Т.И.Заславская
"СОВРЕМЕННОЕ РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО"

Глава 18. Потенциал культурно-политических сил и перспективы развития России

идейная консолидация и укорененность, ресурсы, возможные и вероятные варианты будущего.

18.1. Идейная консолидация и социальная укорененность анализируемых сил

Понятия консолидированности и социальной укорененности культурно-политических сил определены в предыдущей главе, здесь же они используются для характеристики сил, оказывающих решающее влияние на трансформацию России.

Как видно из табл. 17.1, государственнические силы укоренены в нашем обществе достаточно глубоко. Государство всегда играло решающую роль в российской истории, а в советское время оно превратилось в едва ли не единственного субъекта общественного развития. Поэтому убежденных сторонников сильного, пусть и привычно авторитарного, государства немало во всех слоях общества. В программных выступлениях В. Путина подчеркивается важность всемерного укрепления государства как, с одной стороны, "источника и гаранта порядка", а с другой — "инициатора и главной движущей силы любых перемен"; провозглашаются созвучные настроениям большинства россиян ценности патриотизма, державности, социальной солидарности.

Внутри государственнических сил России достаточно четко выделяются два течения — умеренно-консервативное и радикально-силовое. Первое представлено бюрократией, деятелями науки и культуры, массовыми группами интеллигенции, рабочих, крестьян, второе — преимущественно работниками силовых структур, работниками ВПК, участниками войн в Афганистане и Чечне. Первое течение, настаивая на необходимости существенного усиления контроля функционирования государственного сектора экономики, укрепления "исполнительной вертикали" и пр., не посягает (во всяком случае, открыто) на демократию и на право, второе же делает упор прежде всего на силовые методы "установления порядка", не стесняясь ссылаться даже на опыт Сталина. Речь в этом случае идет о расширении полномочий МВД и ФСБ, введении государственной цензуры печатных изданий, ужесточении контроля деятельности СМИ и пр. Для россиян это означает, если и не отмену, то значительное сокращение прав и свобод, полученных в результате реформ.

Консолидированность элементов государственнической общности по вертикали достаточно высока, поскольку большинство формирующих ее групп представляют правящий клан элиты и обслуживающую его бюрократию, удачно названную политологами "как бы классом". Все звенья бюрократии не только связаны отношениями формального руководства-подчинения, но и цементируются общей направленностью интересов, принадлежностью к одной и той же культуре. Таким образом, они составляют единую социально-культурную общность, заинтересованную, прежде всего, в расширении своих властных ресурсов и усилении контроля над обществом.

Иную природу имеет патерналистски ориентированная часть базового слоя. Она объединяет не носителей или представителей государственной власти, а потребителей государственных услуг и помощи, которые смотрят на власть не изнутри, а извне и снизу. Заинтересованность этих людей в усилении государственной власти диктуется потребностью в восстановлении силы Закона, правового порядка и справедливого правосудия, в надежном раскрытии и адекватном наказании преступлений, обеспечении личной безопасности граждан. Таким образом, векторы интересов политико-бюрократической и гражданской частей рассматриваемой общности заметно расходятся. Соответствующая часть базового, а частично и среднего слоев — лишь временный союзник бюрократии, отношения с которой у нее достаточно сложны.

Выражение и отстаивание интересов государственнических сил берут на себя периодически сменяющиеся "партии власти": НДР, ОВР, "Единство", "Медведь", объединенная партия "Единство и Отечество", а теперь "Единая Россия". По существу, эти объединения являются не политическими партиями, выражающими стратегические интересы конкретных слоев и классов или национальных и региональных общностей, а удобным политическим инструментом в руках власти. Представители массовых групп в партиях власти почти не участвуют. Эти придворные политические образования создаются и щедро финансируются правящим кланом за счет государства в целях манипулирования общественным мнением и обществом. Прикрываясь идеологией, якобы отражающей общенациональные интересы, эти псевдопартии в действительности ориентируются на своих конкретных "хозяев" (Ельцина, Примакова, Лужкова, Путина), открыто декларируя готовность поддержать любые их инициативы. Не случайно во время политических приливов они наполняются до краев, а в период отливов либо наполовину пустеют, либо прекращают существование.

Олигархические силы, выражающие интересы крупного и крупнейшего капитала, отличаются наименьшей укорененностью в обществе. Их влияние сильнее всего в элитном и субэлитном слоях, ощутимо оно и в верхней части среднего слоя, особенно среди представителей периферийной части олигархических империй. Остальная часть среднего слоя, представленная мелкими предпринимателями, профессионалами деловой сферы, средним и нижним звеньями чиновников, либеральной интеллигенцией, относится к олигархам скорее негативно, видя в них грабителей, конкурентов и притеснителей. Слабость олигархической общности связана с отсутствием у ее лидеров легитимного статуса и широкой социальной опоры.

Слабая укорененность олигархических сил в массовых слоях общества лишает смысла вопрос о степени их вертикальной консолидированности. Не очень высока и горизонтальная консолидация этих сил на уровне элиты и субэлиты. Несмотря на то что стратегические интересы большинства олигархов, касающиеся желательного для них типа общества, в основном совпадают, резкое — до противоположности — расхождение тактических интересов разных кланов затрудняет осуществление согласованных действий. Попытки объединения крупнейших олигархов для совместного отстаивания своих интересов перед Правительством и Президентом РФ предпринимались неоднократно, но осуществляемый последними принцип "разделяй и властвуй" неизменно оказывался более эффективным.

Не случайно не удаются попытки создать партию, которая могла бы отстаивать интересы олигархов на политическом уровне. Большая часть российского общества относится к олигархам столь отрицательно, что создаваемые ими партии обречены на непопулярность. В этом плане показательна история партии "Либеральная Россия", созданной по инициативе и на деньги Б. Березовского, ставшего ее сопредседателем. Стоило Березовскому сделать ряд шагов, осужденных российским общественным мнением, как руководство "Либеральной России", стремясь сохранить собственное политическое лицо, исключило его из своих рядов. В результате эта партия осталась без лидера, без денег и без ясной идеологии, что привело к ее развалу.

Большинство олигархов реализуют свои политические интересы другими путями. Это делается, во-первых, с помощью одновременного финансирования нескольких политических партий, чтобы хотя бы часть их представителей прошла в парламент; во-вторых, путем подкупа депутатов и высокопоставленных чиновников, от которых зависит принятие важных решений; в-третьих, через приобретение и финансирование престижных газет и телевизионных каналов (ОРТ, НТВ, ТВ-6, RenTV и др.) с целью воздействия на общественное мнение*; в-четвертых, через личное участие олигархов в органах представительной и исполнительной власти (Р. Абрамович, А. Дерипаска и др. — законно избранные губернаторы или депутаты Государственной Думы РФ).

* О направлениях активности и позициях "большой десятки" российских интегрированных бизнес-групп (таких как: "Газпром", "империя" Березовского—Смоленского, Группа МОСТ, АФК "Система" и др.) в сфере СМИ см.: Паппе Я.Ш. "Олигархи": Экономическая хроника 1992—2000. 2-е изд. М.: ГУ ВШЭ, 2000. С. 77-204, 219-222.

 

Вертикальная консолидация коммуно-патриотических сил достаточно высока. Данная идеология проникает в общество значительно глубже, чем новые идеи, и на протяжении многих лет сохраняет поддержку примерно 20% электората, особенно высокую в базовом и нижнем слоях. Это обусловлено рядом факторов. Во-первых, происхождением современных коммунистов от КПСС, насчитывавшей свыше 20 млн. членов. Во-вторых, реальным контрастом между жизненными условиями населения при власти КПСС и в настоящее время. В-третьих, декларируемой КПРФ установкой на защиту обнищавших от реформ трудящихся. В-четвертых, стремлением коммунистов к возрождению былого величия страны с их националистическими лозунгами, находящими отклик в сердцах многих россиян.

КПРФ насчитывает примерно 500 тыс. членов, которые гордятся постоянством своих позиций и считают предателями тех, кто в начале 1990-х годов вышел из КПСС. Коммунисты подчиняются партийной дисциплине, регулярно платят партийные взносы, при возможности оказывают своей партии спонсорскую помощь. Сеть организаций КПРФ охватывает все регионы страны, в некоторых из которых она доминирует в структурах представительной и исполнительной власти. Таким образом, коммуно-патриотическая общность обладает относительным организационным единством, унаследованным еще от советских времен. Все это характеризует ее как реальную культурно-политическую силу.

Однако преувеличивать вертикальную консолидированность коммуно-патриотических сил не стоит, поскольку они объединяют, с одной стороны, утратившую привилегированные позиции часть бывшей партийной номенклатуры, а с другой — рядовых россиян, не нашедших места в новой системе и не принявших рыночных отношений. Объединение обуржуазившейся верхушки КПРФ с действительно обездоленной частью трудящихся носит искусственный характер. Их коалиция основана не на общности стратегических интересов, а на отрицательном отношении к современному правящему режиму. В случае прихода коммуно-патриотов к власти, обретения ими свободы действий этот союз скорее всего развалился бы.

Слабым местом коммуно-патриотических сил является и недостаточная консолидированность в идейном отношении (по горизонтали). Дело в том, что в настоящее время под эгидой оплота коммунистов — КПРФ существуют, как минимум, два принципиально разных политических течения. Первое — глубоко реакционное — представляет коммуно-патриотов, стремящихся вернуть страну в советское прошлое, второе же ориентируется не столько на коммунистическую, сколько на социал-демократическую идеологию и составляет вполне нормальную, легитимную часть политического спектра. К сожалению, организационно эти течения не разграничены, хотя идейная борьба между ними идет*. Не случайно "главный коммунист" Г.А. Зюганов постоянно меняет свою политическую маску с социал-демократической (на Западе) на коммуно-патриотическую (в российской глубинке).

* Напомню, что в рамках выполненного анализа культурно-политических сил России социал-демократическое крыло КПРФ отнесено не к коммуно-патриотическим, а к социал-демократическим силам.

 

Сравнительно недавно возникшие в России либерально-демократические силы укоренены в обществе не особенно глубоко. Помимо своих идейных лидеров, принадлежащих к верхним слоям, они объединяют преимущественно ту часть интеллигенции, а также мелких и средних предпринимателей, которая ориентирована на современные западные ценности. Это люди, в той или иной мере заинтересованные в либерализации экономики, расширении прав и свобод человека, установлении правового порядка. Однако, если суть западноевропейского либерализма составляет императивная смычка с демократией, то для российского либерализма это не характерно*. Наши либералы пока не находят общего языка с народом. Г. Г. Дилигенский, специально исследовавший этот вопрос, отмечает, что в своем отношении к "большому обществу" «либералы ощущают себя достаточно изолированной элитарной сектой. Над ними власть, на которую они возлагают определенные ожидания, но никак на нее не влияют и никак ее не контролируют; под ними и вокруг них — в основном "темный" народ. Иными словами, с этим "большим обществом" у них нет ни прямых, ни обратных, ни вертикальных, ни горизонтальных связей. И к установлению таких связей они, похоже, не особенно стремятся»2. Но на мой взгляд, это справедливо только по отношению к наиболее убежденным либералам западной ориентации.

* Кара-Мурза А.А // Десять лет после августа. Предпосылки, итоги и перспективы российской трансформации. М.: Фонд "Либеральная миссия", 2002. С. 22—23

* Дилигенский Г.Г. Люди среднего класса. М., 2001. С. 202.

 

На выражение интересов либерально-демократической общности претендуют, в первую очередь, Союз правых сил и отчасти "Яблоко". Но им редко удается договориться по основным программным вопросам, а тем более выступить одним фронтом. СПС откровенно слаб, носит столичный характер и не имеет прочных корней в провинции. Особенность "Яблока" заключается в том, что оно занимает промежуточную позицию между либералами и социал-демократами, что расширяет круг его сторонников. Сильнее "Яблоко" и в организационном плане, поскольку оно имеет широкую и устойчивую сеть региональных отделений, много больше постоянных членов. Однако в последние годы численность данной партии и поддерживающего ее электората падала. В какой-то мере это было связано с изоляционистской позицией Г. Явлинского, не находившей понимания у многих граждан, а также с его ошибками в период президентских выборов 2000 года. Но главную роль в снижении престижа "Яблока" сыграла безрезультатность его 10-летней политической деятельности. В последнее время в связи с начавшимся наступлением на демократию популярность наиболее решительно противостоящего ему "Яблока" снова стала расти. Однако на выборах правые партии пользуются поддержкой лишь небольшой части электората.

Под напором активно наступающего государственничества либеральные силы нередко начинают отступать от своих принципов и теряют общественное лицо. В итоге, по мнению А.Н. Яковлева, "либеральные идеи постепенно трансформируются в систему номенклатурного деспотизма над человеком под именем и флагом либерализма*. Человек остается в том же состоянии, в котором и был, только не в лагерях и не у расстрельной стенки. Власть захватил чиновник и держит ее очень крепко"**. В связи с этим Яковлев рекомендует своим соратникам откровенно признать, что либералы "потерпели очередное поражение, в том числе и по собственной вине, пусть временное, пусть неполное, но поражение"***. Перспективы влияния либеральных сил на социетальный уровень модернизационного процесса довольно сомнительны.

* Ярким подтверждением этого факта служит заявление А. Чубайса о том, что "на всю историческую перспективу политикой России должна стать политика либерального империализма". См.: Новая газета. № 76 (909). 13—15 окт. 2003 г.

** Яковлев А.Н. Десять лет после августа. Предпосылки, итоги и перспективы российской трансформации. М.: Фонд "Либеральная миссия", 2002. С. 27.

*** Там же.

 

Социал-демократические силы представлены, главным образом, массовой интеллигенцией и квалифицированными рабочими, например шахтерскими движениями. Как правило, это люди, либо наиболее приверженные демократическим убеждениям, либо пострадавшие от реформ. В принципе в России существуют благоприятные предпосылки для распространения социал-демократической идеологии, преодоления пассивности общества, подъема гражданских общественно-политических движений. Ведь антагонистическая, по сути, структура властных отношений противоречит сохраняющимся в сознании большинства россиян ценностям социальной справедливости, равенства жизненных шансов, коллективизма, взаимопомощи и др. Значительная часть граждан испытывает недовольство нравами "дикого" капитализма, снижением качества жизни, разгулом преступности, самоустранением государства от решения жизненных проблем народа. Казалось бы, социал-демократическая идея сильного государства, стремящегося обуздать стихийное влияние рынка и обеспечить эффективное развитие экономики в интересах всех социальных слоев, должна была бы стать популярной и стимулировать развитие гражданских движений против авторитарной системы власти и своекорыстия правящих

элит. Тот факт, что в действительности это не происходит, объясняется несколькими причинами.

Во-первых, в общественном мнении россиян дискредитировано само понятие демократии, поскольку подорвавшие их благосостояние неправовые экономические реформы проводились от имени демократов*. Неискушенные в политических тонкостях россияне приписали социальные итоги реформ не либералам, а демократам, по сути, не имевшим к ним отношения. Во-вторых, значительная часть россиян, идеология которых близка к социал-демократии, будучи членами КПРФ, продолжает считать себя коммунистами. В-третьих, те, кто идентифицируют себя с социал-демократами, организационно разобщены, раздроблены и не пользуются заметным влиянием.

* Как известно, партия "молодых реформаторов" амбициозно назвала себя "Демократическим выбором России".

 

В этих условиях очень трудно даже примерно оценить потенциальную численность социал-демократов, а тем более их идейную мощь и способность к политическим действиям. Можно лишь догадываться, что верхний слой социал-демократов идейно близок к либеральным демократам из "Яблока", а нижний вплотную смыкается (или даже входит в состав) с умеренным и более современным правым крылом коммунистов. В целом российская социал-демократия представляет скорее потенциальную, чем реальную культурно-политическую силу, хотя при благоприятных условиях и может стать таковой. Однако говорить о какой-либо консолидированности и укорененности социал-демократических сил в России пока не приходится. Разумеется, это не значит, что в дальнейшем российская социал-демократия не окрепнет, не активизируется и не превратится в политическую силу социетального уровня. Но движение в этом направлении представляется трудным, а путь — далеким*.

2 Вот, например, что пишет об этом Г.Г. Дилигенский: "Важнейшую составляющую деятельности демократических организаций должна была бы образовать работа по выявлению и структурированию социально-групповых интересов... организации дискуссионных клубов, кружков, разных типов объединений. И, наконец, одной из важнейших задач всех тех, кто заинтересован в демократическом развитии России, представляется организация широкой системы экономического и социально-политического просвещения народа". См.: Дилигенский Г.Г. К проблеме социального актора в России // Куда идет Россия'.'.. Власть, общество, личность. М.: МВШСЭН, 2000. С. 418.

 

Таковы качественные характеристики основных культурно-политических сил России. Что касается криминальных сил, носящих квазиполитический характер, то они подробно описаны выше. Здесь же остается заметить, что эти силы занимают весомое место во всех слоях общества и укоренены в его структуре, пожалуй, прочнее и глубже некоторых легитимных сил. Их влияние на трансформационный процесс ослабляется лишь тем обстоятельством, что междоусобная борьба криминальных клик препятствует солидаризации и совместным политическим действиям.

 

18.2. Ресурсы культурно-политических сил

До сих пор речь шла о социальных характеристиках культурно-политических сил. Но, чтобы оценить их потенциальное влияние на выбор пути дальнейшего развития России, необходимо хотя бы примерно оценить ресурсы, с помощью которых они могут влиять на трансформацию общества.

Ресурсы, используемые разными культурно-политическими силами для влияния на трансформационный процесс, могут иметь различную природу: политическую, экономическую, административную, силовую, социальную, культурную.

Под политическими ресурсами здесь понимается возможность участия культурно-политических сил в целенаправленной реформаторской деятельности, то есть в преобразовании нормативно-правового пространства общества, а также в принятии властных решений по важнейшим вопросам политики. Масштаб этих ресурсов определяется наличием сторонников данной идеологии на важных государственных постах и их ролью в принятии принципиальных решений.

Экономические ресурсы культурно-политических общностей отражают масштаб движимых и недвижимых капиталов, находящихся в собственности, владении или распоряжении их представителей и сторонников и используемых в политических целях (например, на организацию политических партий или движений, создание и финансирование медиа-империй, проведение нужных кандидатов в органы представительной власти, "раскрутку" и подкуп нужных политиков и т.д.). Речь в данном случае идет не только о частном капитале представителей каждой общности, но и о средствах государственных и акционерных компаний, а также федерального, региональных и местных бюджетов, которыми они управляют.

Масштаб административных ресурсов культурно-политических сил определяется ролью их представителей в текущем управлении государством и обществом, количеством и характером постов, занимаемых ими в органах государственного и местного управления, правосудия. Речь идет как о диапазоне самостоятельно принимаемых решений, так и о возможностях манипулирования реализацией общих политических решений на местах, придания им тех или иных толкований, их адаптации к местным условиям и собственным интересам, интенсивного внедрения в жизнь или отправления в долгий ящик и т.д.

Силовые ресурсы рассматриваемых общностей зависят, в первую очередь, от их влияния в армии, МВД, ФСБ и МЧС. Наряду с этим существенное значение имеют обладание современной военной техникой и возможность распоряжения негосударственными силовыми структурами. Последние существуют в форме: частных и корпоративных охранных служб; неформальных военизированных организаций; групп молодежи, подготавливаемой к участию в силовых политических "разборках", группировок организованной преступности, террористических организаций и др.

Под культурными ресурсами имеется в виду интеллектуальный, профессиональный и квалификационный потенциал представителей разных культурно-политических сил, в частности, их влияние и вес в интеллектуальной элите. Обладание кадрами высококвалифицированных политиков, идеологов, организаторов, юристов, телеведущих, пиарщиков и т.д. значительно усиливает шансы на выигрыш в политической борьбе.

Наконец, социальные ресурсы анализируемых сил определяются прежде всего их имиджем в массовых группах, составляющих основу электората. Другой показатель этого типа ресурсов — наличие и мощность сети организаций, поддерживающих соответствующие культурно-политические силы: партий с их региональными и местными отделениями, общественных движений, разного рода фондов и т.д.

Поскольку само понятие культурно-политических сил России является довольно расплывчатым, причем границы между этими силами не очень ясны, любые попытки количественной оценки имеющихся в их распоряжении ресурсов безнадежны. Но определить их примерное соотношение можно и на основе качественной оценки их ресурсов. Используем с этой целью 4-балльную шкалу, где 0 баллов означает отсутствие или ничтожный объем, 1 балл — ограниченный, 2 балла — значительный, а 3 балла — очень большой объем соответствующего ресурса у данной силы. Результат выполненной таким образом примерной оценки показан в табл. 18.1.

 

Оценивая представленную таблицу, можно принципиально возразить против простого сложения баллов, отражающих обеспеченность общественно-политических сил разными ресурсами, например, материальными средствами и квалифицированными кадрами. Действительно, эти ресурсы неравноценны. Достаточно указать на то, что в современной России обладание властью открывает прямую дорогу к деньгам, а большие деньги — к административным, силовым и культурным ресурсам. Не претендуя на какую-либо точность, присвоим разным типам ресурсов следующие коэффициенты: политическим — 3, экономическим — 2,5, административным — 2, силовым — 2, культурным — 1,5, а социальным — 1, поскольку общественное мнение в России играет самую малую роль. При такой оценке ресурсы государственнических сил получают 32,5 балла, олигархических — 27,5, криминальных — 17,5, коммуно-патриотических — 15, а либерально-демократических и социал-демократических — соответственно 11,5 и 10,5 баллов. Как видим, последовательность убывания ресурсов культурно-политических сил остается практически той же, что и раньше, но разница в их оценке существенно возрастает, поскольку наиболее значимые силы имеют преимущества по самым ценным ресурсам.

 

Полученные данные позволяют разделить анализируемые культурно-политические силы на 4 группы: ведущие, т.е. оказывающие наиболее мощное влияние на трансформационный процесс (государственнические и олигархические); второстепенные, но политически значимые (криминальные); а также периферийные (коммуно-патриотические) и наиболее слабые (либерально-демократические и социал-демократические).

Сделав этот вывод, вернемся к рис. 16.1 и присвоим изображенным на ней культурно-политическим силам веса, соответствующие их влиянию на трансформационный процесс. Суммарный вес сил, относящихся к левому треугольнику, составит 58 баллов, а к правому — 56,7 балла. Несмотря на чрезвычайную грубость и примерность этих оценок, они показывают, что потенциал влияния обеих групп сил более-менее сбалансирован.

Каждая культурно-политическая сила стремится к преобразованию общества в том направлении, которое наиболее соответствует ее интересам и идеологии. Однако серьезно претендовать на реализацию наиболее желательного сценария может далеко не каждая из них. В частности, культурно-политическим силам, обладающим ограниченными ресурсами, приходится идти на компромиссы и выбирать, с кем из политических "тяжеловесов" кооперироваться при решении тех или иных вопросов. Сами "тяжеловесы" тоже вступают в тактические и стратегические союзы, вынуждающие их к компромиссам. Не следует забывать и о том, что общественные силы России, рассматриваемые нами в качестве коллективных акторов трансформации, обладают рыхлой структурой, т.е. представляют конгломераты не столь тесно интегрированных субъектов. Внутри каждой из них есть более радикальные и более консервативные группировки, тяготеющие к союзам с разными силами. Поэтому состав реально возможных и вероятных сценариев развития России существенно отличается от набора программ выделенных культурно-политических сил.

18.3. Возможные и вероятные варианты будущего

.Исследование трансформационной структуры российского общества важно не только само по себе, но и потому, что его результаты позволяют оценить сравнительную вероятность разных вариантов будущего страны. Действительно, вокруг каких вариантов дальнейшего развития ведется сейчас политическая борьба? Какие силы поддерживают какие варианты, и каковы их сравнительные шансы на выигрыш?

Прежде чем пытаться ответить на эти вопросы, заметим, что общее направление социетальной трансформации российского общества определилось, по-видимому, необратимо. Возвращение к власти одной партии, огосударственной экономике, централизованному планированию и распределению, крайней ограниченности прав и свобод человека уже невозможно, тоталитарное прошлое ушло навсегда. А следовательно, особенно широкого выбора дорог у России уже нет*. Разумеется, это не означает, что ее дальнейшее развитие будет носить безальтернативный характер. В рамках имеющегося поля свободы возможны разные пути и дороги, но различаются они, главным образом, количественными соотношениями (степенями, уровнями) таких характеристик, как авторитарность или демократичность власти, конкурентность или монопольность рынка, управляемость или стихийность институциональных сдвигов, легитимность или коррумпированность экономических отношений; соблюдение правовых норм или массовое пренебрежение правом и т.п.

1 См., в частности: Левада Ю.А. Рамки и варианты исторического выбора // Куда пришла Россия?.. Итоги социетальной трансформации / Под ред. Т.И. Заславской. М.: МВШСЭН, 2003. С. 162—170.

 

Из состава и соотношения доминирующих культурно-политических сил России можно заключить, что в ближайшие годы в принципе возможно осуществление трех вариантов развития: умеренно государственнического, авторитарно-силового или олигархического.

1. Вектор умеренно государственнического варианта направлен на легитимное расширение управленческих и контрольных функций государства в политической, правовой и экономической сферах. Речь идет о повышении функциональности органов государственной власти, укреплении исполнительной вертикали (восстановлении иерархической структуры госаппарата), упорядочении системы законов и норм, обеспечении надежного правоприменения и т.д. В случае успеха это позволит остановить растушую криминализацию общества, гарантировать относительный правовой порядок, обеспечить равную защищенность государственной и легитимно приобретенной частной собственности. О ренационализации "командных высот экономики" в рамках этого варианта можно говорить лишь по отношению к активам, приватизация которых носила явно криминальный характер. Такой путь развития не исключает расширения связей России с мировым сообществом, ее включения в международные организации и союзы, равно как и некоторого расширения освоенных обществом демократических процедур, гарантий личных прав и свобод. Однако исторический опыт свидетельствует о том, что в России даже необходимое и полезное расширение функций власти обычно усиливает бюрократизм, отчужденность власти от общества и ее склонность к самоуправству. К сожалению, подобные тенденции наблюдаются и сейчас.

2. Возможность и вероятность усиления антидемократических тенденций отражает авторитарно-силовой вариант развития России. Условия его осуществления — не только надежная победа государственнических сил над олигархическими, но и значительное укрепление позиций силовиков внутри системы государственной власти. Движение России в эту сторону означало бы дальнейшую сдачу позиций и завоеваний демократических сил, расширение репрессивных, ограничительных мер государства в отношении прав человека, свободы предпринимательства, творческой деятельности, распространения информации и др.

В стратегическом плане это "путь в никуда", который может способствовать лишь дальнейшему углублению раскола между властью и обществом. И без того очень медленное и трудное движение России в сторону правового демократического государства сменится возвращением к традиционному самовластию, и едва отведавшие политических свобод граждане могут снова оказаться низведенными до положения безгласных подданных. В социально-экономической сфере вероятны ренационализация значительной части собственности, свертывание свободного рынка, частичное восстановление централизованного распределения доходов и потребительских благ. Внешняя политика может с большой вероятностью принять антизападный изоляционистский характер.

По счастью, вероятность реализации этого варианта развития не очень высока. Во-первых, этому будут противостоять практически все культурно-политические силы России, за исключением самых консервативных. А во-вторых, уже ставшее фактом включение России в глобализационные процессы и в мейнстрим мирового развития, несомненно, станет препятствием для попыток повернуть ее вспять.

3. Олигархический вариант развития предполагает если не прямую, то косвенную победу экономической элиты над политической, например, путем проведения "своих людей" на главные политические посты с помощью манипулирования электоратом. Такое развитие событий означало бы автоматическую амнистию противоправных действий ельцинского режима и сохранение сложившейся к настоящему времени системы имитации стабильности, правового порядка, демократии и конкурентного рынка. В этом случае естественно ожидать дальнейшего распространения и институционализации, т.е. превращения в социальную норму, самых различных форм неправового поведения индивидов, организаций и групп. В пределе это грозит превращением России в полукриминальное государство, опасное для соседей, а с учетом наличия атомных вооружений — и для мира в целом. Об успешном экономическом и социальном развитии страны в этом случае говорить не придется. Экономика сохранит свой хищнический характер, природные богатства России еще более широкой рекой будут утекать за рубеж, а социальный разрыв между верхами и низами общества превратится в непроходимую пропасть.

Ниже показаны теоретически возможные варианты дальнейшего развития России и предположительное отношение к ним разных культурно-политических сил (табл. 18.2).

 

Исходя из сложившегося соотношения сил, наиболее вероятной представляется реализация умеренно государственнического варианта развития общества, поскольку только он способен получить умеренную поддержку или хотя бы нейтралитет всех легитимных сил общества. Совершенно не устраивает он лишь представителей криминального мира, поскольку грозит усилением правового порядка. Этот наиболее вероятный вариант является в то же время и наиболее предпочтительным для России (правда, не потому, что обещает много хорошего, а потому что остальные варианты значительно хуже).

Умеренно-государственнический путь развития не сулит ни взлета экономики, ни заметного расширения прав и свобод россиян, ни нового витка глубоких институциональных реформ. Однако от него можно ожидать некоторого повышения народного благосостояния, установления относительного правового порядка. Не исключаются некоторое расширение и упрочение демократических процедур, равно как и дальнейшее развитие связей России с мировым сообществом. В принципе этот путь совместим и со становлением гражданского общества, однако оно может быть затруднено. Важно, чтобы демократическая общественность не забывала, что расширение государственного, т.е. бюрократического контроля за всеми сферами общественной жизни, включая культуру, идеологию и СМИ, потенциально угрожает правам и свободам граждан.

Однако наибольшая вероятность не означает неизбежности. Нельзя полностью исключить и вариант восстановления (по-видимому, в ослабленной форме) того противоправного режима, который сложился на этапе раздела и передела государственной собственности. Заинтересованные в его продлении олигархические и криминальные силы, а также сросшаяся с ними часть бюрократии обладают огромными властными, экономическими и силовыми ресурсами.

Что касается демократических вариантов, то развитие России по любому из них — либеральному или социальному — предполагает строгое отделение государственного управления от частного бизнеса, бескомпромиссную борьбу с коррупцией, независимость правосудия от исполнительной власти и т.д. Условиями успешного движения к демократии служат не только доверие граждан к власти, но и уважение властью граждан. В России же пока нет ни того, ни другого. После множества пережитых обманов ее граждане вряд ли скоро поверят власти. Это станет возможным лишь в том случае, если политическая элита захочет и сумеет заменить бюрократическую модель управления государством демократической.

Между тем пока российская власть не обнаруживает никакого стремления сделать свою деятельность прозрачной и понятной обществу. Она отказывается нести ответственность перед обществом за результаты своих решений и действий, устранять последствия ошибок и преступлений, совершаемых ее представителями. Демократические же силы страны не располагают ни властным, ни силовым, ни экономическим капиталом. Они сильны только мало значимыми в российском обществе социальными и культурными ресурсами и, кроме того, идейно расколоты, слабо организованы и не пользуются серьезной массовой поддержкой. Поэтому вероятность создания в России правового либерально-демократического государства невелика.

Правда, это не означает, что россияне имеют мало шансов расширить область личной свободы в том смысле, который они сегодня вкладывают в это понятие и который для них наиболее важен. Дело в том, что в настоящее время жизненные интересы населения связаны с продвижением не столько в политическом и гражданско-правовом, сколько в социально-экономическом пространстве. А для этого у общества есть довольно большие возможности. Во-первых, требования россиян к индивидуальной свободе значительно скромнее того, что вложено в понятие "правовое либерально-демократическое государство". Во-вторых, за последние годы и прежде невысокий уровень значимых для них аспектов свободы заметно снизился, причем для значительной части граждан этот новый уровень стал привычным. Наконец, в новых условиях успело социализироваться целое поколение молодежи, воспринимающее эти условия как данность. Поэтому расширение любых значимых для людей индивидуальных прав и свобод, прежде всего в социально-экономической сфере, не останется незамеченным, а будет позитивно оценено и молодыми, и более зрелыми поколениями*.

1 Подробнее об этом см.: Шабанова М.А. Индивидуальная и социеталь-ная свободы в реформируемой России // Куда идет Россия?.. Власть, обшество. личность / Под общ. ред. Т.И.Заславской. М: МВШСЭН, Интерцентр, 2000. С. 408-409.

 

В целом, однако, надо признать, что перспективы дальнейшей трансформации российского общества не слишком радужны. Но возлагать ответственность за это только на правящую элиту, как это нередко делается, вряд ли справедливо. Дело в том, что Россию нельзя сделать правовым демократическим государством только путем принятия соответствующих законов и норм. Создание необходимых правовых условий — это первый шаг к решению этой задачи. В основе же действительного формирования правового государства и — что не менее важно — правового общества лежит процесс постепенного изменения массовых политических, экономических и социальных практик, в которых участвуют все слои общества, все типы социальных субъектов — индивиды, организации, группы. Власть способна только содействовать или препятствовать этому процессу, но полностью отвечать за его результаты она не может. Превращение отчужденных пассивных подданных в активных заинтересованных граждан является результатом культурно-политических сдвигов, происходящих в массовом сознании и поведении под влиянием изменения жизненных условий. Главным вектором этих сдвигов служит постепенный отход на задний план первичных целей и ценностей, связанных с личным благосостоянием и безопасностью, и актуализация более высоких социальных ценностей. В качестве таковых могут выступать, например, благо народа, социальная справедливость, независимое правосудие, культурная интеграция общества, его устойчивое развитие, ответственность власти перед народом и др.

Таким образом, подлинное возрождение России, обретение ею достойного места в мировом сообществе в равной мере зависит от двух взаимосвязанных процессов: становления сильной демократической власти и политически активного, культурно интегрированного гражданского общества, способного к самоорганизации, правовому отстаиванию своих интересов, конструктивной социальной деятельности и равноправному диалогу с властью.

---

Рекомендуемая литература

1. Ахиезер А.С. Социокультурное прогнозирование динамики России: микро и макроуровни. // Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития / Под ред. Т.И. Заславской. М.: Аспект-Пресс, 1995. С. 262-265.

2. Вишневский А.Г. Модернизация или контрмодернизация: чья возьмет? // Куда пришла Россия?.. Итоги социетальной трансформации/ Под ред. Т.И. Заславской. М.: МВШСЭН, 2003. С. 286—296.

3. Заславская Т.И. О смысле и предварительных итогах российской трансформации // Куда пришла Россия?.. Итоги социетальной трансформации / Под ред. Т.И. Заславской. М.: МВШСЭН, 2003. С. 390-397.

4. Здравомыслов А.Г. Общество — власть — реформы // Социология российского кризиса. М.: Наука, 1999. С. 48—87.

5. Красильщиков В.А. Латинская Америка сегодня — Россия завтра (оптимистический вариант будущего России) // Мир России. 2002. № 1.С. 57—96.

398

6. Левада Ю.А. Рамки и варианты исторического выбора: несколько соображений о ходе российских трансформаций // Экономические и социальные перемены в России. Мониторинг общественного мнения. 2003. № 1. С. 8—12.

7. Социум и власть. Круглый стол. Полис. 1999. № 4. С. 70—92.

8. Стратегия для России: Повестка для Президента-2000. М.: Вагриус, 2000. С. 11—56.

9. Холодковский К.Г. Включение России в мейнстрим исторического процесса и его последствия // Куда пришла Россия?.. Итоги социетальной трансформации / Под ред. Т.Н. Заславской. М.: МВШСЭН, 2003. С. 354-357.

10. Шабанова М.А. Индивидуальная и социетальная свободы в реформируемой России // Куда идет Россия?.. Власть, общество, личность / Под ред. Т.Н. Заславской. М.: МВШСЭН, Интерцентр, 2000. С. 399—410.

11. Ядов В.А. Некоторые социологические основания для предвидения будущего российского общества // Россия реформирующаяся / Под ред. Л.М. Дробижевой. М.: Academia, 2002. С. 349—363.

12. Яницкий О.Н. Социология риска. М.: Изд-во LVS, 2003. Гл. 2. Россия как общество риска: контуры теории (с. 28—46); гл. 3. Социально-экономические аспекты общества риска (с. 47—69); гл. 4. Политический аспект (с. 70—90); гл. 5. Риски повседневности (с. 91—109).

13. Bryant C.G.A., Mokrzycki E. Theorizing the changes in East-Central Europe // Bryant C.G.A. and Mokrzycki E. (eds.) The New Great Transformation? Routledge, London , 1994. P. 1 — 13.

14. Reddaway P., Glinski D. Market Bolshevism: A Historical Interpretation // Reddway Peter, Glinski Dmitri. Russian The Tragedy of Russia 's Reforms: Market Bolshevism against Democracy. Washigton , D.C. : United States Institute of Peace Press, 2001. P. 623—643.

15. Stark D., Bruszt L. Postsocialist Pathways. Cambridge : Cambridge University Press, 1998. Part 1. P. 15—48.

---

Татьяна Ивановна Заславская

Современное российское общество.
Социальный механизм трансформации.

М. Изд "Дело", 2004