UNIDAD POPULAR
НАРОДНОЕ ЕДИНСТВО - ЧИЛИ

 

"Быть молодым и не быть революционером — это противоречие почти биологическое".

Сальвадор Альенде

"Ser joven y no ser revolucionario es una contradiccion hasta biologica".

Salvador Allende

 

Примечание.
Текст выступления Сальвадора Альенде в Университете Гвадалахары приводится без нескольких первых фраз, в которых Альенде благодарит правительство Мексики и ректора Университета за возможность встретиться со студентами.

   
   

 

El Pueblo unido hamas sera vencido (Из "Гимна Народного единства")

 



Из выступления Сальвадора Альенде

в Институте общественных и гуманитарных наук университета города Гвадалахара 2 декабря 1972

... В свое время я также был студентом, конечно, много лет назад. Я учился в университете не только для того, чтобы получить диплом; я был руководителем студентов, и за это меня исключили из университета. Поэтому я могу говорить со студентами с высоты прошедших лет. Я знаю, вы понимаете, что не существует конфликта поколений, а есть молодые люди со старческой душой и старики с молодым сердцем, к последним я причисляю и себя.

Есть молодые люди со старческой душой, которые не осознают, например, что в подавляющем большинстве стран нашего континента быть студентом — огромная привилегия. Эти молодые люди полагают, что университеты созданы для удовлетворения потребности в подготовке специалистов и что, получив профессиональную подготовку, они могут успокоиться. Они получают определенное общественное положение, возможность — весьма опасную, черт возьми, — подниматься по ступеням общественной лестницы, они получают средство, с помощью которого могут зарабатывать себе на жизнь и иметь более высокие доходы, чем большинство их соотечественников.

Если эти молодые люди со старческой душой являются, например, архитекторами, они не задаются вопросом, сколько жилищ не хватает в наших странах или — иногда бывает даже и так — в их собственной стране. Есть студенты, придерживающиеся строго либеральных взглядов, которые используют свою профессию, чтобы честно зарабатывать себе на жизнь, но в основном с целью удовлетворения собственных потребностей.

Я сам врач и знаю, что в нашей стране есть много врачей, которые не понимают или не хотят понять, что здоровье стоит денег и что в Латинской Америке тысячи и тысячи мужчин и женщин не имеют возможности платить за свое здоровье. Они не хотят понять, что, чем беднее, тем больше болезней, а чем больше болезней, тем беднее. Такие врачи, если и проявляют заботу о больных, то только о тех, кто нуждается в их знаниях и платит им за это гонорар, но они не думают о тысячах людей, у которых нет возможности обратиться к ним за консультацией. К сожалению, число врачей, которые борются за развитие государственного здравоохранения с целью предоставления народу широкой медицинской помощи, не велико.

Есть и учителя, которых не беспокоит то, что сотни и тысячи детей и подростков не могут посещать школу. Латинская Америка представляет собой трагическую картину, о чем свидетельствуют цифры нашей печальной действительности.

Почти все наши народы добились политической независимости полтора века назад. Но вот данные, которые говорят о зависимости и эксплуатации нашего континента. Будучи потенциально богатыми, подавляющее большинство наших стран и народов живут в условиях бедности.

В Латинской Америке, континенте с населением свыше 220 млн человек, 100 млн неграмотных и малограмотных.

На нашем континенте более 30 млн полностью безработных, а если принять во внимание лиц, не имеющих постоянной работы, эта цифра превысит 60 млн.

На нашем континенте, по одним данным, 53, а по другим — 57 % населения не имеют возможности для нормального питания. В Латинской Америке не хватает 28 млн жилищ.

Позволительно задать вопрос: какова же в подобных обстоятельствах судьба молодежи? Ведь наш континент — это континент молодых. 51 % латиноамериканского населения моложе 27 лет. Я могу сказать — и как бы я хотел ошибиться! — что ни одно правительство, включая, разумеется, и наше, а также предшествующие правительства моей страны, не смогло избавить широкие массы нашего континента от таких тяжких лишений, как безработица, недостаток питания, жилищ, медицинской помощи. А об организации отдыха и развлечений не стоит и говорить!

Естественно, что боль и страдания масс, вот уже полтора века живущих как бы в заточении, должны породить стремление добиться более высокого уровня жизни, существования, культуры, чему препятствуют антигуманные и антисоциальные условия.

Если сегодня мы имеем дело с таким положением дел, то что же будет, если оно не изменится, а численность нашего населения возрастет до 360 или до 600 млн человек? На нашем континенте демографический взрыв призван компенсировать высокую детскую смертность и является средством самосохранения народов. Однако, несмотря на приведенные мною цифры, население наших стран сильно растет и благодаря достижениям в области медицины, а также улучшению условий жизни средняя продолжительность жизни увеличивается, хотя она, безусловно, намного ниже, чем в промышленно развитых капиталистических странах и в социалистических странах.

Ни одно правительство нашего континента, идет ли речь о немногочисленных демократических правительствах, более многочисленных псевдодемократических или диктаторских — они тоже имеются — не смогло избавить свои страны от этих огромных лишений. Мы признаем, конечно, что, услышав голос народа, его протест и зная его чаяния, некоторые правительства, в особенности демократические, предпринимали похвальные усилия, чтобы эти лишения не отягощали наше существование.

Почему это происходит? Потому что подавляющее большинство наших стран является монотоварными. Это страны какао, бананов, кофе, олова, нефти или меди. Это страны, производящие сырье и импортирующие готовые изделия, продающие дешево и покупающие дорого.

Покупая дорого, мы оплачиваем высокие доходы специалистов, служащих и рабочих в промышленно развитых странах. Кроме того, в подавляющем большинстве случаев, поскольку наши основные богатства находятся в руках иностранного капитала, мы не имеем возможности выбирать рынки, оказывать влияния на цены и определять объем производства. Об этом свидетельствует положение дел у нас с медью, а у вас с нефтью.

Что такое империализм, мои молодые товарищи? Это такая концентрация капитала в промышленно развитых капиталистических странах, который, достигнув силы финансового капитала, осуществляет инвестиции уже не в метрополиях, а в наших странах. Тем самым, этот капитал, доходы которого в метрополиях сильно упали, получает значительные прибыли в наших странах. Кроме того, это объясняется также и тем, что сделки зачастую заключаются между филиалами, действующими в наших странах, и их основными компаниями, находящимися далеко от наших границ.

Таким образом, мы являемся странами, которые не используют доходы от своего производства, и наш континент это знает не от политических агитаторов тех или иных партий, а из данных ЭКЛА, одной из организаций ООН.

За одно из последних десятилетий, не могу сказать сейчас точно, в 1950—1960 гг. или в 1956—1966 гг., вывоз капиталов из Латинской Америки превысил ввоз.

Так складывалось общее для подавляющего большинства наших народов положение: являясь странами потенциально богатыми, мы живем в условиях бедности. Мы просим помощи, чтобы выжить, и в то же время вывозим капитал. Парадокс, типичный для капиталистической системы.

Необходимо понять, что, когда развитые страны живут и укрепляют свою экономику за счет нашей бедности; когда страны, могущественные в финансовом отношении, нуждаются в нашем сырье и черпают в нем свою силу; когда положение на мировых рынках и в области цен приводит к росту задолженности нашего и других континентов; когда внешний долг стран «третьего мира» достигает фантастической цифры в 95 млрд долларов; когда моя страна — страна демократическая, с очень прочными государственными институтами, конгрессом, функционирующим уже 160 лет, вооруженными силами, уважающими, как и в Мексике, закон и волю народа, страна, которая имеет самые крупные на нашей планете открытые и подземные медные рудники и располагает самыми крупными запасами меди на земном шаре, была вынуждена взвалить на себя долги, по своему размеру в расчете на душу населения уступающие лишь долгам Израиля, страны, которая, можно сказать, находится в состоянии войны; когда в этом году мы должны были выплатить в счет погашения этих долгов и процентов по ним 420 млн долларов, что соответствует 30 % всех валютных поступлений, — когда все это происходит, каждый может прийти к выводу, что так больше не может продолжаться, что невозможно больше терпеть подобное положение.

Если к этому добавить, что могущественные страны диктуют условия торговли, контролируют фрахтовый рынок, устанавливают размер страховых платежей, предоставляют кредиты на обязательных условиях использования их значительной части в странах-кредиторах; если к тому же нам приходится страдать и расплачиваться за то, что могущественные страны или самая могущественная страна капитализма считают необходимым девальвировать свою валюту, за то, что сотрясается валютный рынок промышленно развитых государств, то последствия всего этого усиливаются и еще более тяжким бременем ложатся на наши народы.

Цены на минеральное сырье часто снижаются, но цены на готовые изделия и даже продукты питания повышаются. Когда увеличиваются цены на продукты питания, наличие таможенных барьеров в развитых капиталистических странах не позволяет экспортным сельскохозяйственным продуктам некоторых развивающихся стран проникнуть в центры потребления.

Красноречив пример моей родины. Мы производим на крупных предприятиях, которые раньше находились в руках иностранного капитала, а также на мелких и средних предприятиях около 750 тыс. тонн меди в год.

На долю Замбии, Перу, Заира и Чили, учредивших организацию под названием СИПЕК, приходится около 70 % всей меди, поступающей на мировой рынок, или более 3 млн тонн.

Однако цена на медь устанавливается на лондонской бирже, хотя через нее проходит только около 200 тыс. тонн меди. Три года назад Чили продавала медь по среднегодовой цене свыше 62 центов за англофунт. Повышение или падение цены на один цент означает для нашей страны увеличение или уменьшение доходов на 18 млн долларов.

В 1970 г., последнем году пребывания у власти правительства президента Фрея, цена на медь составляла 59 центов. В этом году она, по-видимому, не превысит 47,4 цента. Но после девальвации доллара реальная среднегодовая цена составит в лучшем случае 45 центов. Издержки же производства, несмотря на высокий процент содержания металла в нашей руде и близость мест ее добычи к морю, составляют па некоторых рудниках примерно 45 центов за англофунт. Конечно, на мелких и средних рудниках, где техника хуже, издержки производства выше.

Я привел этот пример потому, что он предельно ясен. Наша страна, имеющая более высокие валютные поступления, чем многие латиноамериканские страны, страна, располагающая земельными площадями, которые могли бы и должны бы прокормить от 20 до 25 млн человек, была вынуждена, если можно так выразиться, испокон веков импортировать мясо, пшеницу, жиры, сливочное и растительное масло на сумму 200 млн долларов в год!

Сразу после прихода к власти народного правительства мы были вынуждены расширить импорт продовольствия, ибо знали, что даже при ввозе продуктов питания на сумму 200 млн долларов, как это имело место при прежних правительствах, 48 % населения в Чили недоедало.

И здесь, на родине наших братьев, я могу привести одну цифру, которой я не стыжусь, но которая вызывает у меня боль: по статистическим данным, которые мы не скрываем, на моей родине насчитывается 600 тыс. умственно отсталых детей.

Если ребенок в первые восемь месяцев своей жизни не получает достаточного количества белков для своего физического и умственного развития, он будет развиваться не так, как ребенок, получающий его столько, сколько полагается, естественно, это почти всегда ребенок из семьи, принадлежащей к меньшинству, могущественному в экономическом отношении. Если ребенок, который на протяжении первых восьми месяцев жизни не получал достаточного количества белков, в дальнейшем получит их, его физическое развитие может восстановиться до нормы, но умственно он будет отставать. Часто наши учителя, чей великий труд я всегда ставлю рядом с трудом врачей по степени их профессиональной ответственности, видят, что ребенок не воспринимает материал, не понимает его, не может выучить, удержать в памяти. И не потому, что ребенок не хочет его выучить или вообще не хочет учиться, а потому, что он живет в ненормальных условиях, которые являются следствием существующего строя и установившейся общественной системы. К сожалению, недостаточное питание, в особенности в первые восемь месяцев жизни, сказывается даже на развитии умственных способностей. Сколько их, матерей из пролетарских семей, которые не могут кормить грудью своих детей — а материнское молоко лучшее питание для ребенка, — потому что живут в трущобах, потому что их мужья не имеют работы и сами они недоедают? Они страдают как матери, но что еще более несправедливо — страдают их дети.

Прогрессивные правительства, как, например, в наших странах, проводят отдельные положительные мероприятия, но и они, безусловно, являются полумерами. Например, в нашей стране существуют дородовые семейные пособия: женщине, которая ждет ребенка, выплачивается определенная сумма начиная с третьего месяца беременности, которая увеличивается с пятого месяца, когда уже есть доказательства, что она действительно ждет ребенка. Это имеет двоякую цель: предоставить матери определенные средства, чтобы она могла питаться лучше, а на последней стадии купить что-либо из так называемого «приданого»: детское одеяло, пеленки.

Вместе с тем, чтобы получить это пособие, являющееся дополнением к заработной плате, мать должна проходить медицинское обследование и вынуждена находиться под врачебным контролем. В этом случае, если мать больна, она своевременно получает лечение, и ребенок рождается здоровым. Кроме того, ее обучают самым элементарным правилам ухода за ребенком. У нас есть также семейные пособия, которые выплачиваются с момента рождения ребенка и, если он учится, до окончания школы.

Но мы еще не добились выравнивания размеров семейных пособий, потому что конгресс, большинство в котором принадлежит не представителям трудящихся, принимает, как всегда, дискриминационные законы. В моей стране существовали различные размеры семейных пособий для банковских служащих, государственных и частных служащих, военнослужащих, рабочих и крестьян. Мы выдвинули справедливое предложение: установить одинаковые семейные пособия для всех, потому что выплата более высоких семейных пособий тем, кто получает более высокие доходы, является жестокой несправедливостью.

Нам удалось уравнять размер семейных пособий для рабочих, крестьян, военнослужащих и государственных служащих, но семейные пособия для частных служащих все еще значительно выше. То, что мы сделали, является шагом вперед, но этого недостаточно, потому что, если верно, что благодаря семейному пособию ребенок питается лучше и в результате создаются лучшие условия для сохранения биологического равновесия, верно также, что, как свидетельствуют данные о подготовке медицинских кадров в университетах, нам не хватает специалистов для оказания медицинской помощи всему народу.

В Чили 4600 врачей, а нам необходимо 8 тысяч, то есть не хватает три с лишним тысячи врачей. Не хватает также свыше 6 тыс. зубных врачей. Ни в одной стране Латинской Америки, и я говорю это со всей уверенностью, нет государственной стоматологической службы. В большинстве стран дело в основном сводится — если там вообще существует какое-то подобие такой службы — к начальному, предварительному этапу, к элементарному удалению зубов. Когда я приезжал в рабочие поселки и видел, как женщины-труженицы, матери из пролетарских семей выкрикивали наши боевые призывы, как человек и врач я с болью отмечал, что у них, к сожалению, недостает большинства зубов.

От этого страдают и дети. Эти простые примеры свидетельствуют о том, что, когда мы говорим об университете, осознавшем свой долг, мы имеем в виду не только понимание необходимости покончить с этой жестокой действительностью, которая тяготит над нами свыше полутора веков. Для осуществления структурных экономических преобразований нужны специалисты, связавшие себя с делом социального переустройства. Нужны специалисты, которые не считали бы себя высшими существами, поскольку их родители имели достаточно денег, чтобы они смогли поступить в университет. Нужны специалисты, которые сознавали бы общественные интересы и понимали бы, в частности, что, если ты архитектор, твоя задача добиваться, чтобы строили дома, в которых нуждается народ, а если ты врач, то ты должен поднять свой голос и требовать, чтобы медицинским обслуживанием было охвачено трудовое население, в особенности крестьянство.

Нужны специалисты, которые не искали бы теплых местечек в административном аппарате, в столицах наших стран. Нужны специалисты, которые отправились бы на работу в провинции, в самые глубинные районы.

Я говорю об этом в университете Гвадалахары, одном из передовых. Я убежден, что ваш патриотический долг состоит в том, чтобы работать в этой провинции, основой экономики которой являются добывающая и обрабатывающая промышленность и сельское хозяйство. Долг тех, кто обучается здесь, — не забывать, что это — государственный университет, который содержится на средства налогоплательщиков, являющихся в своем подавляющем большинстве трудящимися, не забывать, что, к сожалению, в вашем университете, как и в университетах моей страны, пока еще невелико число детей рабочих и крестьян.

Быть молодым в нашу эпоху — большая ответственность. Это касается всего мира, Чили, Латинской Америки, в особенности последней, потому что, как я уже говорил, это континент молодых. Молодежь должна проникнуться исторической ответственностью стоящих перед ней задач. Она должна понять, что нет борьбы поколений, а есть — что совсем другое — социальное противоборство, и в этом противоборстве могут находиться по одну сторону баррикады и те, кому за 60 лет, — а мне чуть-чуть перевалило за 60, только сохраните это в секрете, — и молодежь 18—20 лет.

Нет конфликта поколений, и это важно подчеркнуть. Молодежь должна осознавать свои обязанности, которые накладывает на нее ее возраст, и, если речь идет о студенте, то он должен отдавать себе отчет в том, что есть молодые люди, которым столько же лет, но они не имеют возможности учиться. Если речь идет о студенте университета, то он тем более должен обращать свой взор в сторону молодого крестьянина и молодого рабочего и говорить с ними на общем для молодежи языке, а не на языке студента.

У того, кто является студентом, больше обязанностей, потому, что у него больше возможностей понять экономические и общественные явления и мировые события. У него есть обязанность быть движущей силой процесса преобразований, но он не должен терять при этом представления о пределах реального.

Революция делается не в университете, и это надо понять. Революция делается народными массами. Революцию делают народы. Революцию делают, главным образом, трудящиеся.

Я разделяю мысль, уже высказанную сегодня здесь, на нее много раз указывал президент Эчеверриа, и я говорил об этом и у себя на родине. Мы ведем свою борьбу за преобразование в рамках буржуазной демократии и в такой стране, как Чили, где судебная власть, парламент и исполнительная власть независимы друг от друга, что намного затрудняет дело. Трудящиеся, избравшие меня президентом, имеют свое правительство. Мы контролируем лишь часть власти — исполнительную власть, а в конгрессе составляем меньшинство. Судебная власть автономна, действующий гражданский кодекс был принят более 100 лет назад. Если я не критикую судебную власть, находясь у себя в стране, тем более я не собираюсь делать это здесь. Но, несомненно, что эти законы отражают другую эпоху и другую действительность. Они принимались не трудящимися, которые имеют сейчас свое правительство, а буржуазией, которая держала в своих руках исполнительную власть, экономическую власть и располагала большинством в Национальном конгрессе.

Однако действительность нашей страны, ее история, ее особенности и характерные черты, прочность ее институтов заставили нас, политических руководителей, прийти к выводу, что в Чили у нас нет другого пути, кроме избирательной борьбы. На этом пути мы и одержали победу.

Многие не разделяли этой позиции, главным образом, вследствие подхода, распространившегося на нашем континенте после победы Кубинской революции и несколько ошибочного усвоения чужого тактического опыта.

У меня есть очень дорогое воспоминание. Я — друг Кубы. Более 10 лет я — друг Фиделя Кастро, и был другом майора Эрнесто Че Гевары, который подарил мне второй экземпляр своей книги «Партизанская война». Я был на Кубе, когда эта книга вышла, и сделанная им дарственная надпись гласит: «Сальвадору Альенде, пытающемуся другими средствами добиться того же».

Если майор Гевара написал эти слова, то он сделал это потому, что был человеком широких взглядов, который понимал, что у каждого народа свои условия, что нет рецепта, по которому делаются революции. Вместе с тем теоретики марксизма, — а я и не отрицаю, что являюсь всего лишь начинающим марксистом, — четко намечают пути, по которым может идти общественное развитие на данном этапе, в данной стране.

Поэтому молодежи, и в особенности студенческой молодежи, которая не может, учась в университете, жить в стороне от проблем своего народа, следует понять, что подлинное мировоззрение не может появиться из доктринерского лепета, что глубокие мысли теоретиков различных социально-экономических течений требуют серьезного изучения; что если без революционной теории действительно нет революционной практики, то недопустимо волюнтаристское применение или трактование теории в зависимости от желаний молодежи или отдельных молодых людей; что надо следить за происходящими в собственной стране и за ее пределами событиями и видеть, что есть реальные ситуации, которые надо обдумывать и анализировать.

Когда в моей стране отдельные группы, которые стоят несколько за пределами Народного единства и среди которых имеются молодые люди, в чьей революционной честности я не сомневаюсь, но в чье понимание действительности я не верю, заявляют, например, что в нашей стране необходимо делать то же самое, что делали в странах, построивших социализм, я задаю им во всеуслышание вопрос: «Почему Китайская Народная Республика, могущественная, необычайно могущественная страна, должна терпеть то обстоятельство, что Тайвань находится в руках Чан Кайши?» Может быть, у Китайской Народной Республики нет достаточно мощных военных средств, если так можно выразиться, для того, чтобы вернуть себе Тайвань в две минуты? Почему же она этого не сделала? Потому что есть соображения высшей политической ответственности. Совершив подобный шаг, Китайская Народная Республика вступила бы на путь агрессии, что могло бы причинить ущерб революционному процессу и, быть может, вызвать мировую войну.

Кто может сомневаться в твердой воле, решительности и революционной сознательности Фиделя Кастро? Тогда почему же он не отдал приказ захватить залив Гуантанамо? Потому, что он не может и не должен делать этого! Не должен делать этого! Ибо иначе он поставил бы кубинскую революцию и свою родину под угрозу жесточайших репрессалий.

Таким образом, приходится иногда встречаться с молодыми людьми, которые прочитали «Манифест Коммунистической партии» или долгое время носили его под мышкой и поэтому считают, что они его усвоили и могут поучать других. Они критикуют и требуют действий от людей, которые, по крайней мере, последовательны в своей жизни. Быть молодым и не быть революционером — это противоречие, пожалуй, даже биологическое, но в буржуазном обществе трудно продвигаться вверх по жизненному пути и оставаться революционером.

Приведу один пример из своей жизни. Во время учебы в университете я выступал оратором от группы, которая называлась «Наступление». Это была самая энергичная левая группа. Однажды — это происходило в 1931 г. — было высказано предложение, чтобы группа «Наступление» подписала манифест с призывом создать в Чили советы рабочих, крестьян, солдат и студентов. Я заявил, что это сумасшествие, что для этого нет никаких предпосылок, что это беспредельная глупость и что я не хочу как студент подписывать документ, с которым завтра я не соглашусь как специалист, получивший диплом.

В группу «Наступление» входило 400 студентов. 395 проголосовали за мое исключение. Но из этих четырехсот в рядах участников социальной борьбы осталось только двое. У остальных имеются банковские вклады, у некоторых и за границей, имелись латифундии (мы их экспроприировали), имелись банковские акции (мы национализировали банки), то же самое произошло и с владельцами монополий. Тогда меня исключили, назвав «реакционером», но сегодня трудящиеся моей родины называют меня «товарищ президент»!

Надо бороться с догматизмом и сектантством. Идеологическая борьба должна вестись на более высоком уровне, и это действительно важно. Мы за диалог, за дискуссию, но за дискуссию ради поиска истины, а не для навязывания определенных позиций. Кроме того, студент университета, имеющий определенные мировоззренческие и политические убеждения, не должен забывать о том, что именно революция нуждается в технических и других специалистах.

В современном обществе развитие науки и техники достигло столь высокого уровня, что нельзя не требовать от революционеров профессионального мастерства и повышения квалификации. Поэтому политический руководитель студентов будет иметь больший моральный авторитет, если он и хороший студент. Я никогда не соглашался с тем, чтобы молодые люди оправдывали свои неудачи в учебе политической деятельностью. Надо уделять необходимое время политической деятельности, но на первом месте должна стоять учеба, которая является обязанностью студента университета. Быть в университете агитатором и плохим студентом легко. Труднее быть революционным руководителем и хорошим студентом. Преподаватель университета уважает хороших студентов и должен будет проникнуться уважением к его идеям, какими бы они ни были.

Современная молодежь, и в особенности молодежь стран Латинской Америки, имеет важные обязательства перед историей, народом, прошлым своей родины. Молодежь не может сектантски замыкаться в себе!

2 декабря 1972

Опубликовано в книге: Альенде С. История принадлежит нам. Речи и статьи 1970—1973 гг. М.: Издательство политической литературы, 1974.