый большой из них был полосой серой материи метровой ширины. Его держали человек десять и потом несли на уровне плеч, сбоку колонны. Надпись выражала несогласие с проектом закона о выборах в местные советы по производственным округам. Самый небольшой был фанерной полоской длиной сантиметров в тридцать, прикрепленный к тонкой, ржавой и многократно изогнутой проволоке. Его держали над плечом на уровне глаз. Текст поносил газету «Правда» – орган ЦК КПСС.

Призывы были: защитить природу, против смертной казни, за отмену 6-й статьи конституции, за демократию и многопартийность, за отмену цензуры, и т.д. Лозунги стояли неподвижно, а толпа двигалась, разговаривала, смеялась. Около 10 часов построились и пошли, от ТЮЗа на Фонтанку, Московский проспект, опять на Фонтанку, на Гороховую и к Дворцовой площади. Шли медленно. Часто останавливались и подолгу стояли. Во главе колонны шли народные депутаты: Иванов, Левашев, Щелканов, Сычев. (Я их не видел, но так говорили). Из окон глядели любопытные. Некоторые нам махали. Прохожие и стоящие, штатские, военные и милиционеры шарили глазами поверх колонны – искали, что читать и находили. Некоторые присоединялись к колонне, кто надолго, кто до конца. Пристроилась какая-то пара с красным флагом. Окружающие не одобрили цвет. Появился и некоторое время шел с нами человек средних лет, казавшийся слегка навеселе. Неожиданно он начал злобно хвалить общество «Память» и определять среди нас евреев. Попутчики добродушно и легко рушили его антисемитскую аргументацию. Моряк, капитан второго ранга с трехцветным металлическим флажком на шинели, шел с нами до конца. Показалась Дворцовая. Мы прошли еще немного и встали как раз в начале Невского проспекта.

Площадь была полупустой. Последние колонны демонстрантов спустились с Дворцового моста и заворачивали на площадь. Они шли, а мы стояли. Наконец, мы остались одни. Только ряды курсантов обозначали пустые проходы, да за Александровской колонной стояли спортсмены с флагами на высоких древках. Ну, и, конечно, те, кто стоял на трибунах.

Неожиданно недалеко от нас сквозь ряды курсантов, как сквозь изгородь, просунулась верхняя половина туловища человека с погонами полковника и бархатной малиновой повязкой на рукаве. На повязке было написано: РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Он покрутил головой, осматривая колонну. Исчез. Снова появился метрах в пятидесяти от нас и снова пропал. А мы все стояли. Играла музыка. Хорошо поставленный голос, тысячекратно усиленный динамиками, разносил над площадью официальные приветствия.

Наконец, колонна двинулась и пошла, пошла все быстрее и быстрее. И вдруг опять остановилась. Мы оказались на это раз прямо напротив трибун. Голова колонны, не снижая скорости, ушла с площади, а следующая за ней часть колонны остановилась, и мы хотели показать свои лозунги тем, кто стоял на трибунах.

А на главной трибуне в центре стоял Гидаспов – секретарь ОК КПСС, а рядом, по обе стороны от него – официальные лица в мундирах и в штатском. На трибуне пониже стояли, по-видимому, и чины пониже. Гидаспов улыбался и махал рукой. Однако из колонны ему не отвечали. Чина пониже, как один человек, смотрели вдаль, в сторону Невского, где терялся из виду конец нашей колонны, в их позах чувствовался вопрос: «Сколько их?». Играла музыка, а мы стояли среди сотен военных, стояли, повернув лозунги к трибуне. Вдруг на фоне музыки хорошо поставленный голоc провозгласил: «Да здравствует Великая Октябрьская Социалистическая Революция!».

Колонна ответила протяжно: «Позор!» и засвистела. И опять наступила пауза. Кто-то на главной трибуне прилег на перила, подперев голову рукой. Моряк, стоявший в цепи напротив трибуны, закурил, а его сосед стал подпрыгивать – замерз, наверное. Вокруг улыбались. Улыбались курсанты. Кое-кто улыбался на трибунах. Однако не все. В темно-сером пальто и такой же шляпе с жесткими полями стоял на краю главной трибуны человек, и на скулах были видны играющие желваки. «Начальник УКГБ ЛО», - сказал мне кто-то.

Стоять уже просто так надоело. Уходить с площади не хотелось. Здесь было неплохо. Тем более, что начальство, по-видимому, тоже не знало, что ему делать.

Но вот из-за Александровской колонны вначале бегом, а потом быстрым шагом показались отряды милиции. Они рассекли в нескольких местах колонну, развернулись и стали просить демонстрантов проходить на выход. Не толкали, не грубили, а улыбались, просили проходить. Мы втроем вышли из рядов колонны и встали возле курсантов, спиной к главной трибуне. Первый отряд милиции прошел мимо нас даже не побеспокоив. По-видимому, приняли нас за своих. За отрядом шли опять демонстранты. Знакомые здоровались с нами, шутили: «Мы думали, это КГБ стоит, а это оказывается, наши».

Иногда группы останавливались, поворачивали лозунги к трибунам, стояли, давая возможность их прочитать. Потом двигались дальше. Около меня остановился Саша Богданов, известный в городе член партии Демократический Союз. Он держал на палке один конец лозунга «Демократизация через многопартийность!». Подоспел подполковник милиции и стал сердиться: «Ну, Александр, что встал, проходи!». На что ему тот отвечал: «Погоди, погоди, пусть почитают!».

   

Мимо нас шли и шли люди. Шли пожилые женщины с поднятыми вверх кулаками, что-то требуя. Шли подростки, подняв вверх руку с раздвинутыми средним и указательным пальцами. Зеленые собрали и сбили плотную кучку школьников человек сорок и вели их под зелеными знаменами. Шли районные организации Ленинградского народного фронта, шли анархо-синдикалисты в черном и с черными знаменами. Шли мимо нас, останавливались и снова шли. Играла музыка, курили курсанты, а они все шли и шли – много тысяч людей, многие из которых впервые публично, на глазах у высшего домашнего руководства, перед телевизионными камерами, сделали то, что считали нужным, и не побоялись это сделать.

Нас было, на мой взгляд, тысяч десять, но было ощущение, что это только начало, что многие из тех, кто в этот раз не пришел, кто дома разглядывал на экране телевизора лозунги, разыскивая нас, придут в следующий раз и нас будет уже не десять, а многие десятки тысяч.

А потом был митинг.

А Козырев
9 ноября 1989 г.
(из бюллетеня "Северо-Запад")

Обращаем внимание - чтобы увеличить фотографию, надо навести на нее курсорчик и кликнуть. Фотка и увеличится! И увидите все во всех подробностях. И не пожалеете!