ГОРОД НА ПЕРЕЛОМЕ - ДАНВИЛЛ (штат Вирджиния)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 


ГОРОД
НА ПЕРЕЛОМЕ

В Данвилле (Вирджиния) негритянские демонстрации привели в июне 1963 года к беспорядкам. Однако с тех пор во взаимоотношениях между белыми и неграми произошли большие сдвиги.


Река, блестящей дугой пересекающая Данвилл с запада на восток, делит город на две части и дает ему его название. Имя реки древнее, почерпнутое из Ветхого Завета — от города Дан, стоявшего на последнем рубеже обетованной земли Израиля. Такой землей по всей вероятности показалась эта местность первым европейским выходцам, поселившимся здесь лет триста пятьдесят тому назад. Они окрестили реку ветхозаветным именем и предсказали, что на ней возникнет селение, где люди будут жить «в покое и сердечном веселье».

Поселок Данвилл появился тут в 1793 году. С самого начала его судьба была связана с табаком, так как в том же году в Данвилле построили первый склад, куда стали свозить табак с плантаций, начавших возникать на девственной почве южной Вирджинии.

В наши дни, въезжая в Данвилл с востока во время табачных торгов, путешественник сразу замечает, что связь между городом и табаком — давняя и прочная. Огромные плакаты вдоль дороги приглашают его посетить «лучший в мире табачный рынок». Забрызганные грязью грузовики мчатся к городу по гладкому асфальту с драгоценной ношей — аккуратными связками табачных листьев.

По автомобильному радио слышится голос диктора местной радиостанции с несколько гнусавым выговором, характерным для части американского Юга, - явный признак того, что Данвилл все еще провинциальный и непритязательный город и отнюдь не скрывает этого. Затем из репродуктора несется народная песня, исполняемая под аккомпанемент гитары.

Дорога спускается с пологих холмов к берегу реки, и путешественник оказывается в самом городе. Вид у него унылый, это калейдоскоп побуревшего кирпича и бетона. И вдруг вспоминается, что издавна город знал и тяжелый труд, и невзгоды.

Данвилл лишь изредка появлялся на арене американской истории, и моменты эти, не по вине города, были не особенно возвышенными.

Сто лет назад, в годы Гражданской войны, северяне, заключенные в табачных пакгаузах, мерли как мухи вместе с охранявшими их конфедератами от вспыхнувшей эпидемии оспы. Затем, когда настали последние дни Конфедерации, ее президент Джефферсон Дэвис прервал свое бегство в Данвилле и опубликовал отсюда красноречивый призыв к сопротивлению. Призыв был лишь слабым жестом, не произведшим никакого впечатления.

Имя города вновь замелькало на страницах печати в первые годы XX столетия, когда мчавшийся по эстакаде почтовый поезд сошел с рельсов и свалился в глубокий овраг. Эта железнодорожная катастрофа стала, пожалуй, самой известной в американской истории: ее увековечила полная грусти народная песнь.

Помимо этих печальных событий, Данвилл помянуть нечем. Он старился тихо и мирно. Его голос был заунывным голосом табачного аукциониста, раздающимся на фоне мерного гула мощных ткацких станков хлопчатобумажной фабрики «Дан-Ривер миллс», основанной в 1882 году и являющейся ныне одной из крупнейших текстильных фабрик мира. Из 47 000 жителей Данвилла (36 000 белых и 12 000 негров) около десяти тысяч работают на этой фабрике.

Разбросанный по холмам на площади в 40 кв. километров, Данвилл — классический пример города, развивающегося самопроизвольно, без всякого планирования, без единого архитектурного стиля. Он давно перерос рамки маленького провинциального города, но еще не может всерьез считать себя крупным центром.

Любитель статистики привел бы еще следующие данные: в городе семь парков, девять банков (включая банковские филиалы), 100 церквей и 24 000 телефонов. Город обслуживается пятью автобусными линиями, четырьмя железными дорогами и двумя авиалиниями. Молодое поколение Данвилла учится в 17 городских школах, двух младших колледжах, одном профессиональном училище и одном филиале университета. В городе работают четыре радиовещательные станции и издаются три газеты — две ежедневные и одна еженедельная.

В Данвилле имеются четыре обычных кинотеатра, три кино на открытом воздухе для автомобилистов, городской аудиториум (зрительный зал) и небольшая группа любителей театрального искусства. Жители города никогда не проявляли особого влечения ни к ночной ресторанной жизни, ни к плодам высокой культуры. Город кишит белобрысыми мальчишками в бейсбольных кепках, сухощавыми фермерами в рабочих комбинезонах, дородными негритянками в ярких и пестрых платьях. Домохозяйки Данвилла — мастерицы стряпать, а молодежь любит флиртовать вечерней порой на верандах старых деревянных домов.

В конце 1950-х и начале 1960-х годов до Данвилла докатилась волна промышленного подъема. Крупная инструментальная фирма построила здесь в 1959 году новый завод; завод выпускает пилы известной в Америке марки «Дисстон». В 1961 году компания «П. Лориллард», гигант табачной промышленности Соединенных Штатов, открыла большой табакообрабатывающий завод. Год спустя фирма «Корнинг гласе компа-ни» построила фабрику стеклянных промышленных изделий. Три эти предприятия создали более двух тысяч новых рабочих мест.

СЕГРЕГАЦИЯ РАС

Так началось экономическое возрождение города. Но и другие силы не дремали.

За 170 лет существования города в Данвилле установился определенный тип взаимоотношений, который, как бы ни относиться к его справедливости или несправедливости, казался прочным и неизменным. Для табачных плантаторов негритянская рабочая сила была не только желательна, но и необходима. Сначала на положении рабов, а затем, после освобождения, бессильные в политическом отношении, негры Данвилла, как и все негры на «Крайнем Юге» Соединенных Штатов, должны были мириться с существующей кастовой структурой. Представители господствующего белого населения считали негров неполноценными, держали их на службе лишь в качестве слуг и чернорабочих и позволяли селиться и покупать дома только в определенных районах города.

Даже в XX столетии негры Данвилла уступали белым в отношении образования и профессиональной подготовки. Большинство по-прежнему состояло из неквалифицированных рабочих и домашней прислуги и жило отдельно от белых. Они имели свои школы, клубы и больницы. Быть негром в Данвилле означало жить в районе, населенном исключительно неграми, посещать школу, в которой учились исключительно негритянские дети, молиться в негритянских церквах, есть в негритянских ресторанах, танцевать в негритянских клубах, принадлежать к негритянским общественным организациям и к объединениям ветеранов негров. В кинотеатрах неграм полагалось сидеть на специально отведенных для них местах. Негры адвокаты защищали лишь клиентов негров. Негры врачи лечили исключительно пациентов негров. Негритянские похоронные бюро хоронили только негров.

Такое разделение рас касалось не только работы и места жительства. Оно не могло не оставить глубокого отпечатка на духовной жизни каждого негра.

Вспоминая о своем детстве, один из данвиллских негров рассказывает: «Каждый раз, когда какой-нибудь белый мальчишка обзывал меня черномазым, я ощущал существенную между нами разницу. И я знал, что не могу ходить в те места, куда он ходит, — например, в аптекарский магазин, где он лакомится мороженым, или в его школу, которая была больше моей и в которой и парты, и книги, и преподаватели были лучше. С раннего детства я понял, что мы живем в негритянском гетто и что белые живут где-то в других местах. Еще совсем молодым я убедился, что здесь в Данвилле мне никогда не проникнуть в мир белых, а мой собственный негритянский мир был крайне ограничен. С того времени я всеми моими помыслами начал стремиться к преодолению этих ограничений».

Некоторые белые жители Данвилла доказывают, что сегрегация рас не означает сознательной жестокости со стороны белого населения. Просто-напросто, говорят они, негры никогда не знали иного порядка, и он поэтому всегда казался им естественным. Многие негры категорически отвергают такую точку зрения. «Несправедливости эти, конечно, вполне сознательны, — говорит Грегори Свансон, адвокат негр, покинувший Данвилл шесть лет тому назад, но продолжающий навещать живущих там родственников. — Я знаю многих белых, которые прекрасно отдают себе отчет в происходящем. Но они боятся занять твердую позицию, опасаясь остракизма со стороны своих соплеменников, опасаясь убытков для своих предприятий. В Данвилле хозяйничает небольшая белая клика. Посторонним в нее никак не попасть, а влияние ее так сильно, что она даже пыталась не выпускать сообщений о данвиллских демонстрациях за пределы города».

Долгое время среди белых жителей Данвилла было широко распространено убеждение, будто местные негры не знают никаких забот и вполне довольны своим положением. Теперь, правда, это мнение не столь широко распространено, но зато лидеры белых утверждают, что за последние десятилетия в Данвилле было много сделано для улучшения взаимоотношений между расами. С гордостью, которую некоторые негры считают довольно наивной, они отмечают, что еще в 1933 году негритянка получила место помощницы заведующего единственной в то время общественной библиотекой города. Десятки лет медсестры негритянки работали в городских больницах. Из шестнадцати женщин-полицейских, помогающих школьникам переходить улицу, четыре — негритянки. В 1960 году «сидячие демонстрации» привели к отмене сегрегации в закусочных шести магазинов (но не в ресторанах). Отдельные места для негров в судебных залах были уничтожены. Негров стали нанимать на работы, которые раньше выполнялись только белыми. Сегрегация в общественных школах была впервые поколеблена.

Но лидеры данвиллских негров считают все эти уступки совершенно недостаточными, какими-то каплями в море. «Недавно негр был принят на службу в полицию, — говорит Свансон. — Эка важность! Они только старались задобрить нас и не потерять при этом лица. Как большинство южан, они не хотят расставаться с прошлым. Белые жители Данвилла всегда покровительственно относились к неграм. По их мнению, мы должны быть им по гроб жизни благодарны за малейшую уступку». (Глава городского управления со своей стороны утверждает, что не мог найти других квалифицированных негров, желающих служить в полиции). Выступая в Данвилле прошлым летом, выдающийся лидер американских негров д-р Мартин Лютер Кинг заявил: «С нас довольно постепеновщины и напоминаний о том, что мы уже добились многого. Мы хотим полного равноправия и хотим его сейчас!»

БЕСПОКОЙНЫЙ ИЮНЬ

Следуя примеру негров в других районах Соединенных Штатов, многие из данвиллских негров решили сосредоточить свои силы на решительной атаке против существующих еще проявлений дискриминации. Массовые демонстрации начались летом 1963 года. Белые лидеры Данвилла утверждают, что еще до того был осуществлен значительный прогресс на пути к упразднению сегрегации и что поэтому демонстрации оказались «несвоевременным парадоксом». Негритянские активисты со своей стороны указывали, что если вообще можно говорить о каком-то прогрессе, то он был слишком незначителен и осуществлен слишком поздно. Как бы то ни было, жребий был брошен: негры вышли на улицу, и июнь 1963 года оказался месяцем, о котором белые жители Данвилла вспоминать не любят.

Все началось 31 мая с небольшой демонстрации: группа негров продефилировала через центр города и, дойдя до городского управления, преградила вход в здание. Городское управление, между прочим, заранее узаконило демонстрацию, выдав соответствующее разрешение, хотя такое разрешение испрошено не было. Аналогичные события произошли и на другой день. В целях сохранения порядка полиция направляла уличное движение подальше от пути следования демонстрантов. Пять часов сряду поющие демонстранты занимали ступени у подъезда здания городского управления. 3 и 4 июня демонстранты устраивали шествие по улицам во время особенно сильного уличного движения (в часы пик). 5 июня они не остановились у лестницы здания городского управления, а поднялись на третий этаж и заполнили кабинеты мэра и управляющего городом. Сообщения о том, что за этим последовало, противоречат друг другу. Белые служащие дают следующее описание событий:

«Несколько демонстрантов уселось на моем рабочем столе; они пели, и горланили. Другие учинили полный хаос во всем здании. Все это продолжалось полтора часа», — рассказывает глава городского управления Т. Эдуард Темпл. (Негритянские лидеры настаивают, что демонстранты вели себя совершенно мирно.) После повторных приказов покинуть здание, на которые негры отвечали, что они добровольно не сдвинутся с места и что их придется выносить силком, начальник полиции Юджин Маккэйн отдал распоряжение полицейским вытеснить демонстрантов из здания. Вытесненные негры запрудили главные улицы и остановили движение. Местный судья А.М.Эйкен обратился к ним по громкоговорителю с призывом прекратить демонстрацию и разойтись по домам. Улюлюканье заглушило его слова. Опасаясь серьезных беспорядков, начальник полиции вызвал две пожарные машины и приказал развернуть шланги. Демонстранты рассеялись, и шланги не были пущены в ход.

Шестого июня началось новое уличное шествие, но было прервано, чтобы дать представителям обеих рас возможность обсудить прекращение демонстраций. Тем временем судья Эйкен опубликовал постановление, подтверждающее незаконность несанкционированных демонстраций. 7, 8 и 9 июня прошли без инцидентов. Но 10 июня произошло серьезное столкновение.

Демонстрация началась в половине десятого утра. Ее участники собрались у автомобильной стоянки, двинулись оттуда к зданию городского управления, колонной по двадцать человек в ряд прошли по улицам города и затем опять направились к городскому управлению. В этот момент в дело вмешалась полиция и на основании судебного постановления арестовала нескольких руководителей демонстрации. По словам Эдуарда Темпла, часть демонстрантов пыталась освободить арестованных по пути в тюрьму, находящуюся за зданием городского управления. «В эту минуту, — вспоминает Темпл, — толпа начала буйствовать. Демонстранты принялись наседать на полицейских и плевать в них». Темпл решил вновь вызвать пожарных и разогнать толпу водой из шлангов. Еще несколько человек было арестовано. (Негритянские лидеры утверждают, что провокационные действия исходили от представителей городских властей и полиции, а не от демонстрантов.)

За этими событиями последовали смутные часы, и демонстрации перемежались с переговорами. К половине одиннадцатого вечера стало казаться, что наступило затишье. Но вдруг наряд полиции натолкнулся на толпу демонстрантов человек в двести, вновь направляющуюся к городскому управлению. После того как демонстранты обошли раз вокруг тюрьмы, начальник полиции Маккэйн предложил им разойтись: он стал опасаться, как бы негры не попытались взять тюрьму штурмом, чтобы освободить арестованных товарищей. Маккэйн приказал включить пожарные шланги. По его мнению, поведение демонстрантов становилось необузданным и опасным. (Негритянские деятели подчеркивают, что в действиях демонстрантов не было ничего угрожающего, что в ту минуту, когда на них были направлены пожарные шланги, они читали молитву.) Как бы то ни было, последовала общая свалка, и полицейским пришлось пустить в ход дубинки. В больнице имени Уинслоу двенадцати неграм была оказана медицинская помощь, большей частью из-за ссадин и ушибов.

Таков был неприглядный кульминационный пункт расовых беспорядков в Данвилле. Демонстрации, в более или менее серьезных формах, продолжались до конца июня, затем постепенно пошли на убыль. Начиная с осени, все выражения протеста со стороны негров стали гораздо более сдержанными, даже, можно сказать, вежливыми по сравнению с предшествовавшими. Ряд участников бурных июньских событий был приговорен к денежным штрафам и тюремному заключению на разные сроки. Во многих случаях приговоры были обжалованы в высших судебных инстанциях. Согласно подсчетам, только около пятисот из 12 000 негров Данвилла приняли участие в демонстрациях.

БЕЛЫЕ ЛИДЕРЫ ЗАЩИЩАЮТ СВОЮ ПОЗИЦИЮ

Были ли демонстрации оправданы? Негры говорят, что они неоднократно требовали от данвиллских властей отмены сегрегации, но безрезультатно. Некоторые белые, в том числе либеральный член городского совета Чарлз А. Уомак, отчасти подтверждают это. Уомак признает, что лидеры негритянского движения предъявляли требования городскому совету и что совет игнорировал их. «Совет не мог оценить их нетерпеливого стремления добиться справедливости».

Но Уомак добавляет: «Вместе с тем, Данвилл несомненно делал успехи на этом пути, но негры их не ценили».

Такое положение вещей указывает на явное отсутствие взаимопонимания, что замечается в Данвилле не только между представителями обеих рас. Руководители обеих сторон по-видимому, не всегда отдают себе полного отчета в действительных желаниях и намерениях своих последователей.

Высшую выборную должность в Данвилле занимает мэр города Джулиан Стинсон. Спокойный и авторитетный, он пользуется поддержкой подавляющего большинства белых жителей города. Во время беседы, происходившей в обставленном по-спартански скромно, но со вкусом кабинете при его магазине автомобильных шин, Стинсон поделился с нами некоторыми наблюдениями над расовой проблемой в Данвилле:

«У негров есть основания жаловаться, но демонстрации только повредили их делу. Теперь белые не склонны обсуждать с неграми их проблемы так же охотно, как раньше.

«У Данвилла нет достаточных средств, поэтому он не может добиться крупных результатов за короткое время. Но до демонстраций мы шли по правильному пути. Прогресс осуществлялся медленно и потому, пожалуй, не производил большого впечатления. Например, мы .устроили несколько детских яслей в помощь работающим матерям негритянкам. Но противоречивые, нетерпеливые, невыполнимые требования агитаторов прервали эту работу. Они заставили нас тратить время на пустяки.

«Негры не понимают, как много мы для них сделали, фактически без их ведома. Возьмем, например, трудоустройство. Многие нанимают негров — в особенности, в качестве неквалифицированной рабочей силы — из сочувствия к ним. Когда дело доходит до увольнений, мы часто оставляем их, а рассчитываем белых. Мы принимаем на работу негров с неприглядным прошлым, например с судимостью, тогда как белого такое прошлое немедленно бы дисквалифицировало». (Один из лидеров данвиллских негров охарактеризовал эти взгляды как типичное проявление снисходительно-покровительственного отношения белых, умаляющего человеческое достоинство негров.)

Стинсон поражен явным с его точки зрения отсутствием организации среди негров и непоследовательностью их действий. «Зачастую создается впечатление, что предприятия, проявляющие наиболее сочувственное отношение к неграм, в первую очередь подвергаются нападкам с их стороны. Например, автобусная" компания начала принимать на работу все больше негров. Негры отплатили тем, что изрезали обивку сидений в ряде автобусов. Универмаги Вулворта и Кресге отказались от расовой дискриминации при наборе персонала. Вскоре они подверглись бойкоту со стороны негров».

Стинсон открыто критикует представителей Федерального правительства, побывавших в Данвилле во время беспорядков. «Служащие Министерства юстиции провели у нас немало дней. В разгар беспорядков в Данвилле находилось более тридцати представителей Федерального бюро расследований. Когда мы нуждались в их помощи, их нигде нельзя было найти. Но стоило оштрафовать кого-нибудь из руководителей демонстраций за нелегальную стоянку машины, как они были тут как тут».

ГОВОРЯТ НЕГРИТЯНСКИЕ ЛИДЕРЫ

Представители негритянского населения, с которыми мы говорили, не разделяют мнения Стинсона о демонстрациях. Сначала мы беседовали с Дойлом Томасом, пастором Лояльной баптистской церкви, худощавым, светлокожим негром 47 лет, переехавшим в Данвилл из Питтс-бурга 17 лет тому назад. Будучи председателем данвиллского отдела Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения (НАСПЦН), он пользуется огромным влиянием среди местных негров. Вместе с тем большинство лидеров белого населения города относится к нему чрезвычайно доброжелательно, считая его человеком разумным и умеренным.

«Наши цели изменились в результате перемен, последовавших за демонстрациями, — сказал нам пастор Томас. — В данный момент мы сосредоточиваем наши усилия на расовой дискриминации в местах общественного пользования: гостиницах, мотелях, ресторанах. Что касается вопросов трудоустройства, то тут мы добились значительных успехов. Недавно 37 негров обоего пола были наняты работниками прилавка в магазинах центральной части города. Еще больше негров получило работу в качестве коммивояжеров. Расовая сегрегация в столовых, уборных и т. п. на фабрике „Дан-Ривер миллс" была упразднена и негров впервые приняли в текстильное училище при фабрике».

По мнению пастора Томаса, демонстрации привлекли внимание белых жителей Данвилла к требованиям негров. Наряду с этим он отметил и другой важный фактор — покупательную способность негров. В конечном итоге именно она может оказаться самым мощным их оружием.

«Так называемый данвиллский бойкот заключался в следующем: Существует „синий список" — перечень магазинов, принимающих негров на работу. Мы поощряем негров делать покупки в этих магазинах. Мы называем это не бойкотом, а отбором. В результате, негры сторонятся магазинов, не включенных в синий список, и в конце концов такие магазины начинают нанимать негров на различные должности».

Затем мы спросили пастора Томаса относительно слухов о расколе в негритянском руководстве между либералами и консерваторами.

«Расхождения существуют по вопросу о стратегии и выборе подходящего времени для наших действий, но не в отношении конечных целей. По традиции, НАСПЦН пользуется более умеренными, консервативными методами, действуя через суды. За последние годы такая тактика перестала удовлетворять более импульсивный элемент — нашу молодежь, требующую массовых демонстраций, а не судебных процессов. Именно это и произошло в Данвилле. Но обе стороны сошлись на том, что 1963 год, сотая годовщина прокламации Авраама Линкольна об освобождении рабов, — подходящий момент для решительных действий. Состоялся ряд совещаний представителей НАСПЦН и Христианской прогрессивной ассоциации Данвилла, и была достигнута полная договоренность о целях. Но относительно методов достижения этих целей существовали разногласия.

«Христианская прогрессивная ассоциация связана с Собранием христианских руководителей Юга и придерживается тактики мирных демонстраций, разработанной его руководителем д-ром Мартином Лютером Кингом. Между прочим, Собрание христианских руководителей Юга было основано потому, что многие штаты ввели законы, ограничивающие деятельность НАСПЦН. Дисциплина в этих более молодых организациях слабее, чем в НАСПЦН. Контроль руководства над рядовыми членами ограничен. Их действия более спонтанны. Когда НАСПЦН участвует в демонстрации, можно не сомневаться в том, что все тщательно обдумано заранее. Другие же организации нередко действуют сгоряча и попадают в беду, а потом полагаются на средства и адвокатов НАСПЦН, чтобы выпутаться.

«Движение за обеспечение гражданских прав стоит очень дорого. Судебные процессы, вызванные данвиллскими демонстрациями, обойдутся НАСПЦН во много тысяч долларов. Мы просто-напросто не можем допускать таких „экспромтных" демонстраций, ведущих к крупным расходам, покрывать которые приходится НАСПЦН».

У пастора Томаса двое детей: девятилетняя дочь и семилетний сын. Мы спросили его, смотрит ли он оптимистически на будущее своих детей в Данвилле. Ответ его звучал осторожно:

«Видите ли, у них есть то преимущество, что они живут в хороших семейных условиях, учатся в школах вместе с белыми и имеют возможность путешествовать. Таким образом, они находятся в значительно лучшем положении, чем большинство негритянских детей Юга. Сюда я переехал с Севера. Там у нас есть друзья среди белых, и мы навещаем их, когда бываем в Питтсбурге».

Такие слова трудно признать полным одобрением Данвилла. Но пастор продолжал: «В общем и целом, думается мне, положение в Данвилле улучшится. Власти сознают, что перемены неминуемы. Нужно собраться за общим столом и составить план действий. Мы должны найти общий язык. Нам нужны время, благоразумие, и, главное, честный подход к делу. Одна из уди-

вительных черт движения за гражданские права заключается в том, что мы, негры, все еще способны относиться ко всему с юмором. Мы посмеиваемся над нашими проблемами. Мы не затаиваем обиду. Мы легко предаем забвению наши огорчения и неприятности и, в общем, не принимаем себя слишком всерьез».

ВОИНСТВУЮЩИЙ ПАСТОР

Дойл Томас представляет относительно консервативную группу участников движения за гражданские права. Чтобы познакомиться с точкой зрения более воинственной фракции движения в Данвилле, мы направились в другой район, расположенный ближе к центральной части города, и посетили баптистскую церковь на улице Хай-стрит. Как и церковь пастора Томаса, это — высокое, зияющее пустотой и довольно обветшалое здание. Пастор этой церкви Л. У. Чейс занимает и пост председателя Христианской прогрессивной ассоциации. Чейс родился в Вашингтоне и живет в Данвилле вот уже десять лет. Коренастый, очень черный негр с ослепительной улыбкой, Чейс в разговоре подчеркивает свои слова быстрыми и резкими движениями рук. Беседовали мы с ним в его кабинете, находящемся тут же, в здании церкви. С самого начала Чейс согласился с мнением пастора Томаса, что после демонстраций положение данвиллских негров значительно улучшилось.

«Да, несомненно, мы сделали большой шаг вперед. Но все же положение негров еще гораздо хуже положения остальных американцев. Нам предстоит пройти еще долгий путь. В нашей борьбе есть пробелы. Однако, если мы хотим добиться успеха, мы должны быть готовы рисковать многолетним тюремным заключением. Нам предстоит испытать и горечь разочарования, и радость победы. Но справедливость восторжествует, в том я не сомневаюсь».

Так же как и пастор Томас, Чейс не обходит молчанием вопрос о расколе среди ведущих негритянских организаций в Данвилле. Первым делом Чейс отметил, что они в значительной мере связаны друг с другом:

«Я председатель Христианской прогрессивной ассоциации и одновременно состою членом НАСПЦН. А так как я принадлежу к последней организации и регулярно плачу членские взносы, то пользуюсь правом высказывать свои взгляды на ее собраниях».

Сторонник непосредственных и решительных действий, пастор Чейс все же признает, что НАСПЦН, делающая упор на юридические методы, через суды добилась прекрасных результатов. Однако, он считает, что на местах эта организация сделала мало. «Уличные демонстрации оказались эффективными, — добавляет он. — Но нельзя их считать вопросом принципа. НАСПЦН действует в области принципов, и это ее высокое призвание. Несчастье в том, что законы проводятся в жизнь слишком медленно. И потому многих такая борьба не устраивает».

Пастор Чейс с удовлетворением отметил результаты негритянского бойкота, приведшие к тому, что многие торговые предприятия стали принимать на работу негров. Он также воздал должное городскому управлению, вынесшему 9 декабря 1963 года постановление о справедливом трудоустройстве. Это новое постановление, принятое городским советом пятью голосами против трех, говорит следующее о работе в городских учреждениях: «Расовая принадлежность, вероисповедание и цвет кожи не могут служить причиной отказа при поступлении на работу или помехой в продвижении по службе». Это распоряжение является непосредственным следствием переговоров между представителями городского управления и лидерами негритянского населения Данвилла.

Пастор считает движение за обеспечение гражданских прав значительным фактором в историческом развитии Соединенных Штатов. «Ни одно государство не создало еще подлинно свободного общества, основанного на полном равноправии. Но наша страна приближается к этой цели. В Соединенных Штатах человек всегда был преисполнен стремлений, идеалов, дерзаний. В общем и целом, я смотрю с надеждой на будущее Америки и, в частности, Данвилла. Я считаю, что мы сможем приблизиться к идеалам лучших и благороднейших сынов нашего народа, к идеалам учения Иисуса Христа, сказавшего: „И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе". Мы все должны следовать за Ним и подражать Его примеру».

Человек гордый и независимый, пастор Чейс стремится к прекращению покровительственного и снисходительного отношения белых жителей Данвилла к неграм. Он хочет, чтобы негры стали совершенно независимыми и самостоятельными и не принимали никаких подачек со стороны своих белых «покровителей». «Мы должны научиться крепко стоять на ногах; пусть мы будем время от времени падать, но всегда сумеем подняться».

Различиям между расами, по его мнению, уделяется чрезмерное внимание. «Давайте лучше подчеркивать общие человеческие черты, присущие нам всем. Давайте подчеркивать то, что нас сближает, а не то, что отличает».

«ПОЛОЖЕНИЕ ЗНАЧИТЕЛЬНО УЛУЧШИЛОСЬ»

Позднее мы беседовали с одним из белых жителей Данвилла, который высказал точку зрения частного гражданина, а не представителя городского управления. Дж. Стюарт Уитли, в прошлом член сената штата Вирджиния. Покинув политическое поприще, он занялся частной юридической практикой. Сейчас ему за пятьдесят, он преуспевающий адвокат и пользуется значительным влиянием среди своих сограждан. Противник уличных демонстраций, как и большинство белых жителей Данвилла, Уитли сказал следующее: «Мы считаем, что при оценке негритянских требований не следует придавать слишком большого значения уличным демонстрациям. Перемены необходимы, того требует справедливость, а не потому, что негры шумно демонстрируют на улицах наших городов».

Уитли отмечает, что подавляющее большинство данвиллских негров не принимало активного участия в демонстрациях.

«Я убежден, — говорит он, — что все негры хотят полного равноправия, но они, очевидно, не считают демонстрации правильным методом. Демонстрации внушают негритянской молодежи неуважение к закону. Когда молодых людей учат нарушать некоторые законы, они теряют уважение ко всем законам.

«Я считаю, что многие белые сочувственно относятся к делу негров. Так, никто не оспаривает, например, разумность совместного обучения. Конечно, перед неграми должны быть открыты все возможности и в экономическом отношении. Главные затруднения возникают на низшей ступени экономической лестницы, где существуют трения и ожесточенная вражда между способными неграми и неспособными белыми.

«В Данвилле негры свободно пользуются своими избирательными правами и поэтому всегда играли определенную роль в политической жизни города. Мы поддерживали хорошие отношения друг с другом. Положение значительно улучшилось за последние десять лет. Но демонстрации имели отрицательное влияние, во всяком случае на меня. Я становлюсь непреклонным, сталкиваясь с шантажом и произволом толпы. Я стою за закон и порядок и не признаю беззаконных и анархических поступков.

«Во время демонстраций подчас казалось, что беспорядки стали самоцелью. Я сам слышал, как негры-подростки пели, расхаживая по улицам: „Ни один полисмен нас не остановит".

«В основном, наша полиция прекрасно справилась со своей задачей. Полисменов били, ругали, в них плевали, увечили их бритвами, стреляли по их машинам. Нередко демонстранты прикрепляли бритвенные лезвия между подошвой и верхом ботинка и во время столкновений резали бритвами щиколотки полицейских. Многие демонстранты держали в руках острые инструменты. Принимая все это во внимание, сдержанность нашей полиции и других белых жителей города достойна всяческих похвал.

«В сущности, данная проблема не может быть решена за короткий срок. Для ее разрешения понадобится особая стойкость, которую нельзя поколебать в течение месяцев, лет и даже целых поколений. Физическую храбрость найти нетрудно, но здесь нужно мужество высокого калибра. Однако, я убежден, что мы эту проблему разрешим успешно».

Как юрист, Уитли особенно интересуется сохранением прав белых владельцев предприятий. Он считает, что они должны иметь право вести свои дела по собственному усмотрению, самим решать, кого нанимать на службу, и торговать с кем им заблагорассудится.

ВОПРОС ВРЕМЕНИ

Что касается устройства на работу в городские учреждения Данвилла, то, согласно новому постановлению, расовая принадлежность не имеет здесь никакого значения. Эд Темпл, глава городского управления, в значительной степени содействовал принятию этого постановления.

Эду Темплу — высокому, крепкому мужчине — 47 лет. Вот уже 13 лет он возглавляет городское управление. Темпл родился и воспитывался на ферме в южной части Вирджинии и окончил одно из консервативных высших учебных заведений этого штата — колледж Уилльяма и Мэри. Образованию он придает большое значение и в свободное время продолжает учиться, надеясь получить степень магистра педагогики. Он также пишет учебник для университетского курса по вопросам местного самоуправления. Темпл откровенно высказал свое личное отношение к проблеме отмены расовой сегрегации.

«Я всю жизнь был убежден, — сказал он, — что перед всеми должны быть открыты равные возможности. Но я отказываюсь иметь что-либо общее с невежественным и безграмотным человеком, к какой бы он расе ни принадлежал, с человеком, лишенным чувства собственного достоинства и уважения к другим».

Темпл впервые принял участие в ликвидации расовой сегрегации в 1954 году: он дал распоряжение отделу кадров городского управления принимать от негров заявления о приеме на службу в полиции. Содействуя устранению проявления расизма при принятии на службу в городские учреждения, Темпл, с другой стороны, считает, что местные власти не имеют права вмешиваться в дела частных предприятий. Он убежден, однако, что отмена сегрегации в мотелях и ресторанах Данвилла — вопрос лишь времени. Этому будет способствовать предстоящее в начале 1965 года открытие нового мотеля в центре Данвилла, постройка которого частично финансируется федеральной ссудой. Такого рода займы выдаются при непременном условии, что данное предприятие не будет проявлять расовой дискриминации при приеме на работу.

Если Темпл и испытывает некоторое чувство горечи в связи с расовой проблемой в Данвилле, то оно направлено главным образом против представителей одной из ведущих телевизионных компаний Соединенных Штатов. Он считает, что сообщения об уличных беспорядках в Данвилле, которые передавались этой компанией, были в высшей степени предвзятыми и провокационными. (Темпл отзывается с похвалой о другой телекомпании за ее беспристрастное освещение событий.)

С другой стороны Темпл критикует и две местные газеты, непреклонно поддерживающие расовую сегрегацию. По своим взглядам он гораздо ближе к третьей данвиллской газете, еженедельнику «Коммершиал аппил», который с самого начала призывал к умеренности и компромиссу. В октябре прошлого года главный редактор этой газеты опубликовал передовую под заголовком «Наши убеждения», настойчиво призывавшую к благоразумию. Статья эта кончалась следующими словами:

«Мы призываем наших сограждан к проявлению терпимости во всех действиях, при всех разговорах и встречах с другими, чтобы наш город мог послужить примером хороших человеческих взаимоотношений. Тем он завоюет себе доброе имя и будет содействовать прогрессу и обеспечению свободы во всем мире».

Итак, говорить от имени Данвилла или даже передать слова и действия его представителей — дело нелегкое. В Данвилле много голосов, и они часто заглушают друг друга. Но наиболее характерный для города голос — не голос воинствующего экстремиста негра, который в речи, произнесенной прошлым летом, утверждал, что единственный способ решить проблему — это «выбить белым дурь из головы». Но это и не голос белого расиста, требующего таких же насильственных мер, чтобы «черномазые знали свое место». Где-то между этими крайностями, еще смутно и неуверенно, честные и обеспокоенные положением граждане Данвилла ищут общий язык. И когда ближе узнаешь этот скромный, трудолюбивый город, то начинаешь твердо верить, что такой язык будет найден.

На обратном пути из Данвилла мы остановились у заправочной станции на окраине города. Покуда белый паренек заправлял нашу машину, мы спросили его о расовой проблеме в городе.

«Да как сказать, — последовал ответ. — По мнению некоторых, негры уж слишком напористы и нетерпеливы».

«А по вашему мнению?» — продолжали мы.

На минуту он перестал протирать стекло машины, потом пожал плечами и опять принялся за работу.

«Пожалуй, они натерпелись, можно сказать, достаточно», — промолвил он.


Из журнала "Америка" №97