Участие в нашем движении развивает лучшие черты человеческого характера.

Наши сторонники обретают чувство собственного достоинства,
по-новому начинают расценивать значение каждого человека.

 

Беседа с Джемсом Фармером
"Мы стали очевидцами больших перемен"

Председатель Конгресса расового равенства и инициатор «рейсов свободы» рассказывает о программе своей организации, борющейся за обеспечение гражданских прав путем «прямого действия», но без применения насилия.

Вопрос: Что такое КРР?

Ответ: КРР — сокращение, обозначающее Конгресс расового равенства. Это общенациональная организация, борющаяся за обеспечение прав негров путем «прямого действия», но без применения насилия. От Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения мы отличаемся только в отношении тактики, но не по целям. Национальная ассоциация действует главным образом юридическим путем, добиваясь благоприятных судебных решений и проведения новых законов, Конгресс же больше полагается на такие мирные формы общественного движения, как «сидячие демонстрации» в закусочных, «стоячие демонстрации» в кинотеатрах, «купальные демонстрации» в плавательных бассейнах и на пляжах. Третья крупная организация, борющаяся за гражданские права — это Собрание христианских руководителей Юга (СХР), основанное пастором Мартином Лютером Кингом. КРР и СХР придерживаются одной и той же тактики прямого действия без насилия. Но между ними существует определенная разница: СХР — региональная организация, сосредоточивающая свою деятельность в юго-восточных штатах, а КРР стремится охватить всю страну: 130 местных отделений нашей организации распределены почти поровну между Севером и Югом. Другое различие заключается в том, что Собрание христианских руководителей Юга — вероисповедная организация, основу которой составляют негритянские церкви в южных штатах, а Конгресс расового равенства —организация светская.

В. Может ли кто-либо состоять более чем в одной из этих организаций?

О. Не только может, но в большинстве случаев именно так и бывает. Как вы наверно знаете, я перешел на мою теперешнюю работу в КРР с поста руководителя кампаний Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения. Особенно часто «совмещение членства» наблюдается на Юге, где многие состоят во всех трех организациях.

В. Скажите, ваше объединение — организация главным образом негритянская?

О. Ничего подобного! С самого начала к нашей организации принадлежали и белые и негры. Иначе как же мы могли бы бороться против расовой сегрегации и против каст, основанных на цвете кожи, если бы сами принадлежали к организации, представляющей собой расовую касту? Поэтому не только среди рядовых членов КРР, но и среди его руководства и активных работников есть как негры, так и белые.

В. Влияет ли, по вашему мнению, сотрудничество между белыми и неграми в борьбе за гражданские права на их повседневную жизнь?

О.Безусловно. Возьмем к примеру, нашу организацию. Наша цель – бороться со всеми общественными явлениями, порожденными расизмом. Для достижения этой цели следует создать новую культуру, не знающую расовых предрассудков. Когда участники КРР – и негры, и белые сотрудничают в таких выступлениях, как «рейсы свободы» и «сидячие демонстрации:», принадлежность к той или иной расе вскоре теряет всякое значение. Люди тогда выбирают себе друзей по их личным качествам, а не по цвету кожи.

В. Как вы относитесь к точке зрения «черных мусульман», считающих, что негры и белые никогда не смогут жить в дружбе и согласии, что негры напрасно пытаются включиться в общее русло американской жизни, что они должны создать свой собственный, обособленный мир?

О. Это — проявление крайне пессимистической, пораженческой установки «черных мусульман». Я считаю, что предлагаемое ими решение вопроса— создать особый негритянский штат на территории США или вернуться в Африку — нереально и невыполнимо. Это, по моему глубокому убеждению, не разрешит стоящей перед неграми проблемы, а только осложнит дело.

РЕЙСЫ СВОБОДЫ

В. Многие в Соединенных Штатах и за границей впервые услышали о КРР во время «рейсов свободы» в 1961 году. Могли бы вы объяснить, что побудило вас прибегнуть к этим мерам?

О. Расовая сегрегация и дискриминация на автобусах дальнего следования. В некоторых южных штатах неграм разрешалось занимать места только в задней части автобуса. Они должны были также пользоваться специальными залами ожидания, питьевыми кранами, уборными и закусочными. Так обстояло дело во многих южных районах, несмотря на решение Верховного Суда, постановившего, что расовая дискриминация и сегрегация на межштатном транспорте незаконна. Еще в 1946 году Верховный Суд признал противоречащим закону требование, чтобы переезжающие из штата в штат негры сидели отдельно от белых в автобусах дальнего следования. Позднее, в декабре 1960 года, Верховный Суд высказался также против сегрегации на автобусных вокзалах, которыми пользуются пассажиры, едущие из одного штата в другой. Но эти постановления не всюду выполнялись. КРР начал организовывать «рейсы свободы» для того, чтобы заострить общественное внимание на расхождении между существующими законами и действительным положением вещей и тем самым содействовать полному устранению дискриминации в автобусах дальнего следования и на автобусных вокзалах.

В. Кто участвовал в этих рейсах?

О. Вы задали очень дельный вопрос. В первом рейсе участвовало 13 человек. Не меньше 75 человек изъявило желание участвовать в рейсе, и после тщательного отбора мы назначили тринадцать из них — семь негров и шесть белых.

В. Вы говорите, что тщательно отобрали добровольцев. Какие требования предъявляли вы к этим первым участникам?

О. Мы хотели удостовериться в их способности противостоять любому давлению — например, актам насилия и аресту. Мы искали таких, которые уже раньше участвовали в мирных демонстрациях. Нам нужны были люди убежденные, преданные делу искоренения расовой дискриминации. Но мы не были заинтересованы в тех, кто стремится использовать проблему расовой дискриминации в чисто пропагандных целях. Поэтому мы детально разбирали каждую кандидатуру. В конечном итоге среди отобранных 13 человек оказались: молодой негр, студент богословского факультета из Нашвилла (Теннесси); белый архитектор из штата Коннектикут, командовавший во время Второй мировой войны в чине капитана двумя боевыми судами; белая девушка, работница КРР, родившаяся и выросшая в Мэриленде, южном, в сущности, штате; негр, студент Хауардского университета в Вашингтоне. Была среди них и пожилая супружеская чета из Детройта — обоим под семьдесят, оба ушедшие на покой преподаватели (муж в прошлом был профессором одного из мичиганских университетов).

В. Увенчалась ли, по вашему мнению, эта демонстрация успехом?

О. Она была в высшей степени успешной. 13 человек — первая группа — добрались до Алабамы, где были остановлены насильственным путем, а их автобусы хулиганы сожгли. При помощи представителей Министерства юстиции группу в конце концов удалось доставить на самолете в Новый Орлеан. Со всех сторон к нам поступали письма, телеграммы, телефонные звонки от желающих участвовать в «рейсе свободы». Среди них были опять-таки и негры, и белые, и южане, и северяне. Добровольцев оказалось больше, чем нужно. Мы послали группу студентов обеих рас продолжать «рейс свободы» из Нашвилла. Они также натолкнулись на затруднения в Алабаме. Наконец, мы отправили добровольцев из Монтгомери (Алабама) в Джексон (штат Миссисипи). Их там арестовали. Это был первый настоящий арест участников «рейса свободы». На следующий день после ареста этой группы, состоявшей из 25 человек, новые участники «рейсов», в том числе и я, прибыли в Джексон. Нас тоже посадили в тюрьму.

В. На каком основании вас арестовали?

О. Нас задержали по обвинению в нарушении общественного порядка. Вот как это произошло. Автобус пришел в Джексон, и мы направились в зал ожидания, предназначенный исключительно для белых. Меня арестовали при попытке перейти из зала ожидания в ресторан. Полицейский остановил меня и арестовал, обвинив в нарушении порядка. На протяжении двух месяцев 325 человек, почти половина из них белые, были арестованы в Джексоне за отказ соблюдать расовую сегрегацию в автобусах и на вокзалах.

В. В чем же вы видите успех?

О. То было лишь началом. В дело вмешалось Федеральное правительство. Министр юстиции Соединенных Штатов Роберт Кеннеди обратился в Комиссию по регулированию торговли между штатами (орган Федерального правительства) с просьбой опубликовать постановление, строго воспрещающее расовую сегрегацию на автобусных вокзалах. Такое распоряжение давало Министерству юстиции основание принять необходимые меры для его выполнения. Комиссия издала соответствующее постановление, вступившее в силу 1 ноября 1961 года, то есть спустя несколько месяцев после начала «рейсов свободы». В тот же день КРР послал несколько групп в различные районы южных штатов с целью проверить, выполняется ли постановление Комиссии. Мы установили, что оно в общем и целом выполнялось. Во всех автобусах появились объявления: «Сегрегация при посадке в автобусы нарушает распоряжение Комиссии по регулированию торговли между штатами». На автобусных вокзалах висели аналогичные объявления: «Сегрегация и дискриминация при пользовании этим помещением являются нарушением распоряжения комиссии по регулированию торговли между штатами». Мы также убедились в том, что старые объявления о расовом разграничении в большинстве случаев исчезли. Так например, негры участники одной из наших проверочных бригад могли беспрепятственно воспользоваться всеми средствами обслуживания на автобусном вокзале в алабамском городе Аннистоне, где за несколько месяцев до того был сожжен один из наших автобусов. Никто не чинил препятствий нашим представителям.

Были, правда, и исключения. Я не хочу создать впечатление, что сегрегация и дискриминация на межштатном транспорте были устранены полностью. Штат Миссисипи продолжал неуклонно придерживаться старых порядков. То же относится и к нескольким городам в штатах Луизиана и Джорджия. Мы договорились с Министерством юстиции относительно шагов, которые следовало предпринимать в случае получения жалоб от наших проверочных бригад. Прежде всего нам надлежало прислать в Вашингтон письменные, заверенные нотариусом показания лиц, подвергнувшихся дискриминации на автобусных вокзалах или при посадке в автобус. В случае, если на расовой сегрегации настаивали служащие автобусной компании, соответствующие показания направлялись в Комиссию по регулированию торговли между штатами. Если же в защиту сегрегации выступали местные полицейские власти, то показания поступали непосредственно в Министерство юстиции. В нескольких случаях Министерство, немедленно по получении таких показаний, предъявило обвинения местным полицейским властям, чтобы заставить их отказаться от попыток сохранить сегрегацию. Местная полиция была вынуждена подчиниться.

В. «Рейсы свободы» привлекли внимание широкой общественности. Отразилось ли это на вашей организации, стала ли она пользоваться большей общественной поддержкой?

О. Да, в значительной мере. За короткое время число членов нашей организации, а также количество ее местных отделов увеличились более чем в два раза. В результате «рейсов свободы» КРР стал одной из наиболее крупных и влиятельных организаций, борющихся за гражданские права. Я считаю также, что «рейсы» внесли новый дух в дело защиты гражданских прав.

 

РЕВОЛЮЦИЯ БЕЗ НАСИЛИЯ

В. Вы как-то назвали движение за гражданские права революцией без насилия. КРР считает себя организацией, строго придерживающейся мирных методов борьбы и чуждающейся всякого рода насилия. Что вы собственно подразумеваете под борьбой без насилия?

О. Наш подход основан на философии и методах Ганди. Мы отказываемся, поскольку это человечески возможно, содействовать каким-либо образом порочной системе расовой сегрегации и стараемся делать это без насилия, не отплачивая злом за зло, не допуская возникновения чувства ненависти к противнику, а наоборот, сохраняя доброжелательное к нему отношение. Конечно, никто из нас не совершенен, и участники КРР — не святые. Потому, должен признаться, мы тоже порой далеки от идеала. И негру и белому крайне трудно полюбить человека, бьющего его по голове. Но, по крайней мере, наши единомышленники способны сносить направленные против них акты насилия, не отплачивая той же монетой. Одновременно мы стоим за решительный подход к делу, за «прямое действие». Иными словами, мы не ограничиваем нашу деятельность переговорами, хотя от них и не отказываемся. Когда мы наталкиваемся на какое-либо проявление дискриминации, мы сперва тщательно расследуем все связанные с ним обстоятельства. Затем мы стараемся вступить в переговоры с лицами, которые за него ответственны и от которых зависит его прекращение. В большинстве случаев наши усилия завершаются успехом уже в этой стадии и не получают широкой огласки.

В. Какого же рода проблемы вам удалось разрешить таким образом?

О. Путем переговоров мы добились упразднения дискриминации при приеме на работу в ряде предприятий. Этим же путем был положен конец сегрегации во многих закусочных 'и ресторанах. Так например, в 1963 году в одном лишь Новом Орлеане благодаря переговорам была прекращена сегрегация в 76 ресторанах и закусочных. Нам также удалось добиться отмены сегрегации в двух гостиницах Нового Орлеана и в одном отеле города Мобил (Алабама). Во всех этих случаях дело обошлось без демонстраций.

В. Чему вы приписываете ваш успех: угрозе экономического бойкота или пробуждению совести в людях, которые до того не сознавали несправедливости сегрегации?

О. Мне кажется, что тут имеют значение оба фактора. Пожалуй, решающими являются экономические соображения. Совесть в человеке, очевидно, пробуждается быстрее, когда он сознает, что данный поступок может нанести ему экономический ущерб. Поэтому я и считаю, что оба фактора играют известную роль. Угроза бойкота несомненно содействует успеху переговоров. Я не хочу этим сказать, конечно, что мы начинаем переговоры со словесных угроз другой стороне. Но наши собеседники отдают себе отчет в том, что переговоры — только одна из фаз деятельности КРР. Если переговоры оказываются безуспешными, мы приступаем к третьей фазе, то есть к «прямым действиям» — к демонстрациям.

В. У вас, надо полагать, возникают трудности с молодежью, по натуре более импульсивной, способной на более сильные чувства. Не кажется ли вам, что ей труднее воздержаться от насильственных действий при унизительных ситуациях?

О. Нет, это далеко не так трудно, как можно было бы ожидать. Опыт показывает, что в большинстве случаев наша молодежь находится под определенным давлением окружающей среды. Каждый молодой участник демонстрации дорожит уважением и дружбой остальных демонстрантов. Он знает, что товарищи отнесутся неодобрительно к любым насильственным действиям с его стороны, поэтому тенденция воздержаться от насилий крайне сильна. Я знаю лиц, которые в начале были уверены, что если кто-нибудь толкнет или ударит их или даже плюнет в них, они не смогут спокойно снести оскорбления. Но вскоре и они убедились, что воздержаться от насилия не трудно, когда все окружающие ведут себя мирно.

В. Редактор журнала «Харперс» Джон Фишер высказал мнение, что молодые участники борьбы за гражданские права на Юге — это самые, по всей вероятности, отважные и выдающиеся люди нашего времени. Он считает, что выпавшие на их долю испытания выработали в них такое благородство и такое хладнокровие в критический момент, какие редко встречаются у других. Согласны ли вы с этим?

О. В общем, пожалуй, да. Участие в нашем движении развивает лучшие черты человеческого характера. Наши сторонники обретают чувство собственного достоинства, по-новому начинают расценивать значение каждого человека. Они находят новый источник духовной силы, видят, что могут своими усилиями добиться перемен, могут помочь устранению расовых барьеров. Недавно я беседовал со студентом из Атланты, студентом посредственным, по словам его профессоров, не проявлявшим особой активности в общественной работе. Но вот, что он сказал: «Подумайте только, ведь это я, а никто иной, добился прекращения сегрегации в закусочной на улице Пичтри. Я, лично я, добился этого, пикетируя, принимая участие в „сидячих протестах" и других демонстрациях». В результате юноша по-новому осознал собственное достоинство, приобрел новую духовную силу. Он нашел самого себя, свое место в жизни и понял важность своего существования — а все это придает человеку смелости.

В. Пожалуйста, расскажите о себе. Как вы стали участником движения за гражданские права?

О. Я рос в университетской среде в штатах Техас, Миссисипи и Джорджия. Мой отец был пастором методистской церкви и профессором колледжа, специалистом по Ветхому Завету и древнееврейскому языку. Он свободно говорил и читал на семи языках: английском, немецком, французском, латинском, древнееврейском, греческом и арамейском. Я окончил негритянский колледж в Техасе и поступил на богословский факультет Хауардского университета в Вашингтоне. В 1941 году я получил степень бакалавра богословия, но пастором не сделался, главным образом из-за расовой сегрегации в церквах. Я чувствовал, что не могу проповедовать учение любви и братства в условиях расового разграничения. Вот почему я остался мирянином.
Сначала я исполнял обязанности секретаря по расовым вопросам при Братстве примирения — церковной организации, стремящейся к предотвращению актов насилия в международных отношениях. Именно в этот период я начал изучать жизнь и деятельность Ганди и пришел к заключению, что методы гениального индийца можно в несколько видоизмененной форме применить в борьбе против расовой дискриминации и сегрегации в Соединенных Штатах. Братство примирения предложило мне начать работу в этом направлении. Так, в 1942 году, в Чикаго возникло первое отделение Конгресса расового равенства. На протяжении последующих нескольких лет мы создали другие отделы в 15 северных городах. Позже я занялся профсоюзной деятельностью. В 1959 году я опять полностью переключился на борьбу за гражданские права: сначала работал в Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения, затем перешел в Конгресс расового равенства.

ТЕМПЫ УСКОРЯЮТСЯ

В. Итак, уже больше двадцати лет вы участвуете в движении за обеспечение гражданских прав. Изменились ли темпы борьбы за эти годы?

О. На мой взгляд, произошли огромные перемены к лучшему, в особенности за последние четыре года. Начиная с 1960 года, когда студенты на Юге начали устраивать сидячие демонстрации, в южных городах многое, очень многое изменилось. Сегрегация была устранена в многочисленных местах общественного пользования, не только в закусочных, но и в хороших ресторанах, в гостиницах и мотелях, в кинотеатрах и кегельбанах. Такие перемены мы еще недавно считали неосуществимыми в короткий срок. Например, сидячие протесты студентов привели за всего лишь восемь месяцев к отмене сегрегации чуть ли не в двухстах южных городах. Темп, несомненно, крайне быстрый. Предстоит много других изменений, и, как мне кажется, они произойдут быстрее на Юге, чем на Севере. Я беседовал со многими южанами, сторонниками сегрегации. Они сознают неминуемость нашей победы; знают, что ведут безнадежную борьбу и пытаются всего лишь отсрочить неизбежное; знают, что эра расовой сегрегации близится к концу и что их дети будут жить в обществе, забывшем расовые предрассудки. Но они всячески стараются оттянуть решение вопроса.

В. Вы говорите главным образом о деятельности КРР на юге. А что вы скажете о расовых проблемах на Севере, например, о фактической сегрегации в области жилищных условий?

О. Обычно дело обстоит так. Когда негритянская семья поселяется в районе, где до того жили исключительно белые, владельцы соседних домов сейчас же начинают переезжать в другие части города. Всех охватывает паника: каждый боится, что стоимость недвижимого имущества резко понизится. И действительно, стоимость домов понижается, но лишь пока продолжается паническая продажа недвижимостей белыми. Это, однако, явление временное. Как только население района переменилось, и он стал сплошь негритянским, стоимость недвижимого имущества вновь идет вверх, и дома продаются и сдаются по сильно повышенным ценам. Так вот, в ряде случаев сознательные граждане решают предотвратить панику и добиться совместными усилиями добрососедских отношений между белыми и неграми. Припоминаю подобный случай в южной части Чикаго, неподалеку от Чикагского университета. Когда стало ясно, что негритянские семьи скоро начнут переезжать в этот район, местные жители решили подготовиться к предстоящей перемене. В каждом квартале они организовали комитеты по созданию здоровых взаимоотношений между жителями вне зависимости от их расовой принадлежности, цвета кожи, вероисповедания и национального происхождения. Когда негритянские семьи начали переезжать в район, члены комитетов посещали их, поздравляли с новосельем и предлагали им записаться в комитет жителей. Затем члены квартальных комитетов навещали соседей новоприбывших и уговаривали их не уезжать с насиженных мест, доказывая, что стоимость их имущества не понизится, если они не поддадутся панике. В результате, сейчас в этом районе живут бок о бок и негры и белые.

Аналогичный случай произошел в небольшом городе штата Нью-Йорк. Когда негры начали селиться в одном из районов города, среди белых жителей поднялась паника. Перед некоторыми домами появились плакаты с надписью: «Дом продается». Опять-таки сознательные граждане поместили по общему сговору перед своими жилищами плакаты: «Этот дом не продается». Таких плакатов оказалось гораздо больше, чем объявлений о продаже домов, и в настоящее время белые и негры мирно уживаются в одном районе. Подобные мероприятия проводятся все чаще и чаще. Мы их всячески поощряем, ибо считаем сегрегацию в области жилищ главной расовой проблемой на Севере.

 

ВЛИЯНИЕ ДВИЖЕНИЯ НА УЧАСТНИКОВ И НА ВСЮ СТРАНУ

В. Какое влияние оказывает все усиливающаяся борьба за гражданское равноправие на психологию американских негров? О. Не подлежит сомнению, что участие в борьбе развивает в неграх чувство гордости и сознание собственного достоинства, и это само по себе имеет революционное значение. До сих пор негры терпеливо переносили сегрегацию. Они не боролись за свои права, желая избежать неприятностей или физического насилия. Но теперь негры в большинстве своем не боятся ни арестов, ни насилий, если могут таким путем внести свою лепту в дело борьбы с сегрегацией. И это, кажется мне, изменило образ мыслей белых американцев по отношению к черным согражданам. Так например, во время одной из сидячих демонстраций в Вирджинии редактор местной газеты зашел в закусочную, где мирно сидели протестующие студенты негры. Они были хорошо одеты, вели себя с достоинством, были очень вежливы. Сидя за стойкой, некоторые занимались дифференциальным и интегральным исчислением, другие читали философские произведения. На улице же перед закусочной толпились белые подростки в кожаных куртках, выкрикивавшие разнообразные непристойности. Наблюдая эту картину, редактор заметил: «Ведь это – полная противоположность существующему шаблонному представлению о белых и неграх».

В. Какое влияние оказывает борьба за гражданские права на правительство?

О. По-моему, и Федеральное правительство, и органы штатного и местного самоуправления все яснее сознают, что негритянское население больше игнорировать нельзя. Политическое влияние негров растет, и проявляется оно по-разному. Один из способов его проявления — демонстрации. В сущности, это своеобразный вид голосования. Пикетируя, маршируя, устраивая сидячие и иные демонстрации, негры как бы голосуют своим присутствием, своей массой. Да и фактическое голосование негров на выборах становится все более влиятельным фактором политической жизни. Возьмем такой город, как Атланта в Джорджии, на «Крайнем Юге» страны. Среди жителей города много негров. В настоящее время около половины негров, имеющих право голоса, зарегистрированы для участия в выборах, что существенно изменило положение в Атланте. Теперь стороннику сегрегации невозможно добиться избрания на пост мэра. Кандидат на этот пост должен придерживаться умеренных взглядов, иначе его не выберут. Если бы 90 процентов негритянского населения Атланты прошли предвыборную регистрацию, то, пожалуй, только сторонник интеграции мог бы победить на выборах. Таким образом, растущее политическое влияние негров, основанное на их готовности голосовать, заставляет политических деятелей, претендующих на выборные должности, изменять свою платформу соответствующим образом.

В. Каковы, по-вашему, перспективы на будущее?

О. Я предвижу дальнейший рост политического влияния негров, особенно в городах. Связано это с постепенным исчезновением плантаций, на которых базировалось хозяйство Юга. Негры, раньше работавшие на плантациях, переселяются в города — северные и южные. А города приобретают все большее значение в политической жизни штатов. Лет через десять-двадцать не принадлежащие к белой расе национальные меньшинства будут в политическом отношении иметь решающий голос во многих крупных городах. Это позволит им оказывать значительное влияние не только на штатные органы, но и на Федеральное правительство. Я предвижу также, что лет через пять совершенно исчезнет расовая сегрегация в местах общественного пользования, за возможным исключением некоторых районов Миссисипи и Алабамы. Полную победу в этой области я предвижу по истечении десяти лет.

В. Кто-то заметил, что после устранения расовых разграничений свободно вздохнут не только негры, но и белые. Что вы думаете по этому поводу?

Из журнала "Америка" № 95
1964 г.